Двадцать четвертое февраля теперь насовсем останется в календаре как большой исторический день.
Но о военных успехах и прочей шкуре недоубитого медведя говорить рано.
Зато сейчас уже можно определенно говорить о другом. О людях.
Об этом у нас рассказывают мало, очень мало, но — Россия уже приросла миллионами русских людей. Думаю, что цифра в пять миллионов человек будет адекватной, хотя и приблизительной. Я имею в виду не только тех, кто живет на так называемых новых территориях (ужасная формулировка, какие они новые, если Павел Иванович Чичиков — херсонский помещик), но и всех тех, кто перебрался к нам за последние годы (если считать с 2014 года, то будет, конечно, больше).
Миллионы своих — не мигрантов из мумба-юмбы, как это положено по законам «современности», будь она неладна, — а своих. Великое приобретение.
Сколько еще громких имен — пока неизвестных — произойдет из этого «демографического набора». Сколько талантов и пользы.
В кои-то веки в эпоху очередного массового перемещения человечества на карте — мы не только проиграли, но и кое-что выиграли от этого процесса.
Но это еще не все.
Миллионы хороших людей приехали — с вещами, но чаще прямо со своими домами и землей, — но и тысячи противнейших персонажей бежали в беспорядке. Обрели подлинную родину, припадая к святой загранице, — и, хотя бессмысленно надеяться, что они оставят Россию в покое, безусловно то, что на расстоянии их влияние неумолимо слабеет.
Но и это еще не все.
Кроме хорошего прибавления здесь и плохого прибавления отсюда туда, — есть еще и третья перемена.
Она касается тех, кто после 24 февраля, никуда не уезжая и не приезжая, почувствовал себя иначе.
Это и те, кто внезапно нашел работу на заводах, которые до этого были «неэффективны», а теперь, как мы знаем, стали очень даже эффективны, и те, кто занимаются помощью фронту — простое слово солидарность, как выясняется, тоже может работать в России, и даже те неправильные интеллигенты, которые, с модно-прогрессивной точки зрения, имеют несчастье любить родину (больные они, что ли? а! они зомбированные!), и которые теперь вдруг оказались на своем месте, уже не преодолевая бешеное сопротивление кого надо где надо.
Мы уже два года живем в здоровом мире.
А это трудно — и к тому же яростно осуждается всеми передовыми умами.
Но не пойти ли им, этим передовым умам, к лешему? Теперь уже можно радостно сказать: пойти, пойти.
Спасибо двадцать четвертому февраля.
