Петр Аркадьевич Столыпин. Крупный государственный деятель, реформатор, образованный, незаурядный человек, противоречивая личность. Имя его всегда вызывало споры. Это имя, писал один из исследователей деятельности Столыпина, сразу втягивает нас в круговорот страстных взаимоисключающих оценок. Ни один из политических деятелей царизма начала XX века не может идти с ним в сравнение по преданной и восторженной памяти его почитателей и сосредоточенной ненависти революционеров. “Период столыпинской реакции”, виселицы – “столыпинские галстуки”, с одной стороны, и “борец за благо России”, человек, “достойный сесть на царский трон”, – с другой.
Столыпин происходил из древнего дворянского рода, который впервые упоминается в XVI веке. Его дед Дмитрий дослужился до чина генерал-адъютанта. Сестра деда, Елизавета, вышла замуж за Арсеньева, а их дочь Мария – за Юрия Лермонтова, так что их сын, великий поэт Михаил Юрьевич Лермонтов, и будущий глава царского правительства происходили из одного рода.
Служебный путь, проделанный Столыпиным в провинции, был совершенно ординарным, ничем не отличавшимся от карьеры других чиновников, ставших губернаторами. В 1884 году Петр Аркадьевич Столыпин в возрасте 22 лет окончил естественный факультет Петербургского университета и сразу поступил на службу в Министерство внутренних дел. Через два года перешел в ведомство земледелия и государственных имуществ, но затем снова вернулся, и на этот раз окончательно, в министерство. Сперва он был назначен уездным предводителем дворянства, а в 1899 году – губернским в той же губернии. В 1902 году его назначают исправляющим должность гродненского губернатора, а в 1903 году Столыпин стал саратовским губернатором. Это было, безусловно, проявлением высокого доверия со стороны всесильного министра внутренних дел – пост слыл трудным, ибо губерния считалась “красной”. Именно из Саратова Столыпин переехал в Петербург.
На посту губернатора Столыпин был весьма высоко оценен высокопоставленными чиновниками: его считали настоящим хозяином, помещиком и дворянином. Разносторонняя образованность, владение тремя иностранными языками выгодно дополняли характеристику Столыпина, очень скоро “переросшего” рамки губернаторского чина. Карьера Столыпина по меркам любого времени была головокружительной. 26 апреля 1906 года его назначают министром внутренних дел. Министерство, которое он возглавил, было в то трудное время ключевым. Ровно через 72 дня – 8 июля 1906 года – Столыпин становится председателем Совета министров России (с сохранением портфеля министра внутренних дел).
Молниеносное восхождение вчера еще рядового губернатора на вершину политического Олимпа в возрасте 44 лет было загадкой для современников, остается загадкой и поныне, потому что никаких мощных связей и протекций у Столыпина при дворе не было. Кто подсказал его кандидатуру царю, неизвестно. Во всяком случае, не имеется никаких документальных подтверждений различного рода предположений на этот счет. Утверждение авторитета Столыпина “в верхах” происходило не менее стремительно, чем его “выход” на политическую авансцену. Очень скоро он стал предметом обожания экзальтированных дам, получил наивысшее признание в правительственных кругах, его ораторские пассажи становились крылатыми фразами. Однажды в своем выступлении он произнес фразу о кремневом ружье, которая сразу же стала частью его политической биографии и неоднократно комментировалась как его противниками, так и сторонниками. Вот эта фраза: “Нельзя сказать часовому: у тебя старое кремневое ружье, употребляя его, ты можешь ранить себя и посторонних, брось ружье. На это честный часовой ответит: “Покуда я на посту, покуда мне не дали нового ружья, я буду стараться умело действовать старым”.
Не правда ли, весьма убедительный пример того, насколько важен в любой реформаторской деятельности вопрос: а что же взамен? Сломать старое, пусть даже очень плохое и отжившее, никогда не поздно, если есть реальная альтернатива, способная улучшить положение. Самое интересное, что слова Столыпина, сказанные более 80 лет назад, не потеряли своей ценности и сегодня, когда Россия снова вступила в эпоху перемен. Это лишний раз свидетельствует не только о “зигзагах” истории, но и о высокой политической культуре Петра Аркадьевича Столыпина, способного делать подобные обобщения.
