В наши дни образ политики, политиков, отношение к ним, равно как общественные вкусы и предпочтения, кумиры толпы и модели, поведения на 90 процентов формируются новейшими технологиями воздействия на массовое сознание, прежде всего посредством телевидения. Решающая роль информационных технологий в формировании политических образов и мифов в сегодняшних российских условиях делает возможным переход к принципиально новому общественному строю, который я бы назвал “тоталитаризмом второго поколения”.
Тоталитарные режимы новейшего времени, прежде всего – гитлеровский, в значительной степени “взошли на дрожжах” передовых средств массовой коммуникации. Размышляя над истоками гитлеровского тоталитаризма, один из его “архитекторов” (в прямом и переносном смысле) Альберт Шпеер писал: “Это была первая диктатура индустриального государства в эпоху современной техники, она целиком и полностью господствовала над собственным народом. С помощью таких технических средств, как радио и громкоговорители, у восьмидесяти с лишним миллионов людей было отнято самостоятельное мышление, они были подчинены воле одного человека… Совершенные в эти годы чудовищные преступления объяснялись не только индивидуальными свойствами Гитлера. Они приобрели такой масштаб еще и потому, что Гитлер использовал самые современные технические средства”.
Думается, Оруэлл не случайно сделал всепроникающий телеэкран своего рода символом нового тоталитарного государства. Но, в отличие от “Большого Брата”, строителям ” тоталитаризма второго поколения” в России нет нужды прибегать к тотальному контролю, “Министерству любви” и “Полиции мысли”. Современная техника манипулирования массовым сознанием посредством телевидения позволяет получать желаемый политический результат даже при том, что в обществе остается некоторый процент людей, которые “все понимают”. Этих людей, согласно “заветам” теоретика информационной войны Аллена Даллеса, путем использования соответствующих “технологий” совсем несложно оболгать и выставить на всеобщее осмеяние.
Может показаться странным, но для установления нового тоталитаризма его создателям не придется даже запрещать оппозиционную прессу. Сегодня наличие идейной конкуренции в прессе создает иллюзию интеллектуальной и политической свободы. Традиционно считается: чем больше в обществе различных по своей идеологической направленности печатных изданий, тем более свободно и демократично общество. Если использовать этот критерий, то по степени демократичности Россия, вероятно, превосходит большинство стран Запада. Такая ситуация в высшей степени устраивает современных “политических технологов”, стремящихся представить себя как “западников”, ориентирующихся на “либеральные ценности”.
Печатное слово в России всегда играло, быть может, непропорционально большую роль в общественной жизни. Виктория Шохина однажды заметила, что в дореволюционной России профессия литературного критика – в общем-то вполне ординарная – приобрела совершенно непропорциональный общественный вес. Неслучайно, пожалуй, именно критиков, публицистов, журналистов в России высокопарно именовали “властителями дум”.
Россия сохраняла эту традицию вплоть до недавних времен. Проницательный идеолог коммунистического застоя Михаил Суслов гениально предвидел, что публикация всего одного романа Гроссмана приведет к крушению советской власти. Что и случилось. Утратив монополию на печатное слово, КПСС мгновенно потеряла власть.
Сегодня печатное слово обесценилось. “Все слова уже сказаны”: ни апелляция к разуму в виде обнародования правдивых сведений о положении дел в стране, ни стремление затронуть чувства страстной публицистикой, ни выставление на всеобщее обозрение гор “грязного белья” власть имущих уже не способны всколыхнуть общественное сознание. Что тому виной: опустошенность в душах людей после провала “коммунистических” и “либеральных” экспериментов, запредельный цинизм политиков или просто утрата русским народом былой “пассионарности” – не берусь судить. Ясно одно – в наши дни “работает” исключительно технология воздействия на подсознание в духе известных рекламных кампаний: “Голосуй – или проиграешь!”, “Голосуй сердцем!”, “Президент должен всегда побеждать!”.
