ПОЭТОМУ СЫН ЗНАМЕНИТОГО КОНСТРУКТОРА
ВИКТОР КАЛАШНИКОВ ПРОДОЛЖАЕТ ДЕЛО ОТЦА
В этом году прославленному конструктору Михаилу Тимофеевичу Калашникову исполняется 80 лет. Так уж получилось, что о его оружии мы знаем намного больше, чем о нем самом. Интервью он дает неохотно: не привык за долгие годы полусекретной жизни. Наш корреспондент, побывав в Ижевске, попробовала разговорить сына Михаила Тимофеевича – Виктора Калашникова.
Виктор Калашников унаследовал от отца голубые глаза, трудолюбие и страстную любовь к оружию. И хоть мечтал в юности стать авиаконструктором и даже поступал в Казанский авиационный институт, судьба привела в то самое КБ, где и по сей день работает во славу России его отец.
– Виктор Михайлович, это правда, что Вы познакомились с отцом только в юношеском возрасте?
– Да. Мы с мамой жили в Казахстане, и, когда она умерла, я поехал в Ижевск к отцу. Калашниковы жили тогда неподалеку от стадиона “Динамо”. Михаил Тимофеевич был женат, в семье росли три дочери, так что у меня сразу появились три сестры. Не скажу, что меня приняли с широкими объятиями. Представьте картину: звонок в дверь, является незнакомый парень с чемоданом и говорит: “Здравствуйте, а я ваш сын”. Потом все встало на свои места, я окончил школу, поехал поступать в Казанский авиационный институт, не прошел по конкурсу и, вернувшись в Ижевск, попал на тот самый завод, где работал Михаил Тимофеевич. Между прочим, понятия не имел, чем он занимается, знал только, что конструктор. Уже окончив Механический институт и вернувшись на завод, понял, чей автомат известен всему миру.
– Говорят, и Ваш сын Михаил тоже выбрал профессию оружейника?
– Начал было с нашего машиностроительного факультета, а потом перешел на факультет менеджмента и маркетинга, теперь у него своя фирма и частный магазин охотничьего оружия.
– Интересно, оружейники – меткие стрелки?
– Ну а как же! Кстати сказать, от постоянных стрельб мы все полуглухие. По инструкции надо бы наушниками пользоваться, а мы часто без них… Вот и туговаты на ухо оба – и я, и Михаил Тимофеевич.
– О автомате Калашникова знают все, а какие новинки записаны в Ваш послужной список?
– Пистолет-пулемет “бизон”, например, из которого на 190-летнем юбилее завода стрелял Виктор Степанович Черномырдин. Этот пистолет предназначен для легкобронированных целей, в его магазине 65 патронов, в то время как в обычном – 20 – 30. Опытная партия “бизонов” уже находится на вооружении МВД России. Или вот еще. Недавно по заказу московского правительства мы разработали противопожарную установку – что-то вроде ружья, стреляющего водой, на 30 выстрелов надо 12 литров воды. Во время испытаний тушили двухметровый резервуар с дизельным топливом, трех выстрелов хватило, чтобы погасить огонь. Так что скоро пожарные перестанут затапливать тех москвичей, что оказались по соседству с загоревшейся квартирой.
– И как же оценивает Михаил Тимофеевич Ваши конструкторские идеи? Хвалит, замечания делает?
– Этими доволен, но бывает, критикует, может замечание сделать. На похвалы отец скуп, поблажек от него не жди, он и к себе, и к другим строг. Но когда узнал, что “бизон” принят на вооружение, очень радовался за меня. Я ведь к этому времени успел поучаствовать в двух конкурсах. На первый в 1967 году предложил свой автомат – сбалансированный, автоматический, а победил Михаил Тимофеевич со своим АК-74. Меня вниманием, конечно, не обошли, наградили орденом “Знак Почета”, но последнее слово осталось за “калашниковым”. Потом, в 1984 году, я предложил “абакан”, но и на этот раз пальма первенства была отдана автомату Никонова АН-84. Так что удача опять отвернулась от меня. Поэтому успех “бизона” стал таким важным событием для нас с отцом.
– Расскажите, над чем сейчас работает Михаил Тимофеевич?
– Разрабатывает новые образцы автомата Калашникова – 101, 102, 104, 105-й. Они приняты на вооружение как коммерческие, и теперь надо подогнать их под патроны НАТО, чтобы можно было продавать за границу.
– Сколько же конструкторы оружия получают за свой труд?
– Я последний раз получал зарплату 500 – 600 рублей в октябре 1997 года, иногда выдают по 50 – 100 рублей в счет аванса – вот и все. Думаю, отец тоже получает деньги нерегулярно, как, впрочем, все на заводе. Пенсию, знаю, ему тоже задерживают.
– А как же авторские гонорары, отчисления за изобретения и прочее?
– О чем Вы говорите?! Все наши изобретения – собственность предприятия, мы получаем лишь авторское свидетельство, у меня их, кстати, двадцать одно, кроме того, семь патентов.
– В городе строится музейно-выставочный комплекс Калашникова, и отношение к этой грандиозной стройке у горожан, прямо скажем, неоднозначное. Некоторые считают, что лучше бы деньги, затраченные на строительство, пошли на оплату долгов заводчанам. А каково Ваше мнение на этот счет?
– В идеале надо и деньги платить, и музеи открывать. Но так пока не получается. А сам музей ведь не столько Калашникову будет посвящен, сколько истории российского оружия.
– Говорят, что Михаил Тимофеевич собирается передать в дар выставочному комплексу свою уникальную коллекцию оружия?
– Да, он об этом говорил.
– А Вам не хотелось бы стать обладателем такой коллекции?
– Нет. Во-первых, на это надо особое разрешение: хранить оружие можно далеко не всем. Во-вторых, это же постоянная головная боль – вдруг украдут? Да и на работе эти ружья и автоматы примелькались так, что в глазах рябит.
– Не обидно, что Вы всегда в тени отца, обречены быть вторым, даже “водяной” автомат и тот на основе “калашникова”?
– Никакой обиды нет, мы же делаем общее дело. Обижает другое, когда говорят, такой-сякой этот Калашников, из-за него, мол, люди убивают друг друга. А ведь пока существует государство, надо будет его защищать. И не только языком дипломатии, но и с оружием в руках.
Беседовала Нонна ПРОТАЗАНОВА
Фото автора
