Мощный военно-промышленный комплекс СССР, как известно, обслуживал не только нужды советской армии, но и был крупнейшим поставщиком оружия на мировой рынок, на его долю приходилось в середине 80-х годов до 40% совокупного объема продаж (по различным оценкам, поставки советского оружия составляли от 20 до 30 млрд долларов). Правда, строго говоря, продажей эти поставки назвать было трудно. Страны Варшавского Договора оплачивали их в основном переводными рублями, которые конвертировались в соответствующий товарный бартер, а страны “третьего мира” большей частью вообще не платили, наращивая свой внешний долг Советскому Союзу. Реальная валютная выручка не превышала 2 млрд долларов в год. Затем наступила эпоха разрядки и конверсии отечественного ВПК, сопровождавшаяся заметным снижением российского экспорта вооружений и военной техники.
1.
Однако со второй половины 90-х годов отмечается смена приоритетов промышленной политики в оборонном комплексе. Возникает концепция “экономической конверсии” в противовес прежней “физической”. Она основана на идее проведения реконструкции российского ВПК за счет доходов от продаж оружия и военной техники за границу. Основная причина поворота – провал прежних конверсионных программ (из-за отсутствия обещанной государственной поддержки, плохого маркетинга, изменения структуры внутреннего спроса и общего экономического кризиса в стране). Надо заметить, что, по оценкам экспертов, этот вариант может быть результативным, если у экспортеров доля прибыли в выручке от продаж будет составлять порядка 40% (фактически же выборочные данные, например, по Mосковскому вертолетостроительному заводу в 1995 году свидетельствуют о доле, в 5-6 раз меньшей). Помимо конверсионных преобразований ведь надо тратить немалые средства и на поддержание технического уровня самого экспортного производства. Однако в сложившейся ситуации преобладания бартера и нарастания неплатежей экспорт становится единственным источником реальных денежных поступлений для предприятий российского ВПК.
2.
Справедливости ради надо отметить, что для экспортной экспансии “оборонки” появились и объективные причины. Снятие угрозы глобальной ядерной войны, отсутствие межблокового военного противостояния привели:
- к увеличению спроса на обычные вооружения, в производстве которых у России неплохие позиции;
- к открытию для России новых, прежде недоступных рынков сбыта (например, Юго-Восточная Азия или Латинская Америка).
Хотя суммарный объем мировой торговли оружием сократился до 20-25 млрд долларов в год, на нем стало больше возможностей для выхода российских производителей на платежеспособных покупателей и сложилась более благоприятная для них структура спроса.
В последние два года объем этого экспорта заметно возрос и ожидается, что эта тенденция сохранится и в последующие годы. Только за последние два месяца 1996 года были заключены соглашения и контракты по экспорту военной техники на сумму свыше 2 млрд долларов. В истекшем году Россия заняла второе место на мировом рынке вооружений, уступая только США. При этом 80% американского экспорта приходится на партнеров по НАТО. По оценкам специалистов из компании “Росвооружение”, через которую проходит подавляющая часть российского оружейного экспорта, Россия может уже в 1998 году добиться паритета с США по объемам этого экспорта, а в 2000 году (по оценкам Миноборонпрома) выйти на уровень в 10 млрд долларов валютной выручки. Представляется, что подобные прогнозы носят чрезмерно оптимистический характер, но они отражают вполне ощутимые сдвиги в экспортной политике российского государства и ВПК.
3.
В связи с этим обострилась и борьба за право осуществления этой политики. Одна точка зрения (ее сторонники есть в Миноборонпроме, парламенте, регионах) основывается на диверсификации круга участников оружейного и военно-технического экспорта. Как подчеркивает председатель думского комитета по обороне Л.Рохлин, торговля оружием – монополия государства, но не “Росвооружения”. На думских слушаниях по проекту федерального Закона “О военно-техническом сотрудничестве РФ с иностранными государствами” лейтмотивом обсуждения было неприятие монопольной роли “Росвооружения”. Доводы: лучшее знание производителями оружия технологических проблем, нежелание монополиста заниматься мелкими контрактами, высокий уровень “комиссионных”.
