– Процесс Сергея Михайлова – это не обвинение или защита одного конкретного человека в суде. Это жесточайшая схватка систем-социальных, правовых и конечно же политических . Даже в первую очередь политических.
Таково мнение одного из крупнейших европейских авторитетов в области международного права бельгийского адвоката Хавьера Магне. И хотя в мировой печати о процессе Сергея Михайлова было уже множество публикаций, нелишним будет напомнить фабулу этого поистине странного дела. В октябре прошлого года гражданин Израиля и России, крупный бизнесмен Сергей Михайлов был арестован в аэропорту Женевы. Власти обвинили его в нарушении визового законодательства Швейцарии, а окружной судья продлил арест на том основании, что в одной из бельгийских газет господин Михайлов был назван главой крупной российской преступной группировки, организатором ряда заказных убийств. Ни одно из этих обвинений в ходе следствия подтверждения не нашло, однако Михайлов и по сей день находится в тюрьме под Женевой, его арест продлен до 11 июля.
За это время швейцарские следователи побывали в разных странах мира, в том числе в Израиле и России, пытаясь найти компромат. Вряд ли их усилия увенчались успехом, ибо по-прежнему никаких обвинений Михайлову не предъявляется. Ну кроме разве одного. Дело в том, что швейцарское законодательство, единственное, пожалуй, в Европе, весьма своеобразно трактует принцип презумпции невиновности. Обвиняемому, как и в любой стране, предоставляется право на молчание, однако в Швейцарии использование такого права рассматривается как желание утаить от следствия истину.
Да к тому же у Михайлова и его адвокатов нет реальной возможности для защиты: ссылаясь на исключительную важность этого дела, законодательные власти Женевы засекретили досье и с его данными не знакомы по сей день ни сам обвиняемый, ни его адвокаты. Во время одного из судебных заседаний был выслушан единственный свидетель – приехавший из Москвы майор регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Однако его показания носили столь противоречивый характер, что вряд ли они могут добавить что-либо существенное и в без того запутавшийся процесс. На официальный же запрос по поводу криминального прошлого Михайлова из генеральной прокуратуры России пришел ответ за подписью начальника следственного управления Казакова, из которого явствует, что уголовному преследованию в России Сергей Михайлов не подвергался. Объективность этого ответа подтвердил во время своего визита в Швейцарию и генеральный прокурор России Юрий Скуратов.
Многие эксперты-правоведы высказывают мнение, что процесс Сергея Михайлова носит отнюдь не криминальный характер. Одним из тех, кто отстаивает такую точку зрения является крупнейший в Европе адвокат Хавьер Магне.
Ответить на вопросы израильского журналиста Магне согласился сразу и без колебаний, встречу назначил в своем брюссельском офисе. В центре огромного письменного стола на блюде красовалась старинная трубка.
– Это предмет интерьера или признак того, что в вашем кабинете можно курить трубку? – поинтересовался я.
– О! Вы тоже курите трубку?, – оживился Магне. – В таком случае мы будем разговаривать не здесь, а у меня дома. Я покажу вам свою коллекцию трубок, надеюсь, вы сумеете оценить по достоинству несколько любопытных экземпляров. К тому же мое поместье находится в знаменитом Ватерлоо, быть может вам будет любопытно взглянуть на те места, где проходила эта великая битва. В старинном доме коллекция трубок, как ни увлечен я ими, привлекла мое внимание меньше всего. Многочисленные фотографии – вот что можно рассматривать часами. Эти фотографии запечатлели самые крупные судебные процессы Европы, в которых участвовал знаменитый адвокат. На снимках последние заседания Европейского комитета по правам человека, на которых мнение Хавьера Магне одно из самых авторитетных.
– Вы много лет занимаетесь международной правозащитной деятельностью. Можете ли вы сегодня вывести некую универсальную формулу, которая бы сконцентрировала суть прав личности? – спросил я Магне.
– Сама по себе Декларация прав личности – это некая международная конституция, или, по крайней мере, таковой она должна быть. Что же касается универсальной правовой формулы, то я бы сказал так: главным достоянием свободной личности в свободном мире является неотъемлемое право говорить “нет”. Иными словами никто не вправе принудить личность признать себя виновной, не предоставив при этом неопровержимых доказательств. Вот почему я и утверждаю, что дело Сергея Михайлова, которое ведется сейчас в Швейцарии, является по сути образцом грубейшего нарушения прав человека.
– А если конкретнее.
– Следственный судья Женевы по существу обвинил господина Михайлова в том, что он использует свое право на молчание в целях сокрытия истины. Уже с этого самого момента господин Михайлов должен был испытывать сомнения по поводу беспристрастности швейцарской конституции по отношению к нему. Величайшим нарушением всех правовых норм является тот факт, что не располагая никакими доказательствами следствие почти объявило господина Михайлова виновным. Уже на одном только этом основании следствие должно быть объявлено недействительным.
– Это так, если говорить о сугубо правовой стороне дела. Однако, в интервью российскому телевидению генеральный прокурор Швейцарии Карла Дель Понте заявила, что процесс Михайлова является делом чести для Швейцарии. Не кажется ли вам, что прокурор, мягко говоря, превысила свои полномочия, пытаясь данным высказыванием предопределить решение суда, а может быть и повлиять на это решение?
