- Значит, вы меня пожалели? – спросила Валерия Ильинична при встрече.
Речь шла о публикации в “Новом Взгляде” интервью с В.Новодворской, в котором я позвлолил себе высказать личное отношение к фигуре пламенной революционерки.
- Вы обиделись?
- Что вы, я давно на журналистов не обижаюсь. После того, как меня изобразили обнаженной на баррикаде, что-то более хлесткое придумать трудно.
В знак доказательства, что зла на “Новый Взгляд” не таит, Валерия Ильинична передала реедакции специально для нас написанную статью. Как сказала автор, кушайте на здоровье, это вам лакомый кусочек вместо обеда. Приятного аппетита!
А.В.
ДЕМОКРАТИЯ – ЭТО ПРЕДАТЕЛЬСТВО
И может быть, она в силу этого страшнее черного эсэсовского или красного коммунистического тоталитаризма. Предпочитает же сейчас грузинская интеллигенция физически истребляемая бандитом Джабой Иоселиани и инквизитором Эдуардом Шеварднадзе, “вора в законе” Джабу, потому что он хотя бы предсказуем и не говорит сладких слов про демократию, которая должна себя защищать, а безапеляционно заявляет: “Тот, кто будет ходить на “несанкционированные митинги, получит пулю”. Демократия, в отличие от тоталитаризма, стреляет в спину. И это очень противно. И если тоталитаризм избивал чужих и иногда стоял за “своих”, правда, зачастую путая, где те и другие, и избивая всех подряд по формуле “Господь своих узнает”, все-таки декларировал какие-то идеалы (мировая революция, нордическая раса господ, равенство и братство), то уже демократия-то точно ничего знать не хочет, кроме своих интересов. А интерес один: выживание, размножение, потребление. Других я не обнаружила. Технический прогресс? Это чтобы бомбу на Хиросиму сбросить, пытать не каленым железом, а электрическим током, и убивать не из лука, а из установок “Град”? Знать не хочу вашего технического прогресса. Поцелуйтесь со своим прогрессом. Допрогрессировались: казним не топором, не на колесе, а на электрическом стуле или в газовой камере. С ума сойти можно! Куда здесь эмегрировать, если в России – расстрел, а в США – газовая камера? С Земли надо эмигрировать! На Большую Медведицу, туда, где нет ни демократов, ни большевиков. Хотите итог вашей мировой демократии? Сейчас я в нескольких фразах подведу баланс. Английская демократия воевала с сепаратистами Америки и вешала их в захваченных городах, английские демократы уничтожали индусов за освободительные идеи, сажали Ганди, расстреливали мирные демонстрации в Индии, потом хладнокровно пытали ирландских инсургентов, дали умереть Роберту Сэндсу и девяти его товарищам от голодовки, только чтобы не предоставить статус политзаключенного. А Чехословакия? В 1938 году и 1968 году? Кто это скушал, если не демократия? А выдача Сталину беженцев из России, казаков и власовцев? О США – извольте! Пиночета стерпели, анархистов в XIX веке вешали, на ведьм в Салеме охотились, беженцев с Гаити обратно отправляют, на верную смерть, отказников от армии в 60-ые годы сажали, СССР в 1933 году признали, с Кастро только что на экологическом форуме посидели… А малые страны – Норвегия, Голландия, Исландия – может быть, их кротость и мягкость обусловлены тем, что не хватает мощи для того, чтобы в качестве великой державы кого-нибудь всласть поугнетать? Нобелевская премия Горбачеву, убийце тбилисских девочек и вильнюсских патриотов, аплодисменты Ельцину и Конгрессе за пустые, демагогические словесные штампы и дружеские объятия Шеварднадзе, доперестроечному и сегодняшнему палачу Грузии – вот это и есть демократия. Или ее издержки? Мюнхен тоже издержки? При таких издержках на результат уже просто наплевать. Особенно, если результат – более или менее комфортабельный хлев. В романе “1984″ Оруэлла 20 г шоколада в месяц, а у Хаксли – 8 краников с духами. Как все зеркально! Ваша демократия – это мир из “Приглашения на казнь” гениального Набокова, которого, видимо, тоже от нее тошнило. Дружелюбный палач в смокинге с альбомом семейных фотографий и совместный торт в честь экзекутора и приговоренного. Убивайте, но только не врите! Революционер – это всегда Цинциннат, который хамит палачу, огорчает директора тюрьмы и не желает участвовать в празднике. Вот, скажем, я, грешная. Никого в своей жизни не убила, не предала, никому не причинила зла. И вот за последние месяцы – сколько же статей выпущено в упор, словно пуль со смещенным центром тяжести, запрещенных к употреблению! Людмила Сараскина, Алексей Ерохин, Леонид Радзиховский, Парамонов, Марк Дейч! Радиостанция “Свобода” (дожили: “Свобода” бранит диссидента за то, что мало любит государственную власть), “Столица” и прочие радикальные либералы и либеральные радикалы. Так за что же столько злобы и ненависти у никогда не сидевших, не боровшихся, ничего никому не давших, мизинца не уколовших? Станислав Рассадин даже измерил меня в “невзорах”, как в киловаттах. А за то, что я порчу праздник и не ем этот проклятый торт, сервированный к столу вчерашними (Ельцин, Горбачев, Яковлев) и сегодняшними (Шеварднадзе) палачами. Ну, назначьте меру пресечения за “непрозрачность”, ну, казните за неверие в ваше вранье, ведь вы простили Сахарову только потому, что он мертв, и Владимиру Буковскому только потому, что он в Англии. А если у вас не хватает смелости казнить (жестокости бы хватило), то не пеняйте нам на то, что мы еще живы. И не ждите, что с нами, незамиренными горцами, будет так же просто, как с Мариной Цветаевой: не повесимся! Мы хотим, чтобы это сделали с нами вы. Скажите, наконец, правду. Ничего, рано или поздно у вас сдадут нервы. У Горбачева же сдали, и он стал заводить дела дела по 70-ой. Шеварднадзе сказал свою правду, общую правду, общую правду вашей перестройки и вашей демократии. Он в Грузии сейчас пытает, насилует, расстреливает оппозиционеров, закрывает газеты, устраивает повальные аресты, требует у Дудаева голову Звиада Гамсахурдия (“живого источника дестабилизации”; о, как хочется Эдуарду Амвросиевичу, чтобы этот источник был мертвым!).
Звание президента мало чего стоит, но диссидент – это звучит гордо. А поскольку Звиад Гамсахурдия диссидент, не вам его судить. Сначала сядьте по 70 статье. Тогда это будет суд пэров, а не судилище. Мне не нужна влаасть, которая не вызывает восхищения. Мне не нужен “президент”, чье “народное творчество” (“Исповедь на заданную тему”) по своему уровню уступает среднему школьному сочинению. И правильно заметил Звиад Гамсахурдия, что если бы американский народ имел не только демократию, а еще и гражданское достоинство, он бы Буша переизбрал. История с Грузией, уничтожаемой фашистской хунтой-92 на наших глазах, на глазах у западных демократий, влюбленных в Эдуарда Шеварднадзе, меня добила. Я возненавидела демократию. В конце концов, что это такое? Механизм. Вроде лебедки. Мыслимо ли дело – любить лебедку? Это, как говорят на лэнге, финиш: грузинские правозащитники, вышвыриваемые за ограду свежеоткрытого в Тбилиси американского посольства со своими списками, заботливо составленными на английском языке, со списками арестованных, расстрелянных на митингах, изнасилованных в тюрьмах, подвергнутых пыткам, убитых за инакомыслие у своих подъездов. Америке наплевать. Демократия – это скотство. Открывается конкурс: нужен такой строй, при котором не будут возможны предательство, палачество и равнодушие как основы политики и общественной жизни. Не тоталитаризм и не демократия. Что бывает еще? Не знаю. Может быть, ничего не бывает. Одно знаю твердо: и при тоталитаризме, и при демократии перед человеком глухая стена, и надо бросаться на эту стену до смертного часа, чтобы самому не стать предателем.
