ТОРГОВЫЙ ДЕФИЦИТ США-КНР: МЕЖДУ ПОЛИТИКОЙ И ЭКОНОМИКОЙ
Впервые за долгие годы президент США объявил о закрытом без дефицита годовом федеральном бюджете. Выступая перед обеими палатами Конгресса, сияющий Билл Клинтон так прокомментировал это событие: приходится думать не о том, где взять деньги, а как их потратить.
1.
Американские экономисты сдержанно указывают на негативные тенденции в развитии страны: к концу 1998 г. ожидается увеличение безработицы и инфляции до 5,2 и 2,8%. И все же эксперты практически единодушны – высокий уровень экспорта и занятости в сочетании с низкой инфляцией в целом подтверждают оптимизм президента.
Если Кабинету Клинтона удалось залатать многолетнюю прореху в федеральном бюджете, то, согласно официальным данным, торговый баланс Америки продолжает расползаться по швам. Заметим, что внешняя торговля страны знавала и худшие времена. В 1985 г. США задолжали торговым партнерам более 115 млрд долл., что, однако, служит слабым утешением для американских финансистов – от нынешней цифры в 111 млрд долл. не так уж и далеко до абсолютного рекорда.
Самым крупным и одновременно проблемным торговым партнером страны остается Япония. Японский экспорт в США увеличился в прошлом году на 28% и превысил американский импорт на 50,58 млрд долл. Но наиболее болезненно американцы реагируют на разрастание дефицита в торговле с КНР.
2.
Для США материковый Китай является восьмым по значимости и одним из наиболее перспективных торговых партнеров. С начала десятилетия торговый оборот между странами утроился, ежегодно увеличиваясь в среднем на 20%. Но медаль имеет обратную сторону – спираль торгового дефицита США за этот же отрезок времени закрутилась более чем на 4,5 оборота, достигнув 45,88 млрд долл.
Потоки финансов, товаров и услуг между двумя странами циркулируют по двум основным каналам – прямыми поставками и через Гонконг. При этом американская сторона, оценивая стоимость завезенных гонконговскими фирмами китайских товаров, упорно закрывает глаза на природу в среднем 20-процентного роста их цены. Эта настойчивость тем более знаменательна, что за последние 8 лет наценка при прохождении через “торговые ворота” Китая увеличилась вполовину. Причем подорожание не является банальной посреднической накруткой цен. Гонконгские фирмы специализируются на дизайне, маркетинге и продвижении на американские рынки произведенной в КНР продукции. Эти работы требуют значительных финансовых затрат и, что более важно, знания рынка и наличия высококвалифицированного персонала. Таким образом, более чем 7,2 млрд долл., на начало 1997 г. заработанных компаниями в Гонконге, не имеют никакого отношения к производственным расходам китайской стороны и не могут рассматриваться в качестве ее экспорта.
Коммерческий департамент США также не признает экспортом в КНР американские товары, перепроданные посредническими гонконгскими фирмами. Так, только в 1996 г. официальная американская статистика не заметила 5,5 млрд долл., полученных американскими предпринимателями в результате подобной коммерции.
Таким образом, предоставленные власть предержащими США данные о размерах дефицита в торговле с Китаем на 1996 г. надлежит уменьшить по крайней мере на 12,7 млрд долл. Однако сумма в 26,8 млрд долл. также не является окончательной.
3.
В Китае якорями социальной стабильности с начала эпохи реформ остаются 100 000 государственных предприятий. При этом гаранты устойчивости превратились в экономические кандалы. По подсчетам World Commertial Bank их совокупный долг государственным банкам составляет 15 – 30% валового национального продукта. Согласно данным Государственного статистического бюро КНР, в 1997 г. объем производства госсектора увеличился на 7,1% и составил 56,4% промышленного производства страны. Однако гигантский маховик “социалистической собственности” все чаще и чаще прокручивается вхолостую – изделия пылятся на складах. Даже на внутренних рынках находится все меньше желающих приобретать товары, изготовленные на анахронических производствах эпохи “вечной дружбы со старшим братом”. Не удивительно, что более 44% китайского экспорта составляет продукция, произведенная на предприятиях с участием иностранного капитала, а, следовательно, по более современным технологиям. Близорукость обнаруживает и статистика КНР. Вполне естественный патернализм правительства в отношении отечественного бизнеса приводит к тому, что иностранные инвесторы через подставные фирмы не только предоставляют технологические линии и комплектующие, но и оплачивают сборочные работы. В результате от 2/3 до 3/4 из 378 млрд экспорта азиатского “дракона”, формально имеющего национальный статус, изготовлено посредством официальных или теневых зарубежных инвестиций. Для модернизации экономики это, в общем, неплохо.
