Из доклада на съезде Вольного экономического общества, посвященном 230-летию его основания
Россия на протяжении многих столетий фактически была собственностью одного человека – монарха, – который, как правило, стремился выполнить роль рачительного хозяина, но сама природа самодержавия ставила рамки его усилиям. Преимущества монархии все более оказывались не соответствующими проблемам новой эпохи.
Затем почти век Россия была собственностью государства, точнее, коллективной собственностью ее бюрократии, возглавляемой КПСС. Государственный социализм хотел вывести Россию в светлое будущее и немало сделал для решения многих проблем страны в области экономики, культуры, образования. Но сама природа государственного социализма привела к тому, что плата за успехи, как сказал бы Лев Николаевич Толстой, – знаменатель дроби – росла гораздо быстрее, чем ее числитель. Мы все больше отставали от развитых стран и по стандартам производительности, и по стандартам экологической безопасности, и по стандартам благосостояния, не говоря уже о стандартах прав человека, и главного из этих прав – права на жизнь.
Вот уже десять лет Россия пытается найти новые формы жизни. Но до сих пор не достигнуто национального согласия по вопросу о том, как обустроить Россию.
И мне кажется, что потенциал нашего экономического общества вполне позволяет вольно и спокойно, не находясь в политических шорах, трезво оценивая и положительное и отрицательное в нашей истории, исходя из идей общероссийского конструктивного сотрудничества, внести свой вклад в поиск путей создания такой России, которая сможет жить в ХХI веке.
В духе традиций свободной дискуссии ВЭО я хотел бы изложить свои мысли по вопросам и том, какой должна быть новая Россия и каким должен быть переход к ней. Не в духе указаний, а как одну из позиций для дискуссии.
Всякие попытки опять предложить России некоторую экзотику, доказать, что она должна идти не путями, по которым идет мировая цивилизация, сулят нам очередную порцию бед. С другой стороны, попытки просто позаимствовать что-то и заставить нас этому следовать тоже несут беды.
Нам предстоит сложная и трудная задача – найти свой вариант общего для человечества пути развития, российскую модель пост-индустриализма, решения, учитывающие российские особенности и условия, в том числе особенности географии, климата, религии, мировоззрения, национального состава страны, ее генофонда, многих других факторов.
Я считаю, надо думать об отвечающем национальным интересам России российском варианте экономики постиндустриального общества, базирующемся на конкуренции и социально-ориентированном рынке, на сочетании государственной, муниципальной, коллективной, акционерной и кооперативной частной собственности, на частной инициативе и государственном вмешательстве в экономику, на праве богатых быть богатыми и праве на социальные гарантии для тех, кому живется плохо.
Сегодня стало вполне очевидно, что мы не сможем реализовать такие экономические модели, как у американцев, японцев, западноевропейцев, Тем более нас не устраивают модели МВФ для слаборазвитых стран, Для российских проблем нужны российские рецепты – решения.
Другая проблема – стратегия перехода к этой российской модели будущей экономики, тут не подойдут ни 500 дней, ни даже пятилетка. И опять обращаемся к опыту ВЭО.
В истории России хорошо известен вклад в отмену крепостного права Вольного экономического общества. Но мало кому известно, что то же Общество отвергало идею немедленной отмены всей системы крепостничества. И не потому, что имелись принципиальные возражения против самой идеи. Члены Вольного экономического общества разрабатывали подробную программу проведения этой реформы, рассчитанную на длительный период времени. Этот подход ВЭО воплотился в известной стратегии царя-освободителя Александра II, установившего двадцатилетний переходный период.
Какой должна быть стратегия реформ сегодня?
Первой проблемой являются отношения с Западом. Думаю, что идея того, что Запад в целом нас может поддерживать, – нереальна.
Единство Запада было итогом давления соцлагеря. А сейчас Запад распадается на блоки. И они ревниво следят, с кем же будет Россия. Значит, нам надо перестать ориентироваться на Запад в целом и начать наконец искать стратегических союзников.