Президентские выборы обозначили очевидный рубеж в современной российской политической истории: переход от “эпохи идей” к “эпохе технологий”. После 3 июля 1996 года можно с уверенностью утверждать: наличие “плюрализма мнений” в прессе не тождественно ни демократии, ни свободе выбора. Нет, я не хочу сказать, что конкретный выбор, сделанный избирателями 3 июля, был кем-то или чем-то фатально предопределен. Прояви Зюганов больше изобретательности, воли к победе, политической дерзости, если угодно, обладай он в большей степени качествами “харизматического лидера” – и результат, наверное, мог бы быть иным. Но в любом случае это был псевдовыбор. Причем псевдовыбор был предложен как бы на “двух уровнях”. В представлении электронных СМИ речь шла о “выборе” между свободой, демократией, рыночными реформами, с одной стороны, и репрессиями, авторитаризмом, всеобщим дефицитом – с другой. В реальности же ни “президентская команда”, ни псевдооппозиция в лице НПСР не смогли предложить сколь-нибудь убедительной концепции национального возрождения: в этих условиях гипотетическая победа Зюганова могла означать лишь новую “номенклатурную революцию”. Решающую роль в навязывании массовому сознанию этого псевдовыбора сыграли электронные СМИ, в первую очередь телевидение.
Между тем вновь вспыхнувшая дискуссия вокруг отечественного телевидения продолжает “путешествие по замкнутому кругу” в категориях: пустое – содержательное, объективное – необъективное, честное – коррумпированное.При этом, как правило, не задумываются над вопросом: а что такое вообще честное и объективное телевидение? Средства массовой информации, прежде всего телевидение, создают тот или иной ОБРАЗ действительности, ту или иную интерпретацию фактов. Бесполезно и наивно ждать и требовать от них объективности и беспристрастности. То, что поставляют электронные СМИ, – это набор мифов, создаваемых сознательно и с определенной целью. Властвование посредством мифотворчества – универсальная черта политической технологии в современном мире.
Проблема сегодня заключается не в объективности телевидения и не в его качестве, а в его явственно обозначившейся претензии на абсолютную власть. Если еще несколько десятилетий назад, в период господства предыдущих тоталитарных режимов, новейшие СМИ были инструментом, проводником для трансляции идеологий, то сейчас они все больше претендуют на роль создателей идеологий и вершителей судеб. Но поскольку электронные СМИ принадлежат ограниченному числу конкретных “хозяев”, то именно их частные интересы и взгляды и навязываются общественному сознанию. Происходит своего рода ползучий государственный переворот, когда место легитимной власти (пусть плохой) может захватить любой проходимец, обладающий достаточным количеством ресурсов, чтобы транслировать на общество свои интересы, вкусы, взгляды. Лишь один пример. Можно долго спорить о белорусском президенте Лукашенко и его конкретных действиях, но вряд ли кто станет отрицать, что он занимает пророссийскую позицию и что сближение с Белоруссией объективно отвечает национальным интересам России. Если же судить по репортажам практически всех телевизионных каналов накануне белорусского референдума, то можно, пожалуй, сделать вывод, что среди всех диктаторов ХХ столетия президент Белоруссии относится к наиболее жестоким и кровожадным.При этом как-то упустили из виду, что в “демократической” России во время аналогичного по содержанию исторического действа – “борьбы президента с парламентом” – в центре Москвы были убиты сотни людей – при полном одобрении действий президента со стороны тех же самых телеканалов. Можно ли представить аналогичную позицию, скажем, американского телевидения по отношению к главе государства, являющегося стратегическим союзником США? Даже Пиночет в худшие периоды его правления не удостаивался от американских СМИ столь “зубодробительной” и, добавлю, необъективной критики. Здесь уместно заметить, что защита прав иностранных граждан вообще никогда не была реальной целью внешней политики Соединенных Штатов, а использовалась лишь как инструмент для реализации задач, связанных с расширением геостратегичекого влияния Вашингтона.
Опасность превращения СМИ в средство манипулирования со стороны небольшой группы частных лиц, чуждых национальным интересам, заметил еще Гюстав Лебон, который писал: “Газеты руководят общественным мнением, но сами состоят под управлением нескольких финансистов, направляющих журналистику из своих контор. Могущество их гибельнее могущества самых злейших тиранов, потому что оно безымянно и потому что оно руководствуется только личными интересами, чуждыми интересам страны”.
И далее: “Одна из важных задач будущего состоит в отыскании средства избавиться от всесильного и развращающего влияния банкиров-космополитов, которые во многих странах все более и более стремятся стать косвенно хозяевами общественного мнения, а следовательно, и правительств”.
