“Объективность законов в том и состоит, что если не считаться с ними, то они, так или иначе, прямо или косвенно, рано или поздно, покарают нарушителя, отомстят за себя, заставят признать себя…”
Ф.М.Достоевский
1.
Хотя мы живем в сложнейшее драматическое время, когда льется кровь, и никто не несет за это ответственность, когда существует негласное право на насилие со стороны людей, наделенных властью (для достижения “благих” целей?!), нельзя забывать: ни один человек не освобожден от Законов Морали. И никто не имеет исключительного права на насилие, какова бы ни была провозглашена при этом цель.
Наша газета уже подымала тему политической подоплеки ряда уголовных дел, когда под предлогом борьбы с некоей этнической мафией, стражи порядка преступают закон в угоду конъюнктуре или ради той или иной политической карьеры (очерки Е.Додолева “Наши в Америке” и “Дело “японца” Иванькова”). Арест Иосифа Кобзона в Израиле, попытки выкатить “Интерполу” неубедительный компромат, желание снивелировать неудачи в борьбе с разгулом преступности – это все звенья одной цепи, которая сковывает в единое целое чинов из МВД и вполне одиозных преступников.
Сегодня во многих странах Европы, в Америке да Израиле наблюдается волна борьбы с так называемой “русской мафией”. Волна мутная, по-моему.
Нашумевшее дело Сергея Михайлова, арестованного в Швейцарии, освещается в мировой прессе под разными углами зрения, но все-таки достаточно объективно. Однако в российских средствах массовой информации явно предпочитается тенденциозная подача т.н. “фактуры”. Так, на протяжении последнего года опубликован ряд статей, схожих по содержанию, несмотря на принадлежность разным авторам и разным печатным изданиям (“Известия”, “МК”, “Коммерсант Daily”, “Совершенно секретно”).
2.
В связи с именем Сергея Михайлова активно склоняются и другие имена, не имеющие непосредственного отношения к его делу.
Однако, как бы легализуя (вернее, литуя – чудный совдеповский термин!) через газеты те или иные имена, употребляя их в контексте причастности к тем или иным преступлениям, сотрудники органов МВД в дальнейшем, разыгрывают эти “газетные козыри”, опираясь на подтасованные “фактоиды” как на достоверные факты.
Такая позиция прессы только на первый взгляд кажется помощью органам МВД в борьбе с организованной преступностью. Употребление на страницах разномастных изданий терминов “бандит”, “бандитский”, “преступный” и т.д., без должного на то основание – недопустимо. (Бандитизм – это статья 77 УК РФ. Употреблять этот термин можно только в случае, если вина человека доказана в суде, и суд признал его виновным в соответствии с этой статьей.)
3.
За “свободой в терминологии” следует “свобода действий”. Так, в августе 1996 года из-за нехватки сведений в отношении Сергея Михайлова, в Москве арестовали ряд лиц, которые, по мнению следствия, могли бы якобы пролить свет на “деятельность Михайлова”. Следственным отделом Западного округа г.Москвы было возбуждено уголовное дело против Надира Мязитова.
Перед следствием явно ставилась задача лишить человека свободы на интересующий срок. Возбуждено уголовное дело было по одним основаниям (статья 145 УК РФ), а обвинение предъявлено – по другим (статья 148/4 УК РФ), что само по себе является процессуальным нарушением! Препятствовалось рассмотрению адвокатской жалобы в порядке 220-й статьи УПК РФ в суде (изменение меры пресечения), вплоть до незаконного перевода в г.Серпухов. Человек, которого насильно вынудили дать показания против Мязитова, впоследствии был вовсе лишен следствием возможности давать показаний по существу дела. Его жалобы и ходатайства его адвокатов остались без рассмотрения, что, кстати, так же является грубым процессуальным нарушением. Ст. 46 УПК РФ – право обвиняемого на дачу показаний по существу дела.
Тем временем Мязитова посещали высокие чины МВД и вели безпротокольные допросы, никак не связанные с делом, по которому он содержался под стражей. По существу же предъявленного ему обвинения он не был допрошен ни разу.
Когда стало ясно, что подследственный не представляет интереса для ГУОП в связи с “делом Михайлова”, следователям 7 отдела Следственного управления ГУВД г.Москвы было скинуто дело (с незаконно арестованными людьми, без доказательств их вины), которое не подлежало ни передаче в суд (в таком виде), ни прекращению. Однако, опираясь лишь на тот факт, что личность обвиняемого когда-то интересовала ГУОП, следователи, похоже, добиваются очередного продления дела.