В развитие этого подхода, при поддержке Миноборонпрома, восемь предприятий ВПК уже добились права самостоятельного экспорта оружия.
Позиция другой стороны (правительственные круги и “Росвооружение”) сводится к тому, что торговлей оружием должен заниматься один продавец. В наиболее концентрированном виде она была отражена в выступлении вице-премьера, министра внешнеэкономических связей Олега Давыдова. Он заявил, что экспорт российского оружия и военной техники надо сосредоточить в руках одной государственной компании. Министр не видит возможности предоставить такое право какой-либо другой организации, кроме “Росвооружения”. Трудно сказать, как все это согласуется с тем фактом, что ранее упомянутые восемь предприятий оборонного комплекса получили право самостоятельной экспортной деятельности.
4.
Определенные резоны в пользу сосредоточения экспорта вооружений в руках единой организации имеются. Это признают и многие руководители предприятий ВПК, отмечающие недостаток опыта внешнеэкономической деятельности и квалифицированных кадров у самих предприятий. Ощущается и необходимость прямой государственной поддержки на весьма конкурентных оружейных рынках. Так, долго пробиваемая МАПО им. Дементьева сделка по продаже истребителей МИГ-29 в Малайзию (только затраты на маркетинг и рекламу составили 3 млн долларов) стала реальностью только после вмешательства “Росвооружения” и при прямой поддержке правительства. Видимо, предстоит поиск баланса интересов производителей вооружений, государства и его агента – ГК “Росвооружение”. Тем более что существует ряд факторов, свидетельствующих о том, что Россия на мировом рынке оружия столкнется с весьма жестким противодействием не только со стороны фирм-конкурентов, но и государств-соперников.
Во-первых, грядущее вступление традиционных потребителей российской военной техники из числа стран Восточной Европы в НАТО заставляет их переориентироваться на американских поставщиков. Более того, американцы начинают активно действовать и на рынках СНГ. В сентябре 1996 года госдепартамент отменил запрет на продажу американского оружия Грузии, Казахстану, Молдавии, Туркмении и Узбекистану. На очереди – Украина. В то же время США и их союзники весьма нервно реагируют на каждую крупную сделку по продаже российского оружия. Последний пример тому – закупка Кипром российских противовоздушных комплексов. Ранее аналогичная реакция была на продажу оружия Индии.
Во-вторых, сами бывшие союзные республики выступают теперь как серьезные конкуренты российских производителей оружия в сфере экспорта. Особенно это относится к Украине. Наиболее яркое свидетельство тому – конфликт вокруг контракта на поставку 320 танков Т-80 украинской сборки Пакистану. Эта продукция традиционно комплектовалась российскими двигателями, пушками, тепловизорами и другими приборами. Естественно, Россия не в восторге от перспектив способствовать экспорту соседом той техники, которую намеревается продавать сама. Последовал отказ выдать экспортные лицензии на комплектующие для танков. Кроме того, в России считают неправомерным само подписание Украиной контракта с Пакистаном без консультаций с российской стороной. В ответ Киев увязал собственные поставки стыковочных узлов для российской космической техники с продолжением поставок комплектующих для танков. Можно предположить, что это лишь первый из такого рода конфликтов между прежними собратьями по СССР, число которых будет расти.
В-третьих, слабой стороной российских экспортеров вооружений является послепродажное обслуживание, отсутствие налаженной системы которого сорвало не один выгодный контракт. Уже известен пример получения израильскими фирмами контракта на модернизацию “МИГов”, находящихся на вооружении румынской армии. Кроме того, необходимо договорное закрепление обязательств о запрете странами-импортерами реэкспорта российских вооружений и военных технологий. Уже сейчас “грады” и “калашниковы” без помех выпускаются в других странах и уже оттуда попадают на мировой оружейный рынок.