– За свою многолетнюю практику я впервые сталкиваюсь с тем, что прокурор страны позволяет себе такие высказывания. Полагаю, что обвинительная палата женевского суда знает правила справедливой судебной процедуры, которая соответствует духу европейской Конвенции о правах человека. Но как бы там ни было, подобное высказывание швейцарского прокурора может стать и предметом разбирательства Страсбургского комитета по правам человека.
– В самом начале нашего интервью вы сказали, что процесс Михайлова это схватка систем: правовых, социальных, политических. В чем вы усматриваете политическую подоплеку дела?
– Закурите свою трубку, ибо для того, чтобы ответить на ваш вопрос мне необходим хотя бы небольшой исторический экскурс. Западноевропейская демократия до последнего времени представляла собой некий довольно сытый благополучный дом, где двери всегда были плотно закрыты и надежно защищали обитателей этого дома от всяких бурь и невзгод. Конечно, общество не было однослойным, но бедным и убогим говорили: терпите, на том свете вас ждет рай и полное благополучие. И они терпели. Падение Берлинской стены в Западной Европе было воспринято как победа в некой войне, длившейся долгие годы. Но на смену эйфории очень скоро пришел страх. Страх перед Востоком. Российский ветер распахнул двери европейского дома и тут же обнаружилось, что демократия может быть не только для избранных. Ломались многолетние устои, население европейских стран вдруг поняло, что благополучия и обеспеченности можно не дожидаться в загробном мире, а завоевать собственными руками сегодня, немедленно. Вторжение России и некоторых других восточноевропейских стран в западноевропейский рынок не просто насторожило, а напугало многих. И западный капитал почувствовал себя незащищенным перед восточным вторжением.
– И вы полагаете, что эти глобальные процессы имеют непосредственное отношение к делу Михайлова?
– Да я просто убежден в этом. Вольно или невольно вырвавшиеся слова генерального прокурора Карлы Дель Понте о том, что это дело чести Швейцарии лишь подтверждает мою правоту. За полгода следствие не выдвинуло против господина Михайлова ни одного обвинения и сегодня никто не вправе называть его преступником. Кстати, у меня есть серьезный упрек в адрес ваших коллег в разных странах мира. Я ни в коей мере не посягаю на свободу слова и печати, что неотъемлемое благо любого демократического общества. Но одно дело высказывать на страницах газет и по телевидению различного рода предположения, а совсем иное – обвинять человека в конкретных деяниях. Такого права, кроме суда, не дано никому. В Бельгии таких журналистов, которые присваивают себе функции обвинителей умеют призвать к порядку, не понимаю, почему этого не делают в других странах.
– Но если процесс господина Михайлова носит ярко выраженную политическую окраску, то тогда и методы, к которым прибегает следствие, противоречат международным правовым нормам.
– Именно об этом я и говорю. Именно потому я и позволил себе определить происходящее таким сильным словом, как схватка. Швейцарское правосудие пытается создать прецедент, когда в жертву политической системе приносится право как таковое.
– Да, но жертвой-то становится конкретный человек.
– Усилия защиты и направлены на то, чтобы не допустить этого. Хотя сражаемся мы явно в неравных условиях. Следствие под предлогом сугубой важности происходящего засекретило дело до такой степени, что ни сам обвиняемый, ни его защита не располагают никаким фактами. Европейский комитет по правам человека считает, что право обвиняемого располагать необходимыми средствами для своей защиты, предполагает право иметь доступ к своему досье. Вопреки мнению Европейского комитета господин Михайлов такого права швейцарским судом лишен. Как же он может защищаться, как может отвечать на вопросы, если ему не известна не только их подоплека, но и сама суть?
– Но ведь такого права лишены и официальные адвокаты обвиняемого. Как же вы можете строить свою защиту? Допустим ли, хотя бы теоретически такой вариант, что следствие рассекретит свое досье лишь в процессе судебного заседания. И с чем тогда окажется защита, не имеющая возможности детального ознакомления с эпизодами дела?
– Вот-вот, это самый болезненный вопрос, так сказать, вопрос вопросов. Сегодня мы, адвокаты, делаем все возможное, чтобы этого не произошло. Надо сказать, что следствие пошло на некоторые уступки и кое-какие материалы этого дела рассекречены. В этих материалах не содержится никаких конкретных обвинений против господина Михайлова, догадки же и предположения не могут лечь в основу обвинительного заключения.
– В суде выступил один-единственный свидетель – майор российской милиции Николай Опуров. Как вы расцениваете его показания?
– А мне до сих пор неизвестно в качестве кого господин Опуров прибыл в Швейцарию. Приехал ли он в эту страну как турист или появился на суде по приглашению швейцарских следователей – сие тайна, покрытая мраком. Но как бы там ни было, суд не имел права выслушивать показания человека, который по его же собственным словам, занимается проблемами организованной преступности в России, а следовательно, является должностным чиновником, чьи показания следует рассматривать как предвзятые и явно никак не объективные. Присутствие в суде господина Опурова лишь подтверждает мысль о невиновности господина Михайлова: ведь таких свидетелей в суд можно пригласить несколько десятков, однако строить обвинение на подобных показаниях нельзя.
Сегодня дело ведется таким образом, что следует говорить о том, что господин Михайлов является жертвой, а никак не преступником, ибо по отношению к нему швейцарскими властями нарушаются основные принципы презумпции невиновности в частности и права личности в целом. И то, что сегодня господин Михайлов содержится под стражей, уже само по себе является наказанием без преступления.
ОЛЕГ ЯКУБОВ
© “Для всех” (Израиль) от 24.04.97.
