Анатолий Чубайс как фактор президентской гонки
Очень вероятно, что именно оценка приватизации станет самой “голосистой” песней президентской гонки как с точки зрения предвыборной шумихи, так и по части привлечения голосов избирателей. Очень уж велик соблазн напомнить о пуповине, связывающей ваучеризацию с коррупцией и преступностью, обнищанием народа, крахом экономики. Но если еще пару лет назад вокруг ваучера кипели страсти роковые, угрожавшие расколоть общество, то ныне критерий оценки приватизации один: как работают акционированные заводы? не задешево ли отдают госпакеты акций? Подвергают колоссальным сомнениям способ приватизации – но не сам принцип! Скинув идеологические покровы, схватка вокруг “приватизации” обрела практический характер, стала как бы лакмусом, выявляющим “родственные души” на верхах власти. Именно на этом водоразделе, скорее всего, предстоит важная перегруппировка политических сил.
Верхушечные разборки при монополии КПСС отличала непримиримость: амбиции и земляческие кланы схватывались круто, проигравший навсегда уходил со сцены. Но сегодня у политиков гораздо больше степеней свободы. Вчерашние недруги вполне могут стать надежными партнерами, что дает возможность лучше сочетать различные интересы ради государственного блага. Это и позволяет рассчитывать на такую перегруппировку политических сил, которая предопределит стабильное развитие России в ближайшие пять лет. И по-своему ключевой фигурой, в некотором роде “антигероем” нового расклада сил в верхах становится, на мой взгляд, главный приватизатор страны Анатолий Чубайс.
На его особую знаковую роль недвусмысленно указывает, в частности, то обстоятельство, что “экономический” заместитель премьера оказался персоной нон грата для движения “Наш дом – Россия”. Таким образом, всем открылось, что Чубайс – это ахиллесова пята Черномырдина. И недоверие, ясно высказанное первому вице-премьеру при учреждении НДР даже сподвижниками его патрона, – всего лишь “цветочки” в сравнении с теми “ягодками”, какие предъявят Черномырдину соперники, если он вступит в борьбу за президентский пост.
“Не бойся конкурента – берегись компромата!” Эта старая предвыборная истина предстает в совершенно неожиданном ракурсе, когда речь заходит о связке Черномырдина и Чубайса. Чтобы стала понятна особая предвыборная опасность такого соседства, достаточно привести две цитаты. Первая взята из “Коммерсантъ-Дейли”, который летом нынешнего года писал: “Один из кремлевских политологов в беседе с корреспондентом “Ъ” сказал: “В России есть только два перспективных молодых политика – Чубайс и Федоров. Оба они пройдут по колено в крови, и их не стошнит”. К этому поистине небывалому для наших дней упреку, кстати, отнюдь не случайно прозвучавшему именно из Кремля, полезно добавить мнение академика Шаталина, высказанное им через “Независимую газету”. Открытое письмо г-ну Чубайсу Шаталин заканчивает так: “Вы не пользуетесь уважением в народе, г-н Чубайс. Ваше имя стало одиозным и почти нарицательным. Рано или поздно Вам придется отвечать за свои деяния. По самому большому счету”.
Чтобы заслужить такие оценки от людей, не стоящих на противоположных идейных позициях, не требующих реставрации социализма и не отвергающих суть приватизации как таковую, воистину надо сотворить нечто особенное. Этим “нечто особенным” и стала приватизация “по Чубайсу”, которая вылилась в разгром российской экономики. Здесь, разумеется, нет надобности перечислять хорошо известные бесчисленные примеры вопиющих приватизационных извращений. Но непреложный факт заключается в том, что передел госсобственности “по Чубайсу” предстает непрерывной чередой грандиозных афер и громких скандалов. О чем, в частности, свидетельствует и последняя межбанковская “разборка” в связи с залоговыми аукционами по “Норильскому никелю” и “Юкосу”.
