Николай ГУЛЬБИНСКИЙ
АРШИНОМ ОБЩИМ НЕ ИЗМЕРИТЬ
Всякий, кто в эпоху “развитого социализма” мечтал о демократии, и тем более тот, кто деятельно стремился к установлению демократии в России в период перестройки и реформ, вправе задать себе вопрос: почему та “демократия”, что мы имеем сегодня, столь разительно отличается от его “страны грез”?
Меньше всего хотелось бы мне ссылаться на мнения западных теоретиков демократии, коим несть числа. Беда в том, что их оценки и выводы базировались на опыте других стран и других эпох. Каждый, кто склонен полагать, что у нас в России начала ХХI века должно случиться нечто только потому, что это “нечто” случилось в XVIII веке в Америке или во Франции, дурачит себя и других.
Уж как только не пытались приспособить события Великой Октябрьской социалистической революции к периодизации Великой французской революции. И что из этого вышло? Для многих совсем ничего хорошего не вышло. Был такой теоретик “сменовеховства”, то бишь примирения эмигрантской и революционной России, профессор Устрялов. Где-то у себя в эмиграции в 1921 году он пришел к выводу, что русская революция иссякла, внутренне переродилась и, как это было во Франции в июле 1794 года, наступил ее “термидор” – эра милосердия. И террора больше не будет, и чрезвычаек, и расстрелов – тоже. Эти “теоретические выводы” стоили профессору жизни. Он вернулся в СССР, где его благополучно поставили к стенке в эпоху сталинского “большого террора”, который никакими исследованиями о Великой французской революции не предусматривался.
Поэтому, хотим мы того или нет, нам придется поразмышлять собственной головой, опираясь на собственный исторический опыт. Авось получится.
АЛЛЕРГИЯ НА ДЕМОКРАТИЮ
Есть люди, страдающие непереносимостью того или иного продукта или внешнего воздействия (земляника, тополиный пух, пчелиный яд, холод и т.д.). Причина этого явления, называемого в медицине аллергией, до конца наукой не установлена. Как поступает, однако, человек разумный, данным заболеванием страдающий? Если, например, употребление плодов киви вызывает у него приступы удушья, сыпь и опухание всего тела, он просто отказывается от этого “дара природы”, сколько бы окружающие люди ни говорили о его полезности, приятности, распространенности во всем цивилизованном мире и прочих прекрасных качествах.
Согласитесь, странно будет выглядеть такой больной, если он, поддаваясь уговорам, будет есть киви вновь и вновь, каждый раз со все более тяжкими для своего организма последствиями. Так и до могилы недалеко.
Но вот что странно. России исторически была присуща аллергия на демократию. И тем не менее вновь и вновь находились желающие попотчевать наших сограждан этим заморским плодом, несмотря на все боли и конвульсии, им причиняемые.
Все попытки откушать плодов демократии в России оборачивались тяжелыми последствиями, причем каждый раз все более катастрофическими. Демократические перемены эпохи Александра I вызвали к жизни злополучное движение декабристов. Подавление декабристского мятежа стоило нескольких десятков человеческих жизней (включая убитых в день 14 декабря на Сенатской площади как с той, так и с другой стороны и пятерых повешенных) и пары сотен изломанных судеб.
Демократические реформы, проведенные Александром II, породили движение фанатиков-террористов, так называемых народовольцев. Его обуздание стоило уже 44 казненных и тысяч приговоренных к каторге и ссылке.
Очередная попытка внедрения демократии в России, предпринятая Николаем II в октябре 1905 года, спровоцировала революцию, преодоление которой стоило более 2000 жизней, если считать только казненных по приговору суда.
Наконец, безбрежная демократия, введенная Временным правительством в марте 1917 года на решающем этапе войны с Германией, сделала возможной такую кровавую вакханалию, в которой захват власти “партией порядка”, будь то Корнилов или большевики, был неизбежен. Во что обошлось наведение порядка в последующий период, подсчитать довольно трудно: в Гражданскую войну погибли миллионы, а впоследствии только за два года – 1937 – 1938-й, по официальным данным, было расстреляно около 700 тысяч человек. Неблагодарное дело судить, кто мог бы перебить больше народу, но некоторые эмигрантские авторы полагали, что, приди, например, Колчак к власти, жертв в масштабе всей России могло быть не меньше, чем в результате “красного террора”.
