“Исторический музей основан в 1872 г. Открыт в 1883 г. Фонды Исторического музея (1978 г.) насчитывают до 4,5 млн предметов. Их основу составили материалы Севастопольского отдела Политехнической выставки 1872 г., коллекции П.И.Щукина, И.Е.Забелина, Д.Я.Самоквасова, А.П.Бахрушина, А.Д.Черткова и др. Для пополнения фондов в 1923-76 гг. предпринято свыше 500 археологических и более 200 историко-бытовых экспедиций. В экспозиции представлена история народов СССР с древнейших времен до наших дней… При Историческом музее действует лекторий. Музей является научно-методическим центром… В 1978 г. Исторический музей (с филиалами) посетило свыше 2,2 млн человек.”
“Москва. Энциклопедия”, М., Советская энциклопедия, 1980
Исторический музей известен каждому москвичу и “гостю столицы” во многом благодаря своему местоположению. Не многие музеи Москвы могут похвастаться таким адресом – Красная площадь. Но в остальном Исторический, с некоторой поправкой на центральность и известность, разделял и разделит судьбы других российских музеев. Когда-то сюда ходили миллионы человек, большинство посетителей были “организованными”, то есть объединенными в экскурсионные группы. Я, например, впервые попала сюда в знаменательный день своей юной жизни – в залах музея мой класс принимали в пионеры. Поэтому в моих первых впечатлениях от российской истории в музейном исполнении все смешалось – красные галстуки, бивни мамонтов, слова клятвы юного строителя коммунизма, сцены из жизни первобытных людей и старинные одежды русских бояр. Несмотря на всю эту мешанину, в музее мне понравилось и посещения продолжались вплоть до закрытия Исторического на ремонт. Ремонт совпал с временами перестройки, гласности, демократии и нищеты российской культуры.
“Демонстрируя небрежение к доставшимся в наследство бесценным сокровищам отечественной культуры, к признанным во всем мире создателям культурных ценностей, к народу – носителю замечательных культурных традиций, Россия 90-х г. отстает от большинства развитых стран, давно осознавших роль государственной поддержки культуры. Статистика свидетельствует о глобальных различиях в финансировании культуры в России и в западных странах. Так, доля затрат на культуру в государственных расходах составляет 4,83% – в Швеции; 4,65% – в Исландии; 3,96% – в Дании; 3,58% – в Норвегии и Финляндии; 3,16% – во Франции; 2,52% – в Бельгии; 2,51% в Германии; 1,03% – в России. Существующий же миф о России как о стране высокой материальной культурной обеспеченности не соответствует реальной действительности. Именно в России, например, один из самых низких уровней обеспеченности населения театрами… Очень похожа ситуация с обеспеченностью музеями: 35 музеев (в расчете на 1 млн жителей) – в Нидерландах; 34,1 – в Швеции; 33,6 – в Чехии; 32 – в Германии; 29 – во Франции; 20 – в Италии; 15 – в Японии и лишь 11,6 – в России. Грустное зрелище представляет и Москва. Обеспеченность музеями, театрами, концертными залами, галереями, библиотеками в Москве существенно ниже, чем в Берлине, Вене, Лондоне, Париже и т.д. В Москве на 1 млн жителей приходится 8 музеев, Риме – 36, Париже – 39, в Лондоне – 41.”
Сидоров Е. (экс-министр культуры). Российская культура девяностых и ответственности государства. Аналитическая записка.
Совпадения в судьбах Исторического музея и российской культуры мало радовали. В средствах массовой информации время от времени появлялись неприятные сообщения о том, что денег на ремонт катастрофически не хватает, что государство не выполняет своих обязательств, что музей не сможет открыться в срок. Почти одновременно с совещаниями, на которых в присутствии членов правительства решалась судьба музея, под его стенами погожим теплым днем вдруг появились сугробы из какого-то едкого белого вещества. Это в русскую культуру вписывалась новая, очень дорогостоящая страница – Никита Михалков снимал у стен нищего музея свой исторический фильм “Сибирский цирюльник”.
Но, к всеобщей радости и на счастье Исторического музея, подоспел исторический же юбилей – 850-летие Москвы. Деньги на частичную реконструкцию и открытие музея каким-то образом нашлись. В музей поспешили первые соскучившиеся посетители. Отзывы первооткрывателей разочаровывали – в рассказах фигурировали лишь многочисленные черепки, скребки и другие произведения труда первобытного человека. Оказывается, открыли только незначительную часть экспозиции. Чтобы не портить впечатления от долгожданной встречи, я решила подождать, когда откроют все залы. Но, перефразируя Лермонтова, “не праздник, не музейный дар, судьба готовила пожар неторопливому герою”. 11 февраля 1998 г. Исторический музей загорелся. К счастью, пожар, возникший по вине сварщиков, вспыхнул в актовом зале и был быстро потушен. Музей, однако, несколько дней не работал. А я сделала выводы: если буду ждать полного открытия, то могу дождаться полного закрытия. А потому поспешила на Красную площадь.
Самое первое впечатление – блеск и нищета. Блеск мраморного пола и роскошь холлов. Попадаем в не менее красивое помещение кассы и оказываемся невольной причиной и свидетелями бурной перепалки кассирш, не поделивших нас – единственных в этот момент клиентов (где вы, 2,2 млн человек, посетивших музей в 1978 г.?). Блеск и нищета сопровождают и дальше. Уютное кафе с вполне приличной даже по европейским меркам мебелью. Красивый окованный медью сундук с табличкой, возвещающей о том, что музей отремонтирован всего лишь на треть, а потому посетителям будут благодарны за брошенную в сундук материальную помощь. Наивный (вроде меня) посетитель интересуется у тетушки-смотрительницы, когда можно будет осмотреть весь музей. Смотрительница отвечает: “Лет через двадцать”. Но самое сильное разочарование впереди. Не знаю, возможно, экспозицию отремонтированных залов составляли специалисты высокого уровня. Но у “простого” посетителя после этой экспозиции создается очень странное впечатление и от Исторического музея, и от российской истории. Итак, сначала на территории России жили мамонты и первобытные люди. Люди убивали мамонтов и делали много-много примитивных орудий труда, а позже – глиняных горшков, женских украшений. Наделали всего этого первобытные люди так много, что хватило на несколько огромных залов.
Потом история покатилась веселее и быстрее – несколько залов помельче с продуктами металлообработки, три маленьких комнатки со старинными рукописями, один зал древнерусской иконы (примерно до 14 в.). И, наконец, анфилада залов, представляющая три сотни лет дома Романовых: коллекция костюмчиков последнего царевича Алексея, одно платье Елизаветы Петровны, несколько сабель, много портретов, развешанных в несколько странном порядке (например, Екатерина Вторая – в одной “подборке”, а Екатерина Дашкова – в другой. Почему? Может, потому что поссорились?) На убиенном семействе последнего русского царя история России заканчивается. Впрочем, возможно я и не заметила каких-нибудь мелких экспонатов. Этой невнимательности есть вполне уважительная причина – специалисты по современному музейному делу так разместили стенды, что их кронштейны постоянно подставляют подножки посетителям. Чтобы не растянуться, нужно смотреть под ноги, что несколько отвлекает от изучения российской истории.
В общем, Исторический музей в современном виде вполне может служить символом современной российской культуры: фирменная упаковка и ущербное содержание. Будем надеяться, что лет через двадцать (если верить музейной смотрительнице) все изменится к лучшему. Но пока, к сожалению, музей очень напоминает свалку истории, на которую незаслуженно попали очень ценные экспонаты.
Любовь ГЕОРГИЕВА