Особенно резко выросла популярность Столыпина после покушения, совершенного эсерами-максималистами 12 августа 1906 года на даче на Аптекарском острове, где он жил вместе с семьей. Террористы бросили две мощные бомбы в приемную, где была масса людей. Погибло 27 человек, включая и самих покушавшихся, 32 человека было ранено. Столыпин не пострадал, так как задержался в кабинете на втором этаже. Были тяжело ранены его четырнадцатилетняя дочь и трехлетний сын. Результатом этого жестокого и бессмысленного акта явилась быстрая и еще более жестокая ответная реакция властей. Спустя 12 дней, 24 августа 1906 года, была опубликована правительственная программа, состоявшая из двух частей – репрессивной и реформистской. “Правительство, не колеблясь, противопоставит насилию силу”, – говорилось в ней. В местностях, объявленных на военном положении и положении чрезвычайной охраны, вводились военно-полевые (“скорорешительные”) суды. Началась вакханалия смертных приговоров и виселиц. В центре же реформистской части программы был знаменитый указ о выходе из общины с сопутствующими ему законами. Именно с этими двумя составляющими – столыпинской аграрной политикой и “столыпинскими галстуками”, как была прозвана виселица, – у современников в первую очередь и ассоциировался новый глава правительства.
Военно-полевые суды были восприняты в военной среде неоднозначно: от полного неприятия до бездумного исполнения скоропалительно вынесенных и отнюдь не всегда справедливых приговоров. Таким образом, царская “скорострельная” юстиция частенько давала осечку, что послужило основанием для отмены указа о военно-полевых судах, просуществовавшего чуть более полугода (с августа 1906 по апрель 1907 года).
Что касается осуществления новой аграрной политики, с которой связывается имя Столыпина, можно сказать, что этот вопрос был в центре внимания Петра Аркадьевича на протяжении всей его деятельности на посту главы правительства. Идея об аграрных преобразований в России возникла у Столыпина еще до вступления его на высокий пост. В числе поместий, которыми владела семья Столыпиных, было одно имение на границе с Германией. Дороги российские всегда были плохи, а потому самый удобный путь в это имение пролегал через Пруссию. Именно в этих “заграничных” путешествиях Столыпин познакомился с хуторской системой земледелия. Возвращаясь домой, он рассказывал не столько о своем имении, сколько об образцовых немецких хуторах. Позже, будучи гродненским губернатором, Столыпин впервые публично изложил свои взгляды по аграрному вопросу. Они в основном сводились к уничтожению крестьянской чересполосицы (в рамках общинного землевладения) и расселению на хутора. При этом Столыпин подчеркивал: “Ставить в зависимость от доброй воли крестьян момент ожидаемой реформы, рассчитывать, что при подъеме умственного развития населения, которое настанет неизвестно когда, жгучие вопросы разрешатся сами собой, – это значит отложить на неопределенное время проведение тех мероприятий, без которых немыслима ни культура, ни подъем доходности земли, ни спокойное владение земельной собственностью”. Иными словами, народ темен, пользы своей не разумеет, а потому следует улучшить его быт, не спрашивая его о том мнения. Это убеждение Столыпин пронес через всю свою государственную деятельность.
Итак, спустя ровно 4 месяца после вступления Столыпина на пост председателя Совета Министров, 9 ноября 1906 года был издан указ, имевший скромное название “О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования”. В дальнейшем, дополненный и переработанный в Думе, он стал действовать как закон 14 июня 1910 года. 29 мая 1911 года был принят закон “О землеустройстве”. Эти три акта составили юридическую основу серии мероприятий, известных под названием “Столыпинская аграрная реформа”.
К моменту Столыпинской реформы владения, находившиеся в частной собственности, составляли лишь четвертую часть земельного фонда европейской России. Остальная земля была либо общинной, либо государственной, либо монастырской. П.А.Столыпин видел оплот грядущего порядка и процветания России в крестьянине-собственнике. Община, по его мнению, была тормозом аграрных преобразований. Вопросу о личной собственности Столыпин придавал особое значение. Он неоднократно говорил, что нельзя “ставить преграду” крестьянину, “необходимо дать ему свободу трудиться, богатеть, распоряжаться своей собственностью… надо избавить его от кабалы отживающего общинного строя”. Он считал, что нужно делать ставку не на убогих и пьяных, а на разумных и сильных.
Из сказанного отнюдь не вытекает, что “разумными и сильными” Столыпин считал деревенские верхи, а “пьяными и слабыми” – всех остальных крестьян. Крепкий работящий собственник, по замыслу Столыпина, должен был формироваться на основе широких слоев зажиточного и среднего крестьянства. Считалось, что дух предприимчивости, освобожденный от стеснений со стороны общины и семьи, в короткое время способен преобразить даже достаточно хилое хозяйство середняка. Каждый должен был стать “кузнецом своего счастья” (слова Столыпина), и каждый такой “кузнец” мог рассчитывать лишь на крепость своих рук и рук своих ближних, ибо сколько-нибудь значительной помощи со стороны на переустройство хозяйства не предполагалось. Финансовое обеспечение реформы было ее слабым местом. Ставка делалась почти исключительно на “дух предприимчивости”. Это свидетельствует о том, что и Столыпин, при всей своей практичности, волей-неволей бывал идеалистом.