Все эти превратности демократии в России не отвратили Михаила Горбачева и его сподвижников от новой попытки демократизации. На этот раз опыт удался: демократия победила. Однако при этом исчезла великая Россия, и вряд ли есть основания полагать, что нынешняя Российская Федерация когда-нибудь возродится в качестве великой державы и вновь будет играть ту роль, что на протяжении веков была присуща ей в мировой истории. Хотелось бы воздержаться от каких-либо субъективных оценок в духе того, что великая Россия – это хорошо, а, следовательно, демократия – это плохо. Вполне возможно, что все обстоит с точностью до наоборот, а именно: демократия – это прекрасно, а великая Россия – это ужасно, как полагало, между прочим, множество людей – от князя Курбского и Григория Котошихина до Сергея Ковалева и Валерии Новодворской. Мы же лишь констатируем факт: исторический опыт показал, что великая Россия и демократия друг с другом несовместимы.
СВОБОДА И ДЕМОКРАТИЯ: ДВЕ БОЛЬШИЕ РАЗНИЦЫ
Кто-то скажет: “Так что же, во имя великой России прикажете вернуться к тирании?” Вовсе нет! Тирания, как показывает исторический опыт, отнюдь не является единственной альтернативой демократии.
Возьмем, например, эпоху правления столь нелюбимого нашими западниками и просвещенными европейцами Александра III. Была ли при нем демократия? Разумеется, не было. Но можно ли назвать этот режим тираническим? Не знаю уж, с какого перепугу поэт Блок заклеймил времена царя-миротворца “страшными и глухими”. Наверное, ему больше по душе был разгул революционной солдатни, воспетой им в поэме “Двенадцать”. А вот людям основательным, созидательным, серьезным очень даже нравился порядок, установленный в годы этого славного царствования. Порядок, при котором из высших эшелонов власти выгнали либеральное и “прогрессивное” ворье. Порядок, при котором террористов типа какого-нибудь Халтурина судили военно-полевым законом и вешали в 24 часа безо всяких отговорок и адвокатского словоблудия. Порядок, при котором выходило 804 периодических издания, из них – 85 % частные, когда издавались и ввозились из-за границы десятки тысяч книг, при этом лишь 200 книг было запрещено цензурой, да и с ними мог ознакомиться любой желающий, купив билет до Парижа или Берлина без малейших на то ограничений. Порядок, при котором Лев Толстой мог писать царю прошение о помиловании террористов, а философ Владимир Соловьев призывать к тому же публично, не опасаясь применения каких-либо репрессивных мер; в последнем случае дело ограничилось отеческим “внушением” и советом на некоторое время воздержаться от публичных лекций.
Всякий, кто желал в те годы писать картины, музыку, стихи и прозу, строить заводы и железные дороги, делать научные открытия, отстаивать интересы России на дипломатическом или военном поприще, мог делать это совершенно свободно. И не только свободно, но и при поддержке со стороны государства. А всякий, кому этот порядок вещей не нравился, имел полную возможность покинуть страну и жить, где ему угодно. Плохо жилось только террористам: их иногда вешали. А уголовных преступников на Руси в отличие от таких демократий, как Англия или Франция, тогда не казнили.
Однако демократии при этом не было. А свобода, во всяком случае свобода творчества, научного поиска, созидания, была. Не было свободы воровать из бюджета, наживаться на концессиях, распространять заведомую клевету на императора и членов правительства и бросать в них бомбы.
Беда в другом. Инженеры, врачи, учителя, как правило, не писали политических трактатов. Их писали почему-то главным образом апологеты демократии, причем нередко самого крайнего толка. Это их мнение выдавалось за мнение народа, их оценки приобретали характер универсальности.
ОЛИГАРХИ
Не будет преувеличением утверждать, что современная демократия – это властвование посредством денег. Исторически это, очевидно, шаг вперед по сравнению, например, с властвованием посредством грубой силы. Константин Победоносцев, тот самый с “совиными крыльями”, называл такую демократию “величайшей ложью нашего времени”. Это не совсем так. На Западе этот механизм работает, и очень неплохо.
Однако очевидно, что для эффективного функционирования такого рода механизма необходимо несколько предпосылок. Во-первых, чтобы цели и задачи этих групп интересов не слишком уж расходились между собой, иначе они разнесут в клочья всю систему. Во-вторых, чтобы все игроки “политического рынка” были людьми мало-мальски ответственными. Билл Гейтс, с одной стороны, и рядовой программист его компании, член профсоюза – с другой, заинтересованы примерно в одном и том же: чтобы Америка процветала, в том числе и за счет других стран, чтобы дела компании “Майкрософт” шли в гору, чтобы правительство снижало налоги и смягчало антимонопольное законодательство и т.д. Они могут поддерживать разные партии, но разногласия между ними не носят принципиального характера.
