Получив у лодочника весла, черпак и спасательный круг, я отчалил от берега.
Сегодня я собирался поохотиться на подлещиков в заливчике, где глубина под лесистым берегом доходила до семи метров. Чтобы не возиться с длинными удилищами, захватил с собой короткие зимние удочки – для бортовой ловли.
И вот я на месте.
Еще сумрачно. Зеркало воды с отраженными в нем березами и соснами чисто и спокойно, только изредка то в одном, то в другом месте расходятся круги от снующих поверху уклеек. Стараясь не шуметь, устанавливаю лодку “врастяжку”. В таком положении она легко отобьется от волны, если та набежит от вдруг прошедшей по водохранилищу моторки.
Укладываю весла поперек лодки. На них кладу две небольшие доски: одну, пошире, – сзади, на ней буду сидеть, другую, поуже, – спереди вдоль борта, на нее положу свои удочки.
На Птичьем рынке я покупаю конопляное семя, обжариваю его на сковороде, пока оно не зарумянится и не начнет “стрелять”. Когда остынет, размалываю его в миксере и добавляю две-три ложки этого ароматного порошка к пшенной каше, смешанной с размоченными сухарями. Это изысканное блюдо обычно сразу собирает под лодку всю окрестную рыбу.
Покончив с прикормкой, расставляю снасти. Выставляю четыре удочки с разной насадкой: мотылем, опарышем, геркулесом и манкой. На какую насадку будет чаще брать рыба, на ту в основном и буду ловить.
Более трех часов я просидел в ожидании клева, а его все не было. Абсолютно. Никакого. Даже вездесущие ерши – и те не появлялись. Что за чертовщина?! Никогда такого не было.
Я уже начал подумывать о том, чтобы отъехать подальше от берега. Может быть, там, на большей глубине, и стоит вся рыба? Но ведь тогда надо сниматься с насиженного места, опять устанавливать лодку, расходовать прикормку… Нет, подожду еще немного.
На память пришла давнишняя телепередача о киноактере Николае Крючкове. Он считал, что в рыбной ловле главное – это терпение. Надо уметь ждать и надеяться. “Бывает, – говорил он, – сидишь-сидишь, а клева нет. А потом вдруг как начнет брать – только успевай выхватывать”. Да, бывает и так.
Но бывает, правда, и иначе. Просидишь как истукан на одном месте, дожидаясь, что клев вот-вот начнется, да так ничего и не выловишь. Вернешься на базу и узнаешь, что в другом месте рыба хорошо брала и все удильщики обловились.
Ну, как бы то ни было, я решил последовать совету Крючкова и не отчаиваться. В седьмом часу небо начали заволакивать тучи. Потянул ветерок. Закачались и зашумели вершины сосен. Погода начала меняться.
Перед дождем, как правило, рыба не берет. И тут, как бы в подтверждение моего опасения, где-то в отдалении грянул гром. Только грозы мне еще не хватало! Ветер с каждой минутой усиливался, по воде побежали морщины небольших волн, лодка начала покачиваться. Что делать? Оставаться в грозу на воде небезопасно.
Пока я рассуждал и колебался, надо мной нависла черная туча, ее разорвала ослепительная молния и сразу ударил гром. По воде забулькали редкие крупные, как картечины, струи дождя. И что тут началось! Дождь быстро усиливался, он лил уже как из ведра.
Я сидел ни жив ни мертв, но в то же время с любопытством вглядывался в воду – она под льющимися струями дождя шипела, кипела, на ней взлетали фонтанчики и выскакивали пузыри… И тут я совсем случайно перевел взгляд на свои удочки и от неожиданности вздрогнул.
Сторожок на одной из них судорожными толчками лез вверх, затем бессильно упал вниз и тотчас же, как на трамплине, подскочил и замер в горизонтальном положении. Ерш, наверное. Я спокойно взял удочку и сделал вялую короткую подсечку. И тут меня охватил жар – я чуть не свалился с сиденья.
На угрожающе натянувшейся тонкой леске зависло что-то очень тяжелое. Одна за другой следовали упорные сильные потяжки. Сдавая леску, я в то же время пытался тянуть ее на себя. После нескольких полных страха и надежд минут почувствовал, как крупная рыба начинает уступать.
Затаив дыхание, я вываживал рыбу. Еще немного, еще чуть-чуть… Поблескивая золотистым широким боком, из воды показался огромный лещ, который тут же лег плашмя, тяжело двигая жаберными крышками. Я осторожно подвел под рыбину подсачек и рывком дернул его вверх, а затем быстро перенес в лодку.
Бог ты мой, сколько же в лодку налилось воды! Ладно, пусть в ней и поплавает. Освободив леща от крючка, запустил его в импровизированный бассейн. Великан выражал недовольство, начал буянить, бить хвостом, но быстро успокоился, видно поняв своим рыбьим умом, что он в западне, из которой ему уже не вернуться.
Управившись с лещом, я бросил взгляд на оставшиеся три удочки. Что же с ними творилось! Это невероятно. Все сторожки на них ожили и играли, прыгая вверх-вниз. Я подсек попеременно на всех трех удочках, и, пока снимал подлещика с одной, на трех других рыбы освободились от крючков и сошли.
Нет, так дело не пойдет! Отбрасываю лишние удочки в сторону и оставляю только две, на которые буду ловить. И – “процесс пошел”! Сняв подлещика или плотву (они изредка тоже попадались) с одной удочки, я забрасывал подальше от лодки мормышку с мотылем и, пока она опускалась на дно, успевал снять подлещика с другой удочки. И все повторялось снова и снова, как на конвейере.
Сколько продолжался такой бешеный жор, я не знаю, может, полчаса, может, минут сорок. Но как только черная туча свалилась за противоположный берег и ливень прекратился, оборвался и клев. Уныло склонились и застыли без движения сторожки. Все, конец веселой песне.
Я с удовольствием посмотрел в лодку, где шевелились в воде наловленные мною подлещики… Особенно хорош был тот лещ. Если бы я кроме него ничего больше не поймал, все равно был бы счастлив.
Вскоре небо очистилось от туч, появилось солнце, и над широким плесом водохранилища загорелась яркая радуга…
Почему же рыба так долго не брала с утра? Может быть, она подошла только с наступлением грозы? Или она стояла под моей лодкой и до грозы, но по какой-то причине не брала? Спросить бы у самих рыб, но они молчат.
В. ЗОЛОТАРЕВ