Отчасти из-за своих идеалистических представлений Столыпин явно недооценил вековой общинный уклад жизни русских крестьян, который никак не хотел падать под его ударами. Доктрина лучшей жизни, спущенная сверху, не приживалась. Среди крестьян преобладало представление о земле как о даре Божьем, который должен справедливо распределяться между теми, кто ее обрабатывает. В общине крестьяне видели свою спасительницу в вечной борьбе с природой и произволом властей.
Петр Аркадьевич Столыпин не добился поставленной цели. К 1916 году из общины выделилась всего четверть (2,5 миллиона) домохозяев, на долю которых приходилось только седьмая часть общинных земель. При этом почти половина из них, получив свой кусок земли в личную собственность, продали ее. В итоге площадь хуторов и отрубов составила 11 процентов от общей площади надельных земель. Община устояла. Класс крестьян-собственников в центральных районах России оказался слишком слабым. Определенную роль сыграло, видимо, и то, что капиталистическая направленность известного указа 9 ноября не была выдержана до конца ни в экономическом, ни в правовом отношении. Предусматривался целый ряд ограничений на надельную землю после того, как она становилась собственностью крестьянина. Ее нельзя было передать лицу иного сословия, заложить в любом банке, кроме Крестьянского, продать за личные долги. Завещана она могла быть только по обычаю, т.е. близким родственникам. Кроме того, по настоянию правительства в разгар прений по указу была внесена и принята 56-я статья, ограничивающая скупку земли шестью наделами в одни руки. Смысл этой меры очевиден – не допустить образования вместо более или менее многочисленного класса кулачества немногочисленного слоя помещиков-нуворишей. Несмотря на старания правительства, хутора приживались только в некоторых западных губерниях, включая Псковскую и Смоленскую.
Правительство Столыпина намеревалось провести еще ряд преобразований, быть может, более полезных, чем аграрная реформа. Это касается прежде всего серии мероприятий по преобразованию местного управления. Действовавшая в России система местного управления строилась на сословных началах. Сельское и волостное управление было сословно-крестьянским, а уездная администрация находилась в руках местных дворян. Получалось, что одно сословие накладывалось на другое, одно сословие руководило другим. Правительство намеревалось ввести бессословную систему управления, которая основывалась бы на взаимодействии помещиков, имущего крестьянства и правительственных чиновников. Несмотря на всю классовую ограниченность такой реформы, она имела прогрессивное значение. В области рабочего законодательства намечалось провести меры по страхованию рабочих от несчастных случаев, по болезни, инвалидности и старости. Большое значение имел проект введения всеобщего начального образования.
Безусловно, деятельность Петра Аркадьевича Столыпина представляет достаточно важный период в истории государства российского. И, несмотря на то, что многое из задуманного им так и не было осуществлено, для современных реформаторов пример этого государственного деятеля весьма полезен. Тем более, что вопрос о земле и в наши дни продолжает оставаться на повестке дня, причем самые бурные страсти кипят именно по поводу частной собственности на землю. Видимо, все-таки не случайно вопрос этот не находит пока однозначного решения. Во всяком случае, исторический опыт свидетельствует о том, что поспешность и необдуманность действий здесь явно вредны. В подтверждение этой мысли сделаем еще один экскурс в историю.
В процессе дискуссий по указу Столыпина о землепользовании сторонники осторожности и постепенности его претворения в жизнь высказывали тем не менее опасение, что будет крайне жаль, если указ 9 ноября “потерпит крушение” и вместе с ним будут ликвидированы и те “крупные зерна истины” – насаждение личной собственности, которые это указ содержит. “Насаждение личной собственности… и порядка настолько ценные сокровища, что чрезвычайно рискованно подвергать их неумелым экспериментам”.
Как верно и точно сказано. Не так ли? И насколько важны эти слова, сказанные нашими соотечественниками десятки лет назад, для нас, сегодняшних, от действий и поступков которых во многом зависит, какой быть России в ближайшем будущем.
Пыталась проанализировать уроки истории
Ольга ГОЛИЦЫНСКАЯ.
