НЕМНОГО ОБ ОПТИМИЗМЕ В КРИЗИСНЫЙ ПЕРИОД
Люди делятся на оптимистов и пессимистов. Остряки шутят: пессимисты уверены в том, что хуже, чем сейчас, не бывает, а оптимисты с ними спорят: бывает, еще будет…
На самом деле оптимисты – это те, кто уверял, что на Руси жить хорошо всем или почти всем. Еще они утверждали, например, что у нас вот-вот начнется подъем производства. Оптимисты считали, что люди стабильно наращивают благосостояние и все больше покупают телевизоров, холодильников и путевок в турпоездки. Любые несоответствия представляемого благополучия со статистикой объяснялись неучтенным теневым производством или изъянами национального характера.
Первый удар по официальному оптимизму нанес Сергей Кириенко. Вступая (ненадолго) в премьерскую должность, он открыл секрет полишинеля: никакого экономического подъема нет, не было и, похоже, не будет. А уж когда кризис ударил всерьез, ряды оптимистов стали таять как апрельская сосулька.
Теперь единственным оптимистом, кажется, остается президент Ельцин. Излучая жизнелюбие, он сначала дал нам самое молодое правительство всех времен и народов, потом не позволил назвать программу антикризисной (кризиса никакого, мол, нет). Оптимизм нарастал все лето – “девальвации не будет”. Его не сломили ни отставка правительства Кириенко, ни напрасные попытки сделать премьером Черномырдина, ни финансовый кризис. Новых членов правительства Борис Николаевич убеждал, что для полного знакомства с социальными проблемами страны достаточно двух дней, а региональные и национальные проблемы вообще не стоят серьезного обсуждения, потому что “они во-от такие маленькие, а ты (вице-премьер Густов) вон какой большой”.
Увы, в проявлениях оптимизма Бориса Николаевича не поддерживает почти никто. Даже супруга президента посетовала, что кризис ударил по президентской семье, в чем-то теперь приходится себе отказывать. Хотелось бы, конечно, узнать, на какие именно статьи семейного бюджета распространяются самоограничения (меньше ли стали есть, пить или экономят на образовании подрастающего поколения).
На помощь тем, кто, подобно президентской семье, пострадал от кризиса, приходят средства массовой информации. Они теперь не только пугают предстоящей холодной и голодной зимой, но и дают полезные, жизнеутверждающие советы: как выжить, преодолеть трудности и вообще достичь того состояния, когда “все будет хорошо”. Впрочем, прежде чем все эти советы читать и претворять в жизнь, рекомендуется хорошенько укрепить нервную систему. Я, например, впала в состояние легкой “посткризисной” депрессии не 18 августа и даже не 19-го, а несколько позже, и как раз благодаря полезным советам.
Тот день начался со звонка подруги, которая, начитавшись рекомендаций специалистов по выживанию, поинтересовалась, не собираюсь ли я ехать в колхоз (?) закупать мясо на зиму. Мое робкое сомнение в возможности длительного хранения скоропортящегося мяса подруга пресекла напоминанием о ребенке (моем), которому необходимы белки, и о кризисе (нашем), который скоро сделает белки недосягаемыми. Положив наконец телефонную трубку, я перешла к чтению газетной заметки, советующей, как из двух старых носков сделать один новый. Ночью мне снился кошмарный сон, в котором я брела по подмосковным колхозам в двух новых носках, сделанных из четырех старых…
Впрочем, мясо и носки – это из раздела мелких бытовых советов специалистов по выживанию. Еще интереснее рекомендации глобальные. Любители таких советов часто рассказывают историю о том, как две лягушки попали в сосуды с молоком. Одна лягушка сложила лапки и пошла на дно, а другая долго-долго лапками била, сделала из молока сметану и спаслась. Как вы догадываетесь, нас призывают следовать примеру второй лягушки, то есть выживать изо всех сил, надеясь только на собственные лапки. Я, однако, не уверена в правдивости всей этой истории. Кто это проводил эксперимент, бросая бедных лягушек в молоко? Что это были за лягушки? И какой жирности было молоко?
Еще больше сомнений вызывает правомерность переноса лягушачей эпопеи на нашу современную социально-экономическую почву. Уж очень мало похожа нынешняя псевдорыночная обстановка на “экономическое молоко” даже самой низкой жирности. А потому битье лапками далеко не всегда может дать положительный результат. Под активным выживанием советчики-оптимисты обычно понимают готовность заниматься любым делом. Что ж, всякий труд не может быть оскорбительным или зазорным, но всегда ли он способен принести радость, самоуважение и уважение окружающих? Да и есть ли возможность найти хоть какую-то работу?
Недавно в одной телевизионной передаче у министра, доктора экономических наук, спросили, что бы он делал, если бы ему на работе по нескольку месяцев задерживали зарплату? Министр ответил, что немедленно ушел бы с этого места. В газетном интервью министру вторит дама, потерявшая работу в инофирме: “Я ищу работу через рекрутинговые фирмы. А всех этих шахтеров и прочих не понимаю. По-моему, они просто не хотят работать. Я, например, не видела ни одного шахтера, который бы написал свое резюме и разослал его в рекрутинговые конторы”. И министр, и дама очень напоминают Марию-Антуанетту, королеву французскую, которая советовала людям есть пирожные, если у них нет хлеба. Впрочем, шахтеры, которые почему-то ленятся писать резюме и рассылать их в рекрутинговые фирмы, очевидно, найдут не менее яркие сравнения…
Конечно, в нынешних условиях тем, кто хочет выжить и жить, надо много работать и, если необходимо, менять специальности, забывать об образовании и делать то, за что сегодня платят деньги. Но утверждать, что такое положение дел – норма, что нет ничего страшного в том, чтобы после института идти торговать с лотка, могут только настоящие оптимисты. Никита Михалков в одном интервью рассказал, как хорошо живут, например, егеря в далеких вологодских лесах. Им нет дела до кризисов и долларов, потому что зарплату они вообще неизвестно когда получали. У них другие заботы – медведя завалить, клюкву собрать. Вот это – жизнь так жизнь! Так что у нас, дамы и господа, блестящие перспективы. Если у вас не получится из двух старых носков сделать один новый, вы всегда успеете уйти жить в лес. Там носки вообще не нужны, а мяса (хотя бы медвежьего) много.
Любовь ГЕОРГИЕВА
