Вряд ли найдется сегодня здравомыслящий человек, который не разделял бы идею скорейшего проведения военной реформы. Условия сегодняшней России, не дают нам оснований для благодушного и беспристрастного созерцания состояния дел в системе обороны и безопасности страны. Разрекламированная так называемая военная реформа 1992 – 1996 гг. фактически провалена. 1997 – 1998 гг. тоже не принесли позитивных результатов.
ВОЙНЫ СТАНОВЯТСЯ ИНФОРМАЦИОННЫМИ
Из комплекса объективных и субъективных причин торможения военной реформы хотелось бы выделить следующее.
Первое. Анализ существующих материалов и очень скромные практические наработки в области нашего военного реформирования лишний раз убеждают в том, что у нас до сих пор нет ясного понимания смысла, главной цели и конечного результата военной реформы.
При всей сложности обстановки главная пружина, энергично толкающая военную реформу у нас да и во всем мире, заключается в изменении сущностного содержания современной войны, в ее качественной трансформации.
Для науки и практики чрезвычайно важно знать, какую нишу в противоборстве занимает сегодня вооруженная борьба, каков удельный вес собственно военной силы в реализации национальных интересов государства и насколько необходимо развивать традиционные формы и способы ведения вооруженной борьбы, когда на повестку дня выходят принципиально новые явления?
Вспомним трагические события последних лет. Мощнейшие военные структуры Варшавского Договора и Советского Союза не спасли от развала ни систему социализма, ни СССР. Следовательно, в интересах выживания стоит серьезно разобраться в технологиях развала, оценив роль и дозировку собственно силового компонента.
В современном противоборстве на первое место выходят не чисто военные, а в большинстве случаев и вообще невоенные средства. Достаточно обратиться к американскому опыту информационно-психологического обеспечения своих интересов.
Недавние войны и вооруженные конфликты отличаются дозированным и ступенчатым по времени и масштабам использованием военной силы. Сначала противнику просто напоминают о неком оружии, затем показывают на полигоне его возможности, после чего открыто заявляют о намерении применить оружие. Далее определяют объекты, по которым предполагается нанести удар. Если противник продолжает упорствовать, то на глазах у всего мира выборочно наносят удары по этим целям. В этом отношении опыт войны в Персидском заливе привнес много поучительного.
Не вдруг, а достаточно целенаправленно и управляемо в мировом общественном мнении поднимается волна неприятия действий “агрессора”. Затем общественное мнение склоняется к решению о необходимости ввести эмбарго (если какая-то страна не поддерживает его, она как бы автоматически становится союзником агрессора). Далее моделируется общественно-психологическая атмосфера, культивирующая и поощряющая “решительные и энергичные меры по наказанию агрессора”. Эти меры долго обсуждаются, назначаются и переносятся сроки ударов. И когда общественное мнение доходит до кондиции, следуют удары под облегченные вздохи обывателей. Последние, собравшись у экранов телевизоров, уже спокойно наблюдают за очередной трагедией чужого народа, как за развитием действия в остро-сюжетном боевике.
ИСХОДИТЬ ИЗ РЕАЛЬНОСТИ, А НЕ СТЕРЕОТИПОВ
Второе. Военная реформа не терпит шаблона в любой стране, а тем более в России. Непредвзятый анализ особенностей геополитического положения Российской Федерации, ее военной истории и характера современного развития неизбежно приводит к выводу о том, что особой стране нужна и особая оборона.
К этому добавляется еще и то, что многие беды России имеют сегодня невоенную природу. Совершенно очевидно, что на передний план в обеспечении безопасности выходят сейчас экономика, дипломатия, гибкая организация взаимного международного сотрудничества, налаживание отношений с союзниками, социальная стабильность и хорошее социальное и моральное самочувствие народа.
Разумеется, что при ослаблении этих составляющих безопасности неизбежно возрастают аппетиты всех, кто попытается использовать нынешнее положение России для реализации собственных интересов и нанести прямой или косвенный ущерб ее безопасности.
Многие аналитики не без оснований утверждают, что мы вступили в своеобразную “третью или четвертую мировую войну”. Оставим теоретикам спор о правомерности данного термина. Но законы конкурентной борьбы, гонка за мировое лидерство, борьба за выживание в новых условиях рождают принципиально новые формы противоборства и соперничества, еще не осмысленные в полном объеме и, следовательно, не имеющие четкого названия.