Подобная “двойная бухгалтерия” сводит к нулю шансы указать точную долю скрытого экспорта американского капитала в КНР, а, следовательно, и реальные границы торгового дефицита. По размерам прямых инвестиций США уступают только Гонконгу и Тайваню.
В свою очередь, американскую прессу по горячим следам президентской избирательной кампании будоражили слухи о наличии китайских “инвесторов” в команде Билла Клинтона. Вкладывал Пекин деньги в американского президента или нет – так и осталось невыясненным. Однако то, что с его именем связано окончательное превращение Китая из политического врага в торгового партнера, не вызывает сомнения. С подачи Клинтона Конгресс снимает звено за звеном в цепи санкций, два десятилетия перекрывавших путь американскому бизнесу на китайский рынок.
4.
Во время прошлогоднего визита президента КНР Цзян Цземиня в Вашингтон Клинтон “признал”, что в вопросе прав человека Китай находится по “другую сторону истории”. К подобному этическому либерализму американского лидера больше года склоняло мощное лобби, отстаивающее интересы производителей высоких технологий в сфере вычислительной техники и атомной энергетики. Ведь политическое самоотстранение Америки от ядерных программ Китая лишило Westinghouse, ABB Combustion Engineering Inc, General Electric и Bechtel доступа к 75% мирового рынка ядерных технологий. Одновременное сворачивание ядерных программ на внутреннем рынке поставило атомную промышленность США, по словам вице-президента корпорации АВВ, перед вопросом “выживания”. Для КНР “небо не упало”, поскольку в образовавшуюся нишу устремились конкуренты из Европы, в первую очередь, Германия и Франция. Однако возвращение американцев состоялось. В обмен на данные Клинтону “гарантии” Цзян Цземинь увез в Пекин контракт на технологическое и финансовое обеспечение беспрецедентной по масштабам программы строительства 20 атомных электростанций стоимостью в 60 млрд долл. Ее выполнение повлечет за собой десятикратное увеличение мощностей ядерного сектора КНР.
Разумеется, столь значительный прорыв не мог возникнуть на пустом месте. О прокитайском лобби в Сенате можно говорить с 1992 г. Разразившийся шесть лет назад скандал с продажей в Китай суперкомпьютеров повлек за собой специальное слушание, завершившееся либерализацией условий по поставке “азиатскому дракону” технологий “двойного назначения”. Детища производителя новейших суперкомпьютеров концерна СЕО немедленно осели в Народно-освободительной армии Китая, в том числе и в центре управления нацеленных на Америку ракет Silkworm (“Шелковый червь”).
5.
Безусловно, в Белом Доме осознают, с кем имеют дело. Нынешний Китай является одним из крупнейших мировых поставщиков производств оружия массового уничтожения, в том числе и ядерного. Вашингтон не сомневается и в том, что китайские генералы не преминут воспользоваться и американскими технологиями атомной индустрии. В рамках обычной логики никакими трудностями с бюджетом или финансовыми поступлениями нельзя оправдать опасность подобных операций. Можно предположить, что или американские военные в достаточной степени уверены в обороноспособности своей страны, или что Уолл-стритт попросту диктует политическому истэблишменту правила игры. Второе предположение представляется более очевидным, тем более что последняя избирательная кампания Билла Клинтона официально финансировалась уже упоминавшимся концерном СЕО. Однако лежащие на поверхности факты далеко не всегда отражают реальное положение вещей. Несомненно одно – дефицит США в торговле с КНР является предметом политических игр самого высокого уровня в обеих странах.
Юрий РЫЖИЙ,
Институт востоковедения РАН
