Как это часто водится в России, приватизация, как один из конкретных механизмов оптимизации экономических процессов, приобрела некий сакральный характер, превратилась в “вещь в себе”, по отношению к которой определяется “демократичность” или реакционность тех или иных политиков. Не является также секретом, что приватизация находится в самом центре борьбы не только различных научных школ, но и мощных отечественных олигархий. Соответственно, и критика в отношении родного детища нынешнего главы президентской администрации во многих случаях носила не совсем объективный характер, во многом отражала личное отношение к этому политику. Однако как бы ни складывалась политическая судьба “великого приватизатора”, проблемы, связанные с урегулированием отношений собственности в российской экономике, остаются.
Это тем более актуально на нынешнем этапе, когда, после окончания затяжной предвыборной кампании, нет смысла далее использовать тему защиты частной собственности и во многом мифической угрозы передела собственности в качестве идеологической дубинки против своих политических противников. От нынешней власти (если она не лишена элементарного чувства самосохранения) сама жизнь требует конкретных мер по наведению порядка в сфере использования акционерной и государственной собственности. И дело здесь не только в весьма возможном крахе федерального и регионального бюджетов, связанном с катастрофической недоимкой налогов и последующим развалом всей финансовой системы России. Глубинные причины ожидаемого всеми экономического кризиса гораздо более серьезны и трагичны. Они состоят в том, что ресурсы экстенсивного расширения рыночных реформ, заключавшихся в российском варианте в дележе государственных материальных и финансовых активов и их бесшабашном проедании, объективно исчерпаны. В стране уже почти нечего делить, а наш класс новых крупных собственников не может далее существовать только лишь за счет получения новых кусков государственной собственности и каких-либо льгот. Эффективно же использовать полученные ими производственные и финансовые ресурсы, не говоря уже об их приумножении, они чаще всего просто не умеют.
Катастрофическая недоимка налогов обусловлена не только упадком финансовой дисциплины, продолжающимся спадом производства и тотальным дефицитом денег в экономике. Ее фундаментальная причина кроется в том, что государство весьма радикально освободило себя от участия в хозяйственном управлении и, соответственно, от потенциальных источников получения дополнительного дохода. При этом новые реальные собственники, с точки зрения интересов народного хозяйства, используют производственные ресурсы еще менее эффективно, чем министерские чиновники, что вынуждает тратить дополнительные государственные средства на поддержку общественно значимых акционерных предприятий.
Вползание в самоедский режим функционирования российской экономики, когда свободные финансовые средства предприятий и коммерческих банков идут на что угодно, только не на производственные инвестиции, также во многом обусловлено размытым характером отношений собственности. В результате ваучерной приватизации значительная часть предприятий если не по формальному, то, по крайней мере, по своему реальному статусу превратилась в бесхозные, ничейные. Юридически функции собственника распылены среди мелких акционеров в лице членов трудового коллектива или других частных лиц, а реальным же хозяином положения является администрация, от которой большинство акционеров находится в полной зависимости. Двусмысленность положения директоров, которые на формальном уровне являются всего лишь наемными менеджерами, а на деле абсолютно бесконтрольны в своих решениях, служит питательной средой для разворовывания производственных активов.
Почувствовав вкус к реальной власти, они во многих случаях не хотят делиться своими полномочиями с внешними инвесторами и тормозят формирование более или менее цивилизованных форм управления собственностью. Немудрено, что портфельные инвестиции у нас никак не хотят перерастать в прямые. Паразитический стиль управления у директоров многих предприятий обусловлен, конечно, не только институциональными причинами. Многие не верят в перспективы возглавляемых ими производств и пытаются выжать для себя все возможное, пока они не превратились в полных банкротов. Во многом дает о себе знать и специфический, нерыночный менталитет значительной части российского населения, когда в категорию личного достояния включается не сам производственный капитал, а лишь та его часть, которую можно использовать для личного потребления (машина, дача, расходы на роскошную жизнь).