Впрочем, все же уместно сослаться на знаменитый меморандум Владимира Полеванова, в котором тогдашний шеф Госкомимущества, изнутри и сполна познавший антироссийскую, антигосударственную сущность приватизации “по Чубайсу”, предал широкой огласке глубинные, подспудные замыслы главного приватизатора России. Впервые Чубайса разоблачили столь по-крупному, а главное, без всякой идеологической подоплеки. И хотя век нового председателя ГКИ оказался недолгим, дело было сделано. Да и ход последующих событий слишком уж явно подтвердил выводы Полеванова.
Наиглавнейший для России процесс передела государственной собственности полностью захватила в свои руки повязанная приватизационными извращениями группа “ленинградских мальчиков” – Чубайс, Беляев, Мостовой, Кох, Васильев… Само существование в государственных верхах этого землячества, безумно напоминающего мафиозные группировки, сколоченные по аналогичному принципу, наводит на серьезные размышления. Эта весьма важная “территориальная” особенность существенно дополняет коренную характеристику “клана Чубайса” – как известно, даже американский дипломат Томас Грэхэм назвал его прозападным. Между тем, ведь и уроки днепропетровской, а также молдавской мафий эпохи Брежнева учат, что земляческие группировки в политике неизбежно связаны с какими-то соответствующими своему времени формами коррупции. А ведь клан Чубайса стал самым крупным в мире(!) распорядителем собственности – всей собственности государства Российского!
Допустимо ли вообще целиком отдавать гигантское и многосложное дело перераспределения государственной собственности в руки столь ярко выраженной земляческой группировки, подобранной вдобавок явно по приятельскому принципу? Кто, в конце концов, стоит за этим грубейшим нарушением государственной этики? В Кремле или Белом доме? И если в Белом доме, то в каком именно?
Подобного рода кричащих вопросов в связи с деятельностью клана Чубайса возникает немало. Быстротекущее время приносит все новые факты – будь то много значащие скандалы вокруг “Рыбинских моторов” и ОКБ Сухого или же весьма характерные частности вроде внезапного банкротства лакомого водочного завода “Кристалл”. Кстати, среди кандидатов в банкроты вдруг оказалось и не менее лакомое “космическое” НПО им.Лавочкина, которое вовсе не тонет, а продолжает удивлять мир разработками новых технологий. Если же к этому добавить, что через посредников иностранцами уже скуплено 34 процента акций “Авионики”, 16 процентов акций “Экора” (системы управления) и так далее в том же духе и том же стиле, то намерения клана приватизаторов России предугадать несложно. Целые тома сенсационных публикаций накопились на счету Госкомимущества, а также его дочерних ведомств. И с каждым днем возрастает вероятность того, что они трансформируются в тома иного рода, в номерных переплетах. Ибо множатся факты, свидетельствующие, что приватизация “по Чубайсу” очень чувствительно затронула государственную безопасность России. Отнюдь не случайно серьезную озабоченность в связи с распродажей “оборонки” начало проявлять ведомство генерала Барсукова, предложившее более тщательно регулировать этот процесс.
Но в преддверии президентских выборов наиболее важна все-таки политическая оценка деятельности Чубайса. Ведь место, занятое Анатолием Борисовичем в новейшей российской истории и бытовых представлениях рядовых россиян, поистине уникально. Люди разных убеждений, подчас не согласные друг с другом в коренных вопросах нового бытия, на редкость единодушны в отрицании того, что сотворил главный приватизатор России. Отношение к нему из сферы политических споров уже давно перекочевало в категорию сугубо психологического неприятия, что подметил и академик Шаталин. Да и тот фанатизм, с каким Чубайс во имя абстрактных, “общечеловеческих” принципов разгосударствления, добивает Россию, ставя мировой рекорд скорости приватизации и возвышая ее формальные итоги над качественными результатами, тоже побуждает вспомнить, что в нашем прошлом уже был похожий исторический персонаж. Очень похожий. Хотя, разумеется, с обратным идейным знаком.