Третье. Реформа не может быть успешной, если изначально страдают исходные позиции и технология реформирования военного строительства.
Можно ли рассчитывать на успех дела, если нет под рукой подробного описания и осознания того, что мы имеем сегодня, с чем придется работать? Что у нас плохо, что хорошо, а что нуждается в терпеливой проверке? Без соответствующей тщательной “инвентаризации” и анализа военной мощи, системы обороны и существующих ресурсов государства вряд ли можно надеяться на успех в военной реформе.
В “инвентаризации” нуждается и тот опыт, который приобрели войска и силы флота за последние тяжелейшие годы.
Четвертое. Справедливости ради следует отметить, что вину за легковесное понимание проблемы нужно в полной мере приписать теоретикам.
Если внимательно рассмотреть ныне существующие варианты военной реформы, то окажется, что там ничего нового нет. В обороте достаточно долго находятся одни и те же идеи. Перестроечные лозунги в области военного строительства превратились в привычные штампы и модные вывески. Похоже, что авторы боятся того, что их обвинят в консерватизме, если они ничего не скажут о “маленькой и дешевой армии”, “профессиональной армии”, “альтернативной службе”, “сокращении числа генералов”, “гражданском контроле” и т.д.
Спору нет. Мимо отечественных и зарубежных наработок в области военной реформы не пройти. И все же специфика России как субъекта мировой цивилизации и специфика переживаемого ею периода таковы, что здесь нужно не семь, а сорок семь раз отмерить, прежде чем отрезать.
Пятое. Отсутствие общего цементирующего начала в понимании сущности военной реформы обусловило бессистемность предложений и подходов к военной реформе. Большинство существующих вариантов аморфны и представляют собой лишь набор, безусловно, необходимых мер, но изложенных вне связи друг с другом и обстановкой, в которой должно происходить реформирование.
Военную реформу рассматривают главным образом как процедуру реформирования исключительно Вооруженных Сил, а не всей системы обороны, не всей страны в целом, начиная от экономических основ и заканчивая духовной сферой. Поэтому под военной реформой следует понимать весь комплекс мероприятий экономического, политического и собственно военного характера, направленных на качественную подготовку всей системы обороны государства.
Шестое. Почти все существующие варианты военной реформы грешат до боли знакомым желанием быстро отрапортовать, четко обозначить сроки и тщательно прописать детали, опустив главные черты.
Система обороны самым непосредственным образом связанна со всеми сферами жизни общества. Если экономика, политика, социальная сфера и культура переживают острейший кризис, а радикальные изменения на международной арене серьезно изменили геополитический статус государства, то на легкое решение проблем обороны и безопасности рассчитывать не приходится.
Надо обладать завидной смелостью, чтобы сегодня в крайне неясной обстановке с высокой точностью говорить о численности Вооруженных Сил, не выработав военную доктрину, не уяснив модель будущей войны, не спрогнозировав возможности государства на ближайшее время, не сформулировав хотя бы в общем виде задачи соответствующим структурам.
Однако предложения по сокращению сыплются как из рога изобилия. Например, рекомендуется “сокращение армии до 1,2 млн человек, других войск – в общей сложности на 30 %”. Почему не на 35 или 25 %? Из чего это вытекает? Где обоснования? Может быть, к 2005 г. нам не нужно будет иметь столько человек под ружьем? Или внутреннее положение не позволит обеспечить и меньшее число?
Как тут не обратиться к мудрым советам умнейших людей прошлого. Например, по мнению П. Гольбаха, необходимая для обеспечения национальной безопасности доля богатства “должна определяться действительными потребностями нации и обстоятельствами ее жизни, а не фантазиями ее руководителей”.
ЭКОНОМЯ НА БЕЗОПАСНОСТИ, ТЕРЯЮТ НА ВОЙНЕ
Особенно уязвимыми представляются расчеты реформаторов там, где дело касается судьбы человека в военной форме. Конкретный пример. Сокращается, а в наших условиях фактически подлежит “выплескиванию” за пределы гарнизонов огромная масса людей. Несколько сот тысяч человек, а с семьями миллионы – это равно по численности армии, а то и населению среднего государства! Куда пойдут эти люди? А как будут жить семьи?
Вероятно, в большинстве своем они пополнят армию безработных.