Ситуация похожа на ту, с которой Россия столкнулась в начале века. Витте ездил по разным странам в поисках кредитов для России. Никто не давал. Он вернулся и сказал царю: “Никто ничего и не даст, потому что мир раскололся на два блока. И нам надо выбрать, с кем нам быть – с Антантой или с блоком германско-австралийским”. Россия тогда сделала выбор в пользу Антанты, и после этого в Россию потекли значительные инвестиции из Франции, Бельгии.
Второй вопрос стратегии реформ – политика к СНГ. Вместо стрижки всех независимых государств под одну гребенку надо осуществить селекцию, Надо выбрать из них группу стран, которая готова идти на глубокую интеграцию. Интеграцию в двух главных сферах: в области финансов – единый рубль, в военной области – единая профессиональная армия. Из таких стран составится первый круг государств, новый СССР – Свободный Союз Суверенных Республик. Конечно, его участники как страны останутся независимыми.
Второй круг стран – это те, которые готовы идти на общую оборону. Нечто вроде НАТО.
И, наконец, третья группа – это страны, которые примут курс на взаимное экономическое благоприятствование. В эту зону могут войти не только, например, Прибалтика, но и некоторые бывшие сэвовские страны.
Третий вопрос стратегии реформ – экономика. Новая стратегия реформ предполагает следующее.
Прежде всего необходим государственный сектор экономики, основу которого должны составить казенные предприятия. необходимо выделить отрасли и предприятия, остающиеся в государственной собственности на длительную перспективу.
Далее, нужно создать механизм управления казенными предприятиями; государственный заказ, назначение руководителей, предотвращение разбазаривания госсектора и т.д.
Еще одна проблема: центр и регионы. Необходимо разделить государственный сектор между тремя уровнями: федеральный уровень, региональный уровень и муниципальный уровень.
Каждый уровень (федеральный, региональный, местный) живет за счет своих доходов, а для этого необходимо установить налоги: федеральные, региональные и муниципальные.
В основу разделения должны быть положены две идеи: сохранение единства России и ее материальной базы и максимальная децентрализация процесса реформ, передача основных решений на уровень регионов и даже муниципальный уровень.
Далее – госрегулирование. Упование на то, что все само собой организуется, является совершенно нереалистическим. Эта абстрактная схема либералов действует – и то ограниченно – в структурно сбалансированной рыночной экономике.
А в бывшей социалистической экономике – военизированной, монополизированной и ориентированной на мизерно уравнительное потребление – автоматически, без длительного государственного регулирования к рыночной системе не перейти. Но главное – вообще современная экономика без госрегулирования невозможна.
Следующая проблема: правильный подход к частному сектору.
Попытка формировать частный сектор в отраслях, где есть жесткая монополистическая структура, выводит эти сферы из-под государственного контроля в сферу не рынка и конкуренции, а в области их собственного произвола.
Необходимо признать ошибочной ваучерную приватизацию и определить способы компенсации обманутым гражданам.
А приватизацию вести так. Во-первых, приватизировать не лакомые куски, а только то, что после приватизации будет работать эффективнее, чем до нее. Во-вторых, приватизировать для этого не предприятия, а отрасли. В-третьих, приватизировать отрасли, где возникнут после приватизации конкуренция и рынок. В-четвертых, деньги от приватизации тратить не для кормления аппарата, а создать из них фонд представителей частного сектора.
Главной задачей ближайшего периода в аграрном секторе должно быть достижение самообеспечения страны частью продуктов первой необходимости (например, хлебом, молоком или картофелем) и отказ от их импорта.
Но самое главное в новой стратегии – сама концепция новой российской экономики.
Советская экономика была закрытой, автаркийной. Итогом этого стало отставание по всем линиям.
Но и идея открытой во всех отношениях экономики нереальна. Мы слишком большая страна. У нас есть сектора, где вполне достаточно внутреннего оборота по внутренним ценам и, соответственно, не нужны мировые цены. Мы, скажем, можем ввести мировые цены на сельхозпродукты. Но мы разорим свое село и повесим на шею государства миллионы обездоленных. Надо и защитить село от мировых цен, и заставить его начать прогрессивные перемены. И так на многих участках. Нужна концепция ограниченной открытости экономики.