Заново перелистывая привезенный когда-то из Америки четырехтомный архив Льва Троцкого, хранящийся в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета и изданный Челидзе, я поразился удивительной перекличке исторических обстоятельств, окружавших Троцкого и Чубайса, а также явному сходству их менталитета. Вокруг Троцкого тоже кипели страсти, и он без конца отбивался от критики, с фанатичным упорством проталкивая идею мировой революции, ради которой не грех было принести в жертву российские интересы, бросить под колесо истории несколько поколений россиян. Троцкий тоже колоссальное внимание уделял экономическим вопросам, и по сути именно передел собственности был в центре его внимания. Наконец, Троцкий на определенном этапе тоже начал осознавать, что стал в партийной элите персоной нон грата, хотя и не предвидел участи изгнанника. Но самосознание политического изгоя не только не умиряло, а наоборот, распаляло активность Троцкого – возможно, по принципу “уходя, громче хлопнуть дверью”.
Можно было бы привести немало цитат из писем, записок и выступлений Льва Троцкого, весьма внятно ассоциирующих его менталитет с эмоционально-психологическими особенностями мышления и поведения не ведающего сомнений Чубайса. Правда, не подходит цвет волос. Однако исторический облик Анатолия Борисовича в целом вполне гармонирует с тем образом равнодушного к судьбам России фанатика идеи Троцкого, который сложился в массовом сознании.
Но кто из возмоможных претендентов на пост президента России решится в предвыборный период связать свою политическую карьеру с человеком, по менталитету претендующим на лавры Троцкого? Кто смелый?
Конечно же, политическая участь Чубайса предрешена. Однако все не так просто. Это не тот случай, когда дело ограничивается отставкой, поскольку последствия экономического разгрома, учиненного главным приватизатором России, неизбежно станут козырной картой в руках конкурентов, претендующих на пост президента. От Анатолия Борисовича мало избавиться – от него надо отмежеваться, и как можно быстрее. Ибо существует еще одна, более близкая по времени и гораздо более опасная – как прецедент! – историческая аналогия, которая постепенно начинает как бы витать вокруг имени Чубайса.
Речь идет о германских судебных процессах над Хоннекером и другими руководителями бывшей ГДР. Хоннекер ни в кого не стрелял, никого не убивал и даже не отдавал приказов убивать. Он лишь формировал политику, которая в реальном воплощении отзывалась гибелью беглецов у Берлинской стены. В этом смысле германские процессы принципиально отличаются и от Нюрнбергского трибунала, и от “дела КПСС” в конституционном суде. Можно со стопроцентной уверенностью утверждать, что никому и никогда даже в голову не придет судить саму идею приватизации. Но что касается ее конкретного обманного ваучерного варианта “по Чубайсу”, обокравшего миллионы людей, то здесь есть над чем поразмыслить. Ибо речь не может идти ни об ошибках, ни об издержках политической борьбы – Чубайс через колено ломал мнение законодателей, а порой и непосредственно Закон, он вызывающе игнорировал интересы крупных социальных групп и многих банковских, предпринимательских структур. Стиль Чубайса отчетливо проявился в его знаменитом заявлении от 1 июня 1995 года, когда первый вице-премьер авторитетно предрек, что курс рубля будет расти до конца года.
Сколько держателей валюты – и физических и юридических лиц – понесли огромные убытки, а то и в конец разорились, приняв то заявление “играющего экономиста” за чистую монету? Не предъявят ли они счет? Как и все, кто был обманут ваучерной приватизацией? С точки зрения германского судебного прецедента тут, повторяю, есть, над чем поразмыслить. Поэтому Чубайс начинает являть собой все более опасное политическое соседство, он может, как говорится, и под монастырь подвести. В этой именно связи небезынтересно вернуться и к принципиальному противостоянию Чубайса и Лужкова. О нем наслышаны, пожалуй, все. Но многие ли помнят о любопытных обстоятельствах, сопутствовавших этому крупному публичному спору?
Ведь Президент Ельцин недвусмысленно поддержал Лужкова, сказав, что поручил Чубайсу “Москвой не заниматься”. А премьер Черномырдин, наоборот, явственно встал на сторону Чубайса, заявив, что “федеральные законы правительство никому нарушать не позволит”. Вдобавок, своим первым замом по движению “Наш – дом Россия” его лидер взял наместника Чубайса в Госкомимуществе Беляева. Видимо, понимая, что он слишком уж явственно проявил свои особые отношения с кланом Чубайса, Черномырдин вынужден был с натянутой улыбкой и без возражений выслушивать гневную филиппику Лужкова в адрес главного приватизатора, где фигурировало даже такое сильное словцо, как “пьянь”.
