Дума шестого созыва отличается от предыдущей своей значительно большей представительностью – в ее выборах приняли участие 65 процентов населения, а партии, преодолевшие 5-процентный барьер, в сумме представляют больше половины населения. Это обстоятельство делает несостоятельными расчеты на то, что в случае недовольства Думой ее можно будет распустить до президентских выборов по решению Конституционного суда, который признал бы нерепрезентативность ее состава (эта процедура предполагалась, поскольку по Конституции Президент не может распускать Думу в течение первого полугодия ее существования).
Неуязвимость нижней палаты на протяжении всего времени подготовки выборов Президента – важный фактор, предрасполагающий лидеров думских фракций к жестко конфронтационному стилю поведения в отношении исполнительной власти.
Второй фактор, также благоприятствующий такому стилю, состоит в том, что благодаря краху замысла авторов “двухблоковой стратегии” отсечь “фланги” ради создания здорового центра в реальности шестая Дума отличается именно преобладанием мощных левого и правого флангов над весьма немногочисленным центром.
Если сравнить новый расклад сил в шестой Думе с раскладом сил в пятой Думе, то в глаза бросается размывание в новом составе многочисленного центристского “болота” (эту роль играли, например, крупная центристская фракция “Новая региональная политика”, ПРЕС, “Женщины России”, отчасти Аграрная партия), характеризовавшего пятую Думу. Центр был буфером, который предотвращал возникновение необратимо острой конфронтации между “левыми” и “правыми” в Думе и между Думой и исполнительной властью, делал пятую Думу вполне работоспособным законодательным органом.
В новой Думе такого центра нет, и его будет крайне сложно сформировать даже из “независимых” депутатов, поскольку значительная их часть является “независимой” лишь номинально – в реальности же зависит от тех или других партийных блоков, с помощью которых были избраны многие “независимые”. Наблюдавшаяся в ходе предвыборной кампании политическая структуризация (благодаря новому закону о выборах) весьма чувствительно коснулась и “независимых”. Около 30 из 77 “беспартийных” депутатов примыкают к НДР, около 20 – к КПРФ и аграриям, несколько человек – к ДВР. К тому же в этой группе немало (скорее большинство) “безыдейных” депутатов – “оппортунистов”, ориентирующихся на победителей в борьбе за власть и способных быстро изменить свою партийную идентификацию.
Если учесть, что число “одномандатников”, избранных от КПРФ и ее союзников (актуальных и потенциальных), превышает число “независимых”, то ясно, что явно не хватает и объективных оснований для создания в новой Думе серьезного центристского буфера. Это, правда, не исключает того, что Г.Зюганов, известный своей склонностью к осторожной тактике, не чуждой элементов закулисной игры и маневрирования, может одобрить и даже как-то (не слишком явно) посодействовать оформлению части “независимых” в некий блок, напоминающий “Русский путь” в предыдущей Думе – среди его лидеров, думается, может оказаться и А.Лебедь. В рамках разговоров Г.Зюганова о том, что на президентских выборах будет избран президент-патриот (а не коммунист), подобный блок мог бы стать удобным форумом для “раскрутки” А.Лебедя как компромиссной кандидатуры на пост президента. КПРФ уже заявила о своем желании содействовать оформлению фракции аграриев, не исключено, что при их содействии в отдельную фракцию будут “слиты” прошедшие одномандатники-”рыжковцы”, и “КРОмешники”, включая А.Лебедя. В противном случае, без содействия коммунистов, центристские прослойки в условиях, по существу, биполярной Думы будут отличаться нестабильностью и тенденцией к распылению между “левыми” и “правыми” фракциями. Едва ли роль центра в новой Думе сумеет сыграть и претендующая на центризм фракция НДР. Очевидно, что она будет придавать политическому процессу в Думе некую двойственность. С одной стороны, как партия “правого” центра НДР имеет шансы на создание временных, тактических (по отдельным вопросам) коалиций с другими “правыми” – ЛДПР и “Яблоком”. С другой же стороны, как “партия власти” эта фракция сама рискует стать вторым полюсом, по отношению к которому прочие фракции будут объединяться как оппозиция.
Фактически каждая из фракций благодаря своей двойственной роли в парламентском процессе – выступая то как “левая” (или “правая” – НДР, Яблоко, ЛДПР) в классической биполярной структуре, то как “оппозиционная” (или “проправительственная” – НДР) – в рамках борьбы за президентский пост в течение первого полугодия существования Думы будет вовлечена в весьма замысловатую ролевую игру. По-видимому, лишь после президентских выборов в Думе восстановится монополия классического двухполюсного разделения фракций на “левые” и “правые”. До тех же пор фактор борьбы за президентский пост будет скорее всего важнее, чем идеологическое родство, и деление на внеправительственную оппозицию и проправительственное меньшинство будет в обозримый период доминировать. Этот же фактор будет обострять ситуацию в отдельных оппозиционных фракциях, особенно в КПРФ и ЛДПР, руководству коих при отсутствии в Думе сколько-нибудь влиятельных центристских группировок будет чрезвычайно сложно сдерживать жесткий оппозиционный порыв многих своих коллег по фракции. К тому же электоральная база обеих партий, как показали выборы, носит в достаточной степени эклектичный характер. Так, расширившийся электорат КПРФ включает в себя, помимо традиционного коммунистического электората,определенную часть умереннореформаторски ориентированных слоев, разочаровавшихся в деятельности всевозможных центристских объединений, а также часть электората, проголосовавшего на прошлых выборах за ЛДПР. КПРФ на сей раз удалось аккумулировать также и значительный потенциал так называемого “протестного” голосования. Совершенно очевидно, что для того, чтобы удержать под своим влиянием столь сложный конгломерат различных социальных сил, партии Зюганова в ближайшее время нужны реальные успехи, и прежде всего победа на президентских выборах 1996 года. В этих условиях политическая линия КПРФ в фактически безвластной Думе не может не носить жесткого конфронтационного характера, балансирующего на грани острого конфликта как с исполнительной властью, так и с более умеренными элементами внутри самой Думы. Парламентская деятельность для КПРФ в ближайшие полгода будет всего лишь легальной площадкой для развертывания президентской кампании. Трудно предположить, что иначе будет действовать и руководство ЛДПР, теряющее электорат и пытающееся извлечь уроки из своего проигрыша. Одним из этих уроков станет, вероятно, тот, что ЛДПР, проявляя склонность к компромиссу и даже к сотрудничеству с властями (памятный пример, отказ от импичмента, чеченская политика), не смогла не только закрепить успех 1993 года, но и утратила половину своего электората, значительная часть которого была ассимилирована КПРФ. Этот урок может обусловить антиправительственную радикализацию фракции В.Жириновского, если власть не попытается разыграть с помощью этого политика “веймарский вариант” (о нем ниже).