Сказано было в начале нынешнего века. И насколько же актуально это для современной России!
Один из мифов либерального сознания на заре реформ заключался в том, что рынок, создавая условия для конкуренции, будет способствовать плюрализму мнений. К сожалению, в том, что касается телевидения, наблюдается обратное явление: поскольку финансовый капитал имеет тенденцию к централизации, то власть над ним сосредотачивается в руках все более узкого круга лиц. В определенный момент эти лица от состояния крайней вражды (вплоть до обсуждения проблем физической ликвидации оппонентов) приходят к выводу, что во имя “общего дела” им выгоднее не конкурировать, а договориться. С этого момента они обретают почти неограниченную монополию на общественное мнение. Это начало не только информационной, но и мировоззренческой диктатуры.
Сегодня электронные СМИ, прежде всего телевидение, оказались в прямом подчинении у “партии денег” – финансовой олигархии, не связанной с реальным производством, цель которой – “насосаться” как можно больше капиталов в России и вывезти их за рубеж. Представители этой “партии” переигрывают национально ориентированных предпринимателей и правительственных чиновников, проникают в структуры исполнительной власти, создавая реальную угрозу “тоталитаризма второго поколения”, утраты тех немногих демократических завоеваний, которыми так гордятся отечественные либерал-реформаторы.
Важнейший признак демократии – это конкуренция “интерпретаций мира” и доктрин, когда победившая на выборах партия не навязывает свою идеологию в качестве общеобязательной. Однако информационный тоталитаризм практически ликвидирует эту возможность. Представления, оценки и мнения уже не формируются обществом путем отбора. Они создаются в одном центре и навязываются массовому сознанию путем массированной пропаганды.
В этих условиях, казалось бы, следовало бороться за сохранение государственного телевидения. Беда, однако, в том, что это самое государственное телевидение мало чем отличается от частного и коммерческого. И вина в этом, разумеется, не гг.Попцова, Сагалаева и Сванидзе. Просто до сих пор никто не сформулировал, в чем же заключаются национальные интересы России, кто ее союзники, а кто – потенциальные противники, что власть собирается предпринять в области экономики, политики, науки и культуры. Все происходит “по законам рынка”, который, по наивному убеждению наших либерал-реформаторов, когда-нибудь “сам собой” обеспечит не только неслыханный расцвет экономики, но и невиданный подъем культуры. Ждем.
В соответствии с “заданными сверху” стандартами действуют и многие представители “четвертой власти”. Готовность выполнить любой заказ, оправдать любые подлости (даже расстрел собственного парламента и преступную чеченскую войну), объявить “бескорыстными государственниками” виднейших представителей правящей антинациональной “партии денег”, разрекламировать любой товар (типа акций “Хопра” и АО “МММ”), вплоть до заведомо преступных методов лечения, предельный цинизм – все это стало обыденностью современной российской жизни. Средства массовой информации здесь не исключение, хотя вышеназванные феномены приобретают в них какие-то искаженные, гротескные формы.
Есть ли пределы манипулирования общественным сознанием? Я считаю, что в сознании людей постепенно формируются определенные механизмы противодействия “проникающей пропаганде”, подчас сводящие на нет все усилия манипуляторов из “четвертой власти” и их хозяев из “партии денег”. Можно не любить и не уважать генерала Коржакова, но нельзя не признать: его успех обозначил предел возможности “политических технологий”, основанных на воздействии электронных СМИ. Тот же Оруэлл предположил, что существует какой-то естественный (связанный с самой “природой человека”) предел на пути установления абсолютного идейного и духовного господства правящей “элиты” над остальным населением. “Я знаю, что у вас ничего не выйдет, – говорит Уинстон Смит “идеологу тоталитаризма” О’Брайену. – В мироздании есть какой-то закон, который вам не преступить никогда.”
А если “не выйдет” – ситуация не безнадежна. Возможно, уже в недалеком будущем реалистически мыслящим политикам удастся разбить “кривые зеркала”, созданные “партией денег” и подконтрольной ей “фабрикой грез” – электронными средствами массовой информации, донести правду о положении дел в стране, какой бы горькой она ни была. Без этого никакие последовательные и понятные людям шаги по выходу из кризиса невозможны.
Мартин ШАККУМ,
президент Фонда “Реформа”