Как показал опыт последних лет, государство значительно отстает в использовании специалистов силовых ведомств, в то время как иные структуры, в том числе и криминальной направленности, с большим желанием берут на работу терпеливых и закаленных службой людей, обладающих высокой профессиональной подготовкой и, что особенно важно, военной.
Военная история России неоднократно давала горькие уроки экономии на безопасности. Трагизм заключался в том, что арифметическая экономия средств на оборону на практике выливалась в высшую математику огромных человеческих материальных затрат.
Как тут не вспомнить имевшее место в истории России удивительное “прозрение” общественного сознания в конце прошлого столетия после франко-прусской войны. Один из инициаторов военной реформы 60 – 70-х гг. ХIХ в. Д.И. Милютин так описал этот поворот: “Война франко-прусская произвела сильное впечатление во всей Европе… Тогда поняли и у нас, как несвоевременно было заботиться исключительно об экономии, …заговорили о том, достаточны ли наши вооруженные силы для ограждения безопасности России в случае каких-либо новых политических пертурбаций в Европе”.
Сегодня “пертурбаций в Европе” и мире в целом более чем достаточно. Нестабильность стала нашей реальностью. В силу уникального геополитического положения, наличия огромных запасов природных богатств и творений рук человеческих Россия не будет освобождена от всей суммы проблем мирового, регионального и местного характера, которые возникли в последнее время. Следовательно, необходимо быть готовым к эффективному и квалифицированному реагированию не только на позитивные, но и на негативные последствия происходящих изменений в мире. На это должна быть направлена и военная реформа.
ЧТО ДЕЛАТЬ?
1. Не претендуя на истину в последней инстанции, можно было бы предложить отказаться от очередного кавалерийского наскока в области военного строительства и сосредоточить усилия на основательной разработке целевой программы военного реформирования сроком на 15 – 20 лет.
Целью военной реформы считать создание принципиально новой системы военной организации, которая бы, с одной стороны, базировалась на научных представлениях о характере использования военной силы в принципиально новых мировых, региональных и локальных противоречиях, а с другой стороны, эффективно использовала внутренние возможности для своего функционирования и развития.
В военной реформе выделить три этапа.
На первом создать научные, законодательные, экономические, информационные и иные предпосылки реформы. В итоге должна быть разработана общая программа реализации военной реформы, определены исходные пункты, главные направления и способы реализации, а также органы управления процессом реформирования. Возможная продолжительность 2 – 4 года. Важно, чтобы к интеллектуальной проработке содержания военной реформы были подключены широкие научные круги и от общества не держались в тайне имеющиеся наработки.
Этому этапу принадлежит решающая роль, поскольку, во-первых, происходит выбор пути, от которого зависит судьба не только военной реформы, но и государства в целом. Во-вторых, на этот период выпадает основная нагрузка на “раскрутку” интеллектуального и организаторского потенциала России в области оборонного строительства. От выбора направления, мощного интеллектуального прорыва и активной практической деятельности зависит энергия своеобразного разгона движения всего процесса военного реформирования.
На втором этапе создать систему управления и базовые структуры новой системы обороны, осуществить апробацию новых идей, разработать новые образцы техники и вооружения, перестроить систему подготовки кадров, на практике проверить новые способы комплектования армии и других силовых структур.
Данный этап, как представляется, должен отличаться повышенной экспериментальной нагрузкой, интенсивным поиском нестандартных решений в области обеспечения обороны страны, творческим подходом к отечественному и зарубежному опыту военного строительства, активным диалогом с обществом по проблемам военной безопасности. Возможная продолжительность 5 – 10 лет.
На завершающем, третьем, этапе внедрить проверенные на практике идеи, структуры и апробированный в разных режимах функционирования облик Вооруженных Сил и других структур, призванных обеспечить безопасность государства. Его продолжительность может составить до 10 лет.
Для успешной разработки и реализации программы военной реформы, судя по всему, необходимо создать комитет военной реформы Российской Федерации, который служил бы основным органом президента и в целом военно-политического руководства страны на весь период проведения реформы.
Это позволило бы осуществить более эффективную координацию деятельности различных ветвей власти в области военной реформы.
Создание такого органа обеспечит более обстоятельное, предметное и целенаправленное управление всем ходом реформы с максимальным использованием всех возможностей, которыми располагает Россия.
Андрей НИКОЛАЕВ
депутат Государственной Думы,
лидер движения
“Союз народовластия и труда”