Фактор надвигающихся президентских выборов не будет благоприятствовать и лояльности к исполнительной власти со стороны “демократического” крыла Думы, возглавляемого Г.Явлинским. Его высказывания в адрес правительства и Президента с самых первых минут после окончания предвыборной кампании обнаружили почти беспрецедентную жесткость. Так, проблему решения чеченского конфликта Г.Явлинский однозначно связывает с уходом нынешнего Президента, а перспективу выхода страны из экономического кризиса – с отставкой правительства после президентских выборов.
Иначе говоря, несмотря на непримиримые идеологические разногласия между КПРФ и остальными крупными фракциями, в шестой Думе до июня 1996 года сложится и будет существовать формально не фиксируемая, но вполне, по-своему, реально дееспособная коалиция оппозиционного большинства по отношению к проправительственному меньшинству. Эта коалиция будет весьма неустойчивой и “виртуальной” (не только в силу идеологических разногласий, но и в силу личных амбиций лидеров основных фракций), как и всякая коалиция, сформированная на основе энергии протеста, однако не следует недооценивать присущий этому сочетанию несочетаемого разрушительный потенциал. Его мощь обрушится не только на правительство и Президента, но скорее всего значительно расшатает и внутриполитическую ситуацию, создав почву для будущих “великих потрясений” (этим потрясениям, в частности, может послужить и уже заявленная Г.Зюгановым идея денонсации Беловежских соглашений). Демонстрационный эффект подобных предложений, вполне естественных для Г.Зюганова, которому без них пришлось бы “потерять лицо”, вступив в коалицию по вопросу о Чечне либо с проправительственной фракцией НДР, либо с пацифистом Г.Явлинским, вполне может сыграть роль детонатора мало предсказуемых, но серьезных последствий.
В то же время во внешне агрессивной Думе может повыситься роль “кулуарной” политики в отношениях с исполнительной властью, однако такая политика будет играть на пользу Думе, а не правительству и Президенту. Закулисные переговоры должны стать необходимым дополнением игры на грани фола, которую будут вести против правительства оппозиционные фракции Думы. Роль закулисной политики будет, очевидно, весьма простой – предотвратить неконституционные шаги раздраженной исполнительной власти, избежать участи Верховного Совета. Вряд ли, однако, закулисную активность Думы в этот период перед выборами Президента удастся обернуть на пользу исполнительной ветви. Прежде всего весьма сомнительны надежды, что Президенту удастся “ангажировать” представителей какой– либо фракции, кроме НДР, на исполнение ролей в правительстве. Во-первых, руководству коммунистов и Г.Явлинскому в прошлом неоднократно предлагались те или иные второстепенные и даже ключевые посты в правительстве, однако и в более неблагоприятных для себя условиях эти лидеры отклоняли подобные предложения. Наивно думать, что сегодня они соблазнятся возможностью войти в “антинародное” (по мнению КПРФ) или в “антиреформаторское” (по мнению Г.Явлинского) правительство, когда перед их глазами не только поучительный крах лиц и партий, например АПР, попытавшихся решить свои проблемы лоббистскими методами и вхождением в правительственный истеблишмент, но и вполне реальная перспектива выигрыша в борьбе за президентское кресло.
Проблема состоит в том, что вполне реальной видится лишь возможность сотрудничества c исполнительной властью лидера ЛДПР, однако реально подобное сотрудничество может состояться только по “веймарскому” сценарию – путем отказа от президентских выборов, перехода к прямому президентскому правлению и возложения канцлерских (премьерских) полномочий на В.Жириновского, становящегося одновременно и наследником функций главы государства. На иные условия Владимир Вольфович вряд ли согласится. Однако чем подобный самоубийственный вариант может прельстить Б.Ельцина?
Более вероятно, что если уж его убедят отложить выборы, то он постарается обойтись без В.Жириновского.
В случае развития взаимоотношений между ветвями власти по конфронтационному сценарию Президент и Дума будут вынуждены в своей тактике прибегнуть к приемам, опробованным в 1993 году, когда каждая из сторон подталкивала другую к агрессивным реакциям, исходя из расчета, что проиграет тот, кто первым вступит на “тропу войны”.
Впрочем, у Президента есть и иные возможности для активной игры на опережение. Самая радикальная из них видится в том, чтобы, не затягивая время, разогнать нынешний Кабинет, подобрать популярных политиков, составить прогрессивное коалиционное правительство и выйти на президентские выборы в качестве гаранта нового курса. В этом случае реален шанс опередить и приостановить разрушительные процессы.
Алексей ЕЛЫМАНОВ