Более точную формулу этой игры любой заинтересованный может найти в жалобе адвоката К.Майданюка. Между прочим, в прошлом – это следователь-ас, работавший бок о бок с легендарным Калиниченко (“хлопковые дела”) и покинувший Прокуратуру после того, как из нее “выдавили” Гдляна & Иванова. Как сказал мне Николай Вениаминович Иванов, он считает Майданюка профессионалом экстра-класса. Как только Тельман Хоренович Гдлян вернется из Еревана, знаменитые сыщики готовы провести для нашей редакции независимую экспертизу данного дела. И мы будем, в наших традициях, держать это дело на контроле, поскольку борьба с беспределом (тем более, если вершится он чиновниками в погонах) – это задача журналистов в постперестроенном социуме, где генералы рвутся в Президенты, а само МВД становится просто очередной “крышой” для бизнесменов самого разного масштаба (здесь, конечно, имело бы смысл процитировать знаменитые теле-пассажи Сергея Доренко, но есть основания думать, что факт участия МВД в разборках с разного рода группировками на правах самой вооруженной из них – уже ни для кого не секрет).
Иллюстрацией этого бесхитростного тезиса – все то же “дело”: ведь даже на лиц, которые уже освобождены из под стражи (за отсутствием в их действиях состава преступления) со стороны сыщиков из следственной группы под руководством С.Н. Солянкина продолжаются накаты.
Деньги и ценности, изъятые у них при аресте, и не являющиеся вещественными доказательствами по делу, незаконно удерживаются.
При законном требовании адвокатов о возврате личного имущества, выяснилось, что часть его растрачена!
4.
В деле фигурировали (в качестве доказательств) записи телефонных переговоров. Их неверное процессуальное оформление тоже было обжаловано защитой. Обжалованы и другие грубейшие нарушения следствия. Так на имя одного из адвокатов поступило анонимное письмо с предложением купить улики по этому делу. Для подтверждения полномочий к анонимке были приложены протоколы допросов предварительного следствия по этому делу, которые могли быть достоянием только следователей. То есть, кто-то попросту приторговывает материалами следствия? Неслабо, да? (Подробности содержатся в жалобе адвоката Ю. Филатова).
Начальник Следственного Управления В.Н. Довжук вынес следователям 7 отдела строгие выговоры с занесением в личное дело за процессуальные нарушения, допущенные в ходе расследования по этому делу. Не это ли, по сути является признанием нарушения закона со стороны следствия?
Нет, не может быть преступлен закон во имя чего-бы то ни было. И есть, напомню, преступления против совести, против морали. Моральная основа – это тот стержень, вокруг которого должно выстраиваться любая деятельность. В том числе и деятельность страж порядка. Тому – сколь угодно кинематографических примеров из репертуара Голливуда. Увы, примеры все больше – киношные, к нашей жизни отношения не имеющие.
И если человек наделен властью влиять на судьбы других людей, к нему спрос по совести относится в наивысшей степени. Эти этические критерии кажутся максималистскими. Да, это и есть максимализм. Но ведь и “ставки” здесь тоже максимальные. Ведь речь идет о жизни, о судьбе человека. Может ли моральный ущерб, нанесенный служебным выговором, сравниться с моральным и материальным ущербом, нанесенным личности, семье, здоровью, карьере от девяти месяцев лишения свободы?
“Девять месяцев – это не срок” – пел Владимир Семенович Высоцкий. Нет, это срок. И не только тот, за который из любовного жара получается маленький человечек, но и тот интервал времени за который можно потерять и веру в человечество, и надежду на торжество Закона в пределах российской. Кстати, о девяти месяцах. На момент ареста жена подозреваемого была на девятом месяце. И еще одно “кстати”: его мать – инвалид II группы. Казалось бы, это более чем весомые аргументы в пользу изменения меры пресечения. Но ведь ясно, что давить на человека, находящегося за решеткой гораздо легче, чем на того, кто скован лишь подпиской о невыезде. Вопросы, вопросы…
5.
Не рассматривая проблему борьбы с преступностью объективно, умалчивая о том, с какими нарушениями законодательства под лозунгом “цель оправдывает средства”, следственные органы балансируют на грани беззакония, общество уже сталкивается с явлением, более опасным, чем организованная преступность – с циничным беспределом наделенных властью людей.
Сегодня мы уже имеем перераспределение “ролей” органов, созданных для борьбы с организованной преступностью (РУОП, ГУОП и др.) Могучие рэкетирские образования, так называемые “ментовские крыши” встали плечом к плечу с теми, с кем призваны бороться. И это реальное явление нашей жизни. Расправляясь с конкурентами, “люди с удостоверениями”, находясь на службе Государства, занимают освободившиеся места.
Кто и как потом справится с преступностью “в законе”?
Евгений АЛЕЙНИКОВ, ИД.