5.
Вместе с тем, по общему признанию, российская военная техника имеет неплохие перспективы продаж на внешнем рынке. Основные надежды возлагаются на ближневосточный рынок, где существуют устойчивые традиции закупок российского оружия. Специфика состоит в том, что ряд покупателей здесь вряд ли может рассчитывать на поставки из США и стран Западной Европы. Потенциальная емкость этого рынка, включая Средний Восток, превышает 20 млрд долларов. Иран намерен закупить российские подводные лодки, традиционным партнером остается Сирия, хорошие перспективы имеет военно-техническое сотрудничество с Египтом. В то же время и консервативные арабские режимы проявляют повышенный интерес, например, к закупкам боевого вертолета Ка-50 “Черная акула”, а также многоцелевого ракетного комплекса “Хризантема-С”, самоходных орудий “Вена” и другой военной техники.
На другом фланге азиатского континента, традиционный покупатель российской военной техники – Индия. Ожидается, что в марте сюда поступят первые 4 боевых самолета СУ-30, поставляемых в рамках крупного контракта (на 40 машин в течение 5 лет). Сумма контракта – 1,5-1,8 млрд долларов. При этом вторая партия самолетов по желанию индусов будет оснащена западной электроникой. Кроме того, Россия приступила к модернизации ранее поставленных Индии истребителей (МИГ-21,29). Помимо авиатехники в сотрудничестве с Индией намечается контракт на поставку в страну авианесущего крейсера нового поколения. Индия проявляет интерес и к закупкам танков ТС-72/С, высокоточных самоходных гаубиц МСТА, систем залпового огня.
Перспективен для сбыта российской авиационной и военно-морской техники и рынок стран Юго-Восточной Азии, здесь же проявляют интерес и к бронетанковой технике, системам залпового огня, системам ПВО, стрелковому оружию российского производства.
6.
Крупнейший потенциальный партнер – Китай. Специфика этого партнера состоит в том, что КНР является непосредственным соседом России и еще не забыты времена военного противостояния СССР и Китая. Поставки современного оружия достаточно мощному соседу всегда сопряжены с определенным риском. Однако сейчас вполне реальны возможности продажи Китаю двух эсминцев класса “Современный”, самолетов СУ-27 и СУ-30, систем ПВО и подводных лодок типа “Кило”. Только стоимость упомянутых эсминцев составляет около 800 млн долларов, а общий объем возможных поставок российского вооружения “тянет” на несколько миллиардов долларов. Принятый Пекином военный бюджет говорит о реальности подобных цифр.
В целом ближневосточно-азиатский рынок потребляет сейчас 60% мирового экспорта оружия.
Новым для России, но весьма перспективным является латиноамериканский оружейный рынок. В ближайшее время замену парка устаревших истребителей планируют Бразилия, Аргентина, Чили, Эквадор. Российский МИГ-29 рассматривается здесь как реальный претендент на переоборудование военной авиации этих стран (к 2001 году страны Латинской Америки намерены закупить для своих ВВС около 500 новых боевых самолетов). В 1994 году впервые в истории отношений с Бразилией заключено соглашение с Россией о поставках небольшой партии ракетно-зенитных комплексов “Игла”. Затем между двумя странами был подписан протокол о намерениях развивать военно-техническое сотрудничество. В Мексике проявили интерес к военно-транспортному самолету АН-124 “Руслан”, производимому, правда, в кооперации с Украиной.
Подводя итог, можно отметить, что Россия в известной мере преодолела “аллергию” к экспорту оружия, характерную для периода начала 90-х годов, на путь экспортной экспансии предприятия ВПК подталкивает и безрадостная внутриэкономическая ситуация. Насколько реальны нынешние претензии страны на лидерство в этом сегменте мирового рынка, покажет время. И многое будет зависеть от наличия последовательной и целенаправленной политики как производителей продукции, так и трейдеров, а также в первую очередь самого российского государства.