Далее, нужна концепция зоны технико-технологического преимущества. Нужно найти такой участок в современном научно-техническом процессе (нишу), на котором мы должны быть первыми. Чтобы что-то закупать, надо что-то продавать. Если не хотим продавать сырье – надо думать о науке и технике. Поиск такого участка и максимальные вложения в него – залог нашего будущего.
Обсуждая проблемы и перспективы развития российской экономики, надо особое внимание уделить проблеме человеческого фактора.
Идет разрушение генофонда российского общества. Особенно опасной стала проблема молодежи, проблема рождаемости. А ведь люди – главная производительная сила. Инвестиции в первую очередь нужно направить в молодежь, в человеческий фактор.
Когда-то вкладывали в тяжелую промышленность. Людей в селе хватало. Затем стали говорить об НТП, экологии. А сейчас главное – люди, молодежь. Это сейчас выше всего. Это – главная, особая проблема России. От мер по стимулированию рождаемости до мер по обучению молодежи. ее трудоустройству и т.д.
И еще одна глобальная проблема российской экономики – долги социализма перед старшим поколением. Россия признала долги перед Западом, а перед своим народом – нет. И речь не только о займах или о вкладах в Сбербанке до января 1992 года. Гораздо важнее другое.
Десятилетиями гражданин не получал полной зарплаты. Из нее вычитались и шли государству суммы на жилье, здравоохранение, спорт, культуру, образование, пенсии. Теперь же говорят: иди на рынок. Но ведь денег для рынка жилья у большинства нет.
Нам в ВЭО надо обсудить механизм компенсации тем, особенно пожилым, кто уже отдал деньги стране в ходе своей трудовой жизни. Этот механизм компенсации по долгам социализма – обязательное звено стратегии реформ в России.
Вот эти звенья – экономика ограниченной открытости, ниша научно-технического первенства, долги социализма перед старшим поколением и программы для молодежи – это каркас новой стратегии реформ.
Теперь о начале пути.
Мне представляется, что нужна идея согласованного большинством общества “нулевого цикла”.
Что бы кто-либо ни думал о будущем здании, о количестве этажей, о типе квартир в нем и т.п., ясно, что при любой конструкции нужна канализация, нужен водопровод, нужны электропровода – нужен нулевой цикл. Я отмечал, что во всех концепциях экономических реформ есть общие части. Эти принимаемые всеми меры и могли бы составить первый этап переходного периода. Его надо будет реализовать любому – кто бы ни пришел к власти. Об этом “нулевом цикле” надо договориться, и ВЭО может тут многое сделать.
Конечно, идея согласования позиций резко замедляет процесс разработки предложений. И разного рода фонды, которые стоят на тех или иных узких политических платформах, уже завалили страну своими предложениями. Но если думать о практической реализации и реализации на путях усиления именно согласия и единства, то каждый, даже малый шаг по такому пути значит для страны много больше, чем толстые брошюры с подробным изложением партийных точек зрения.
В заключение не могу не сказать еще об одной проблеме. Российские экономисты – часть российской интеллигенции. У российского народа порой не хватало еды или денег, но у него была своя замечательная интеллигенция, была голова и голова умная.
Был и механизм ее связи с народом. Так, в девяностые годы идеи формировались творческой интеллигенцией. Затем – через журналы, газеты, кино, телевидение – они доходили до учителей, врачей, инженеров и уже от них к массам. Вот этот-то механизм и оказался сегодня разрушенным.
По своей истории мы знаем, что разрыв народа и интеллигенции стал одним из главных для трагедии 1917 года.
И сегодня страшнее всех дефицитов и потерь – отрыв российской интеллигенции от своего народа. Интеллигенция погрузилась в политические игры, перерастающие в склоки, теряет интеллект, порой просто нищенствует, порой наживается. Директор астраханского рынка рассказывал мне, что основная часть продавцов – учителя, врачи, инженеры. Народ теряет доверие к своим учителям и наставникам.
На ум приходят слова Гамлета: распалась связь времен.
Но ни голове без тела, ни телу без головы не выжить. Если мы хотим избежать страшной трагедии и для народа, и для интеллигенции – мы должны на первое место поставить задачу восстановления связи со своим народом, восстановления к себе его доверия и уважения, восстановления своей роли учителей и советников.
ПОПОВ
