Известно, что многие наши соотечественники знают о Китае не понаслышке. Многочисленные “зигзаги” и “крутые повороты” на пути российских реформ в сочетании с политикой “открытости миру”, проводимой в последнее время в Китае, делают возможным постоянное и довольно тесное общение многих российских и китайских граждан благодаря развитию всепроникающего и, надо полагать, взаимовыгодного “челночного бизнеса”.
О масштабах и доходности последнего можно судить хотя бы по тому, что так называемые “челноки” из России предпочитают останавливаться преимущественно в пятизвездочных пекинских отелях и летают, как правило, более комфортабельными (и главное – более вместительными) самолетами китайских авиалиний, не скупясь на билеты в бизнес-классе. Российский товарный рынок буквально наводнен продукцией китайского производства, а масштабы доставки грузов из Китая в Москву неуклонно нарастают.
Созерцая все это, невольно задумываешься, неужели среди точек соприкосновения в российско-китайских отношениях самыми яркими становятся те, что сконцентрировались именно в этой плоскости, которую условно можно назвать торгово-закупочной деятельностью? Причем как на самом примитивном, можно сказать, бытовом уровне – через многочисленные мелкие коммерческие сделки частных лиц, так и на государственном уровне – посредством заключения межправительственных соглашений, предусматривающих, например, торговлю оружием и военными технологиями. В настоящее время Китай является крупнейшим мировым покупателем российского оружия. Правда, следует отметить, что в последнее время рамки российско-китайского сотрудничества в военно-технической области существенно расширяются и выходят за пределы торговых отношений. Достигнута, например, договоренность об обмене слушателями военных учебных заведений, прорабатываются другие формы сотрудничества. Происходящие изменения в какой-то мере ассоциируются с давно минувшими временами, когда общение с восточным соседом строилось на иной основе: Россия помогала Китаю осваивать производственные мощности, организовывала обучение китайских специалистов различным профессиям, выступая в роли своеобразного наставника. Может быть, теперь уже настало время нам перенять соседский опыт эффективного реформирования экономики, если собственные усилия в этой области приводят к столь плачевным результатам?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, отнюдь не достаточно просто сравнить те или иные результаты реформ или попытаться оценить эффективность осуществляемых преобразований. На самом деле проблема гораздо сложнее и многограннее. Тем более, что любой опыт, пусть даже самый что ни на есть положительный, может быть использован другими (будь то отдельный человек или целое государство) лишь в относительно жестких пределах с учетом специфики того субъекта, чей опыт предполагается использовать, и того, кто этот опыт намеревается перенять.
Во всяком случае, посещение Китая и полученная таким образом возможность увидеть воочию грандиозность происшедших в этой стране позитивных перемен однозначно убеждают прежде всего в одном – не нужно стремиться к поиску готовых рецептов реформирования экономики. Это не просто бесперспективный, но и очень опасный путь. Китайские реформы – яркий пример того, насколько результативен собственный вариант развития, не допускающий слепого подражания и бездумного заимствования, а также туманности представлений о способах и сроках достижения провозглашаемых целей.
Экономические реформы в Китае имеют уже пятнадцатилетнюю историю. За этот период валовой национальный продукт увеличился в сопоставимых ценах более чем вчетверо. Среднегодовой рост ВНП составляет 9,5%. По абсолютным показателям производства ряда важнейших видов промышленной и сельскохозяйственной продукции Китай вышел на первое место в мире. В настоящее время Китай способен, опираясь исключительно на собственные технические силы, производить комплексное оборудование для крупных горнодобывающих, энергетических, металлургических, химических, автомобильных, судостроительных предприятий.
Чтобы представить всю сложность решаемых этой страной проблем, достаточно лишь одной цифры: перед началом реформ по производству валовой продукции на душу населения Китай занимал одно из последних мест в мире, отставая от уровня развитых государств примерно в 30 раз. В такой стране, как Китай, обеспечение населения достаточным количеством одежды и продовольствия уже является огромным достижением.
Жизненный уровень населения находится в центре внимания государственной политики. При этом одной из главных задач реформы является сохранение социальной стабильности в обществе. Реальный результат такой политики – всеобщая поддержка курса реформ.
Первая цель, которая была поставлена в этой области, – обеспечение необходимого уровня “тепла и сытости”, что означает, по сути, обеспечение минимальных жизненных потребностей. До начала реформ несколько сот миллионов китайцев не имели даже этого минимума материальных благ. Сейчас ниже черты бедности находятся примерно 70 миллионов человек, то есть менее 6% населения страны. До конца этого тысячелетия поставлена задача преодолеть черту бедности и обеспечить минимальный уровень зажиточности, то есть уровень “скромного достатка” для большинства населения. Судя по темпам осуществляемых в стране преобразований, выполнение этой задачи представляется вполне реальным.