Но есть еще одно условие. На “политическом рынке” должны быть эффективно представлены все значимые для развития страны интересы. Кто-то должен защищать права малоимущих, кто-то – инвалидов, кто-то – окружающую среду и интересы противников навязчивой рекламы табака и курения в общественных местах, а кто-то домашних животных от жестокого обращения и т.д. В США, например, все это есть. Как они этого достигли – вопрос иной, и каждый может узнать об этом из многочисленных книг – от Алексиса де Токвиля до Роберта Даля. Есть это и в Западной Европе. Там шел очень долгий и мучительный процесс – формирование автономной от государства личности, объединение этих личностей в цеха, корпорации, вольные города, сопротивление деспотизму, революции, рождение профсоюзов и политических партий…
В России государственные решения исторически принимались не как равнодействующая групп интересов, а как выражение единоличной воли лидера, будь то монарх Петр Первый или диктатор Иосиф Сталин, действующий “во благо государства”.
Никаких развитых групп интересов в самом обществе не было. А потому провозглашение “свободы” всегда воспринималось в верхах как приглашение к неограниченному воровству (не это ли мы наблюдаем в эпоху Александра II, Николая II, Михаила Горбачева и Бориса Ельцина?), а в низах – к неким абсолютно безответственным, антисистемным действиям, воплощением которых в различные эпохи были декабристы, народовольцы, эсеры, “Демократическая Россия” и т.д.
Эта “свобода” делала весь государственный механизм неэффективным и неизбежно наступала эпоха наведения “порядка”.
СКОЛЬКО СТОИТ ПОРЯДОК?
О том, каких жертв и издержек стоила нам демократическая революция Горбачева – Ельцина, написано уже так много, что нет никакой необходимости повторяться. Главный же ее итог – победа демократии и ликвидация России как великой державы. Страна, основной задачей которой на ближайшие годы становится обслуживание внешнего долга и предотвращение окончательного разрушения основных фондов, в мировой политике претендовать на многое не может. Как заметил один мой друг-адвокат в связи с делом Бородина, скоро дойдет до того, что в какой-нибудь Папуа-Новой Гвинее будут хватать наших граждан и сажать в тюрьму и никто из нас не будет от этого застрахован. Но даже в этом предельно убогом состоянии демократическая Россия нестабильна: все может обвалиться в любой момент.
Очевидно, понимая это, президент Путин стремится ограничить демократию, то есть степень влияния групп интересов на государственные решения. Именно в этом контексте следует расценивать его наступление на региональных лидеров и на финансово-информационных олигархов. Однако процесс демократизации зашел слишком далеко и государство уже неспособно встать над группами интересов, не то что в виде “руководящей и направляющей” силы, но даже в качестве некоего арбитра, заставляющего всех играть по правилам.
Таким образом, ограниченная в определенной степени демократия оказывается приемлемой формой правления для столь же “ограниченной” России. Такой строй предполагает преодоление влияния олигархов на принятие тех или иных государственных решений, подконтрольный исполнительной власти парламент, “полуторапартийную” политическую систему (партия власти и партия системной оппозиции), зависимых от федерального Центра региональных лидеров, обладающих в то же время широкими правами и возможностями в собственном регионе. Вместе с тем он не предполагает последовательных структурных реформ и единой экономической стратегии. Скорее, речь идет о реагировании на текущие вызовы, которые будут нарастать, но при умелом маневрировании власти вряд ли приведут страну к катастрофе.
Таким образом, нас ожидает новый “застой”, но уже на принципиально иной основе – компромисса между демократией и стремлением не допустить окончательного краха страны. Сама страна сохраняет название некогда великой мировой державы, но эта роль к ней вряд ли вернется в каком-либо обозримом будущем.
ПОДПИСИ:
По праву Великого Реформатора Горби остается любимцем столичной тусовки и всего непрогрессивного человечества.
Козырь сталинского масштаба мог бы бить любую карту нынешнего квазидемократического строя.
US-олигарх №1 Билл Гейтс подобно Борису Березовскому– объект восторга, зависти & ненависти.