Но самый-то существенный вопрос в другом: что же это все-таки за политик – господин Чубайс, если он позволяет своему шефу не только вышвыривать себя из “Нашего дома”, но и не возражает на слово “пьянь”? Почему терпит эти жуткие публичные оскорбления – не от Лужкова, а от Черномырдина! – и все-таки не уходит в отставку? Что за этим стоит? Абсолютное отсутствие гордости и примитивный карьеризм? Однако Анатолий Чубайс слывет драчливым человеком, а что касается карьеры, то он не может не осознавать, что предназначен на роль ”козла отпущения”. Но, возможно, Чубайсом все-таки движет фанатичная идея сплошной приватизации, которая впишет его имя в историю, – как когда-то Троцкий рвался к мировой революции, предлагая идти в Париж через Индию? Однако и этот вариант не подходит. Со всех сторон и все более настойчиво звучат голоса, призывающие опротестовать некоторые особо неудачные, а порой и потенциально криминальные приватизационные извращения ?по Чубайсу?.
Тогда в чем же все-таки дело? Почему Анатолий Борисович столь безропотно сносит крайне оскорбительное для него молчание премьера во время бранчливого выступления Лужкова и позорное выдворение за порог “Нашего дома”? Ради чего?
Здесь мы вступаем в область самых тревожных предположений, связанных с прозападной ориентацией Анатолий Борисовича и фактами, которые в изобилии привел Владимир Полеванов. Но рассуждать на эту тему мне недосуг. Я давно и много писал о злонарушениях приватизации “по Чубайсу”, немало набил шишек и не стал бы вновь ворошить это дело – попросту скучно, надоело и без толку. Только ленивый сегодня не пишет о скандалах, учиняемых кланом “ленинградских мальчиков” в сфере приватизации. А “кот Васька” слушает да ест. Но сейчас наступает такая сложная президентско-предвыборная полоса в российской жизни, когда назревает решающая перегруппировка политических сил. И Анатолий Чубайс превращается в весьма важный политический фактор.
Образно говоря, он послан кандидатам в будущие президенты в качестве некоего искусителя, причем по всем канонам Гете, он явно тянет на роль всеразрушающего Мефистофеля. Это сравнение, возможно, хромает, как и любое другое. Однако нельзя все же не обратить внимание, какую потрясающую аллегоричность, применительно к скандальной чубайсовской приватизационной действительности, приобретают такие сцены из “Фауста”, как “Кузня ведьмы” и “Вальпургиева ночь”. А что касается “Пожара во время маскарада”, то это просто сколок с нашей предвыборной политической суматохи. Но главное, ведь именно Мефистофель ввел фиктивные бумажные деньги, обманом соблазняя людей. Чем, скажите, не ваучеры?
Впрочем, конечно же, не в самом Чубайсе дело. А в том, кто из реальных кандидатов в президенты устоит перед соблазнительными, но ложными обещаниями рыжеволосого Мефистофеля, который “показухи для” залез в грандиозные государственные долги, месяцами не выдавая зарплату и не оплачивая госзаказ, второпях, по дешевке спуская пакеты акций индустриальных жемчужин России? Кто окажется достойным сыграть роль Фауста – истинного строителя, созидателя, который раскусил и отверг коварные посулы Мефистофеля?
Безусловно, Анатолий Чубайс – фигура незаурядная и по-своему яркая, немногие политические деятели столь прочно и вдобавок столь образно вошли в массовое сознание. Именно это и делает главного приватизатора России важным фактором президентской гонки. И если не осталось на политических верхах безумцев, то вскоре мы станем свидетелями того, как начнут шарахаться от Анатолия Борисовича его покровители: не исключено, кстати, не только из московского Белого дома, но также из другого, дальнезарубежного.
Потому что Чубайс и ваучер – это близнецы-братья. А с какой трогательной любовью народ наш относится к ваучерам, хорошо известно…
Анатолий САЛУЦКИЙ