Особый оптимизм во время знакомства с современным Китаем вызывает ощущение, что страна находится в постоянном движении: начиная со знаменитых пекинских велосипедистов, непрерывно перемещающихся в пространстве, и кончая грандиозными масштабами всевозможных строек, работа на которых не останавливается даже в выходные дни. К тому же сами представления о зажиточности также не являются застывшими, они весьма динамично меняются. Так, если раньше уровень зажиточности в Китае определяли по трем критериям: ручные часы, швейная машинка, велосипед, то теперь мерилом благосостояния уже являются: телевизор, холодильник, стиральная машина, мотоцикл.
Причем динамика роста благосостояния народа видна буквально невооруженным глазом. Действие экономического закона повышения потребностей можно наблюдать прямо на улице, не обращаясь даже к статистическим данным. Достаточно посетить любой крупный магазин или переместиться из одной части страны в другую. Например, когда наша немногочисленная делегация после однодневного пребывания в Пекине оказалась на юге Китая, в крупном портовом городе Сямэнь, большую часть территории которого составляет свободная экономическая зона, взору представилось не только великолепие здешней природы, пышащей яркой зеленью ухоженных газонов и многообразием красок всевозможной цветущей растительности (это в конце-то ноября!), но и совершенно иное качество жизни. Именно здесь сразу бросилось в глаза огромное количество мотоциклов на улицах вместо привычных велосипедов. А зайдя в магазин, мы были приятно удивлены при виде семейной пары, не особо отличающейся по внешнему виду от других горожан, которая деловито осматривала холодильник за 8000 юаней (примерно 1000 долларов США), явно намереваясь его приобрести. Прямо скажу, мы порадовались за эту семейную пару, сопоставив цену холодильника со среднегодовым уровнем доходов городских жителей по стране в целом – он стоит примерно две годовые зарплаты среднестатистического китайца.
Позже, находясь на приеме у вице-мэра города Сямэнь, удалось выяснить некоторые подробности формирования столь высоких жизненных стандартов. Для жителей этих мест много дала сельскохозяйственная реформа – ведь климат здесь прекрасный, почвы плодородные, и многие крестьяне, получив в подряд землю, одновременно получили возможность значительно увеличить свои доходы. Но не меньшую роль сыграла и новая политика в отношении иностранцев, в частности китайского происхождения (хуацяо). Если раньше их считали врагами и шпионами, то теперь правительство прикладывает немало усилий, чтобы использовать капиталы и знания хуацяо для модернизации страны. Значительная часть зарубежных китайцев происходит именно из этой провинции Фуцзянь. Нам рассказали, что более 60 процентов жителей провинции имеют родственников за рубежом. Последнее время, пользуясь новыми правилами, многие хуацяо переводят деньги своей родне в Китай, вкладывают их в различные предприятия, приезжают встретиться с близкими или просто посмотреть на родные места.
Конечно, не в каждой провинции есть такие возможности, но ведь и общий уровень благосостояния народа здесь весьма интенсивно повышается. Например, в 1994 году среднедушевые расходы городских и сельских жителей на потребление составили 1737 юаней, тогда как в 1978 году было всего 175 юаней. Изменилась и структура потребления. В несколько раз возросло потребление мясо-молочных продуктов и яиц по сравнению с 1978 годом. В 1994 году среднедушевое потребление мяса составило 35,3 кг, яиц – 10,4 кг, молочных продуктов – 4,8 кг. По данному показателю Китай приблизился к среднемировому уровню. Уже нет прежнего пуританства в одежде, люди стали обращать внимание на удобство, модный покрой, гармонию красок в нарядах и в жизни в целом.
Каковы же пути достижения поставленных целей? В чем же суть проведения реформ, социальная направленность которых столь очевидна? Как считают сами китайцы, основу их модели экономики составляет “социалистическое плановое товарное хозяйство”. При этом развиваются и мирно сосуществуют различные формы собственности: государственная, коллективная, индивидуальная, капиталистическая, государственно-капиталистическая, частная и другие. Можно выделить три главных направления реформаторской деятельности, которые с самого начала реформ последовательно проводятся в жизнь: во-первых, оживление деятельности предприятий, во-вторых, развитие “социалистического товарного рынка” и, в-третьих, переход к преимущественному использованию экономических рычагов. Старый экономический механизм признан замкнутым и закостенелым, поэтому деятельность руководства страны всецело определяется необходимостью достижения важной стратегической цели – перехода к открытому, живому хозяйственному механизму, при котором приоритетным направлением работы является развитие самостоятельности и инициативы кадров.