Я собираюсь по-прежнему бороться за свободу и человечность, но я отказываюсь бороться за вашу демократию: за право очередной шайки интриганов сидеть в очередном парламент за очередную урну, куда толпа рабов побросает свои бумажки – в моих глазах эта урна ничем не отличается от мусорной; за очередного Бориса или Ивана, который воцарится в очередном Кремле и назовет себя президентом. Я начинаю думать, что заниматься политикой – это не просто грех, а уголовное преступление. Не сомневаюсь, что Ельцину мои претензии будут куда менее понятны, чем даже Людмиле Сараскиной. Ведь бедняга не читал ни Канта , ни Кафки, ни Достоевского, ни Фланнери О’Коннор. Да и Буш едва ли поймет. Вот Линдона Ларуша, заступившегося в Штатах за Восточную Европу, Россию и “третий мир”, обрекаемые его соотечествеениками и МВФ на нищету и разорение, тоже не поняли. И в результате – 15 лет. Якобы за неуплату налогов. Да и устрицы, съедаемые на телеэкране на глазах у полуголодной страны – это тоже, пожалуй, предательство.
Мы не собираемся отнимать у вас ваши устрицы, яхты и кадиллаки, господа. Мы не большевики. Но и не демократы! Демократы от такой ситуации в восторге. Но мы не будем есть с вами ваши устрицы. Не заставите! И не ждите, что мы будем соблюдать правила круговой поруки. Мы – ваша пятая колонна, и мы скорее пойдем в ваши лагеря, чем на ваши выборы. И не надо нас уговаривать потерпеть. Мы не стерпели тоталитаризм, не потерпим и вашей демократии. А вы стерпите! Вы так мило терпели тоталитаризм. Или даже его строили и возглавляли, как Борис Николаевич Ельцин, как Михаил Сергеевич Горбачев, как Поповы и Лужковы, как Э.А.Шеварднадзе. И не смейте говорить, что с 1968 года я боролась за скотство, которое происходит сейчас.
И подводили все лекарства,
Оказывалось хлевом царство,
От неудачника, как шкура,
Бежит нежнейшая Лаура.
И смертнику за час до смерти
Приятель говорить: “Поверьте!”
Когда он все помои вылил,
Когда веревку он намылил.
(Т.Эренбург “Надежда”)
Думаете, мы не понимаем, почему вы сдали Приднестровье, хотя по законам человеческим и божеским надо бы защитить? Не потому, что боитесь прослыть империалистами. Когда войска в Чехословакию вводили, тогда не боялись (спросите у Ельцина, какие протесты он писал на эту тему в 1968 году). Империализм – это когда хапают себе, а не признают независимость. А не вмешиваетесь вы по чисто шкурническим соображениям: “Русский человек без родни не живет, на его бабушке сарафан горел, а мой дедушка пришел и руки погрел”. (Даль). Люди у Останкино бились в истерике не только потому, что жизнь тяжелая. Они чувствовали предательство и подлость во всем происходящем. У них нет правильных и адекватных слов, их не научили этим словам (вы же и не научили), и они пытались найти материальное воплощение врага (жидо-масоны, демократы, развал СССР). Они не понимали, почему им так нехорошо. Но всех их терзала низость, и недоставало им не Союза, не русского телевидения, а высоты и милосердия в том, что творится. Да, ослепленные своей злобой и своей бедой, эти люди, пожалуй, поубивали бы дээсовцев. Но им можно простить, потому что они не ведают, что творят. А вам простить нельзя, господа демократы, потому что они не ведают, что творят. А вам простить нельзя, господа демократы, потому что вы ведаете, что творите.
Я даже не уверена, что вас можно свергнуть, хотя и хочется. Но можно быть с вами по разные стороны баррикад. Круг замкнулся. Мы вернулись в стихотворение Наума Коржавина.
Романтика, растоптанная ими,
Знамена запыленные кругом…
И я бродил в акациях, как в дыме,
И мне тогда хотелось быть врагом.