В этой связи нельзя не упомянуть, что реформа хозяйствования в Китае тесно сочетается с реформой политического управления. Главным результатом здесь можно считать юридическое закрепление весьма широких полномочий директоров государственных предприятий, в соответствии с которыми они наделены теперь правом принимать все хозяйственные решения. В свою очередь секретарь партийного комитета предприятия осуществляет контроль за правильным проведением в жизнь курса партии. Таким образом, заложены законодательные основы для разделения функций хозяйственных, административных и партийных органов. Другое дело, что на практике не каждый директор умело пользуется своими правами, не всегда может правильно скоординировать свои действия с секретарем парткома, отрешиться от прежнего беспрекословного выполнения директив, идущих сверху. Тем не менее политика направлена на то, чтобы директор превращался в полноправного руководителя, берущего на себя всю ответственность за результаты работы предприятия, в том числе и материальную. Все более широкое распространение получает конкурсно-контрактная система назначения директоров, при которой от выполнения условий контракта зачастую зависит не только заработок и престиж самого директора, но и общая сумма заработной платы рабочих и служащих этого предприятия. Таким образом, директор несет персональную моральную и материальную ответственность за результаты работы не только перед правительством, но и перед работниками своего предприятия.
Отличительной особенностью механизма реформирования в Китае является то, что любое новое дело начинается с эксперимента. Этот подход используется и в промышленности, и в сельском хозяйстве, и в торговле, и в капитальном строительстве, и в области внешнеэкономической деятельности. Проводятся эксперименты как в национальном масштабе, так и на уровне провинций, городов, отраслей, отдельных предприятий. Таким образом накапливается опыт, обобщаются результаты, вырабатываются наиболее оптимальные варианты решений.
В качестве классического примера применения экспериментального подхода на практике можно привести осуществление политики открытости Китая внешнему миру. Государство рассматривает решение этой проблемы как последовательное распространение опыта создания отдельных “точек открытости” для движения вширь. В соответствии с этим политика открытости строится на основе четырехступенчатой схемы: точки открытости – линии открытости – плоскости открытости – всесторонняя открытость. Так, в целях создания необходимых условий для развития реформ и расширения внешних связей первоначально было создано 5 особых экономических районов: Шеньчжень, Чжухай, Шаньтоу, Сямэнь, Хайвань. В 1984 году статус открытых получили еще 14 приморских городов. С 1985 года начали создаваться открытые экономические зоны в дельтах рек Янцзы и Чжуцзян и на полуостровах в провинции Хэбэй. В результате сформировалась открытая экономическая полоса в приморье. Затем, начиная с 1992 года, в соответствии с решениями Госсовета Китая статус открытых для внешнего мира получили ряд приграничных городов и административные центры всех внутриконтинентальных провинций и автономных районов, в крупных и средних городах страны было создано 13 беспошлинных зон, 32 зоны технико-экономического освоения и 52 зоны освоения новых и высоких технологий государственного значения. Таким образом, сложилась структура многоступенчатой всесторонней открытости Китая внешнему миру, обеспечивающая расширение экспорта, увеличение валютных доходов страны, участие в международном технико-экономическом сотрудничестве, подготовку специалистов, отвечающих современным международным требованиям.
Конечно, не все так уж гладко в Китае. Достаточно высок уровень инфляции, который в 1994 году составил 21,7%. В текущем году ожидается снижение темпов роста ВНП до 10% по сравнению с 11,8% в 1994 году. Вызывает большую тревогу судьба государственных предприятий, 40% из которых в настоящее время убыточны. И тем не менее, по оценкам специалистов, реформы в Китае происходят в соответствии с разработанной программой, а в некоторых областях экономики даже быстрее, чем предполагалось ранее.
Но самое главное, здесь есть четкая позиция в отношении конечной цели реформы, проводимой осторожно, последовательно и с учетом тех экономических и политических реалий, которые характерны для этой страны. Есть две крайности проведения государственной политики – жесткий контроль со стороны государства и полная экономическая и политическая свобода. Путь, по которому развивается Китай, – достаточно уникален. Здесь понимают принципы социалистической рыночной экономики так: разумное сочетание экономической свободы и государственного макрорегулирования и макроконтроля. При этом сохраняются базовые элементы социализма при самом широком использовании “полезных для Китая” элементов рынка. Незыблемыми пока являются доминирующая роль общественной собственности на средства производства, распределения по труду, контроль государством ключевых отраслей производства (энергоресурсы, продовольствие, транспорт).
В одном из высказываний о тактике проведения реформ Дэн Сяопин использовал такое сравнение: нужно пройти реку, прощупывая дно, чтобы чувствовать камни под ногами. Пока, надо полагать, осторожность и последовательность идут только на пользу экономике Китая. И если сам вариант реформ – доморощенный, не заимствованный, который можно смело снабдить наклейкой “Made in China”, – предназначен в основном для внутреннего пользования, то принципы, заложенные в его основе, а также механизм реформирования с успехом могут быть экспортированы. Таким образом, есть основания полагать, что “боинги” китайских авиалиний могут транспортировать в Россию не только огромные чемоданы российских “челноков”, туго набитые ширпотребом, но и маленькие “шкатулочки” китайских мудростей, с помощью которых мы, может быть, гораздо успешнее справимся с обустройством многострадальной матушки-России.
Ольга МЕНЬШИКОВА,
кандидат экономических наук