Сколько было сказано нашими либералами красивых и правильных слов по поводу торможения реформ на микроэкономическом уровне, когда резкое сокращение объемов производства не сопровождалось адекватными мерами по увеличению эффективности в виде сокращения персонала, потребления энергии, материалов и т.д. Но почему-то никто при этом не вспоминает, что такое положение вещей было заранее предопределено самой схемой горячо поддержанной ими ваучерной приватизации, когда в популистских целях больше половины приватизированных предприятий было передано самому неэффективному из всех возможных собственников – трудовому коллективу. Вполне понятно, что ни один нормальный акционер никогда не поддержит решение руководства по санации предприятия, если оно грозит для него потерей собственного рабочего места.
Со стороны либерального крыла нынешней партии власти раздается много в принципе справедливых нареканий по поводу кулуарности решений в экономической сфере, которые больше исходят из корпоративных интересов различных олигархий, а не приоритетов развития национальной экономики в целом. Однако и здесь в полной мере проявляются негативные последствия непродуманной стратегии проведения приватизации. Форсированные темпы разгосударствления плановой экономики, когда о долгосрочных последствиях никто не хотел думать, обусловили полную бесконтрольность механизма смены собственника. Неудивительно, что в этих условиях контроль над наиболее лакомыми кусками (прежде всего в эскспорто-ориентированных отраслях) достался тем, кто стоял на раздаче, – бывшим и настоящим высокопоставленным государственным чиновникам.
Не секрет также, что второй этап приватизации, и прежде всего залоговые аукционы, также происходил под давлением конъюнктурного политического расчета. Наиболее привлекательные предприятия нефтяной и металлургической промышленности достались наиболее приближенным к власти коммерческим структурам, которые в обмен на это поддержали президента в его предвыборной кампании. Таким образом, корпоративный характер управления современной российской экономикой является вполне объективным следствием либеральных упражнений наших реформаторов, которые на словах столь привержены идеологической чистоте рыночного эксперимента в России.
Все вышесказанное свидетельствует, что многие конъюнктурные и долгосрочные проблемы российской экономики обусловлены в том числе ошибками при проведении приватизации. Как это ни парадоксально, но радикальное разгосударствление экономики, призванное дать решающий толчок развитию рыночных отношений в России, на деле превратилось в тормоз для проведения не формальных, а реальных рыночных преобразований. И если действительно в нынешнем правительстве доминируют практики и профессионалы, то для их же пользы следует как можно быстрее пересмотреть традиционные подходы при проведении приватизации. Проблемы дальнейшего развития отношений собственности в России, на наш взгляд, должны рассматриваться через призму двуединой задачи: повышения эффективности функционирования предприятий всех форм собственности и обеспечения достаточного уровня управляемости экономикой.
Очевидно, что невозможно в одночасье с помощью каких-то универсальных рецептов и средств исправить те просчеты, которые были допущены в сфере приватизации. Простых решений здесь нет и быть не может. И главное, нельзя допускать политизации и идеологизации всех необходимых действий в этом направлении. В настоящее время уже не может ставиться задача быстрой приватизации объектов, оставшихся в государственной собственности. Поэтому сложились объективно более благоприятные условия для продуманного выбора способов приватизации, индивидуализации процедур, особенно в отношении крупнейших предприятий общенационального значения.
Но прежде всего в целях предотвращения дальнейшего проедания и растаскивания национального богатства необходимо навести элементарный порядок в сфере управления государственной собственностью и на предприятиях с государственным участием. Поэтому представляется целесообразным передавать государственные пакеты акций в доверительное управление ответственным управляющим (руководителям предприятий или другим физическим и юридическим лицам). При этом долгосрочные (3-5 лет) контракты заключаются с управляющими государственных предприятий и среднесрочные (1 год) – с управляющими акционерных обществ с контрольным пакетом государства. Все права собственности передаются управляющему в траст с выплатой процента от прибыли. Взамен управляющий принимает на себя обязательство выполнить бизнес-план, утвержденный государством.
Заслуживает внимания также высказывавшееся рядом экономистов предложение о формировании сети государственных и государственно-частных холдинговых компаний для управления деятельностью технологически связанных производств в ключевых отраслях экономики. Данные холдинги должны действовать в рамках задаваемых государством требований по эффективности, а их руководство нести ответственность за результаты деятельности дочерних предприятий.
Особо насущным является немедленное введение жесткого финансового контроля над приватизированными предприятиями, получающими дотации из бюджета. Здесь, естественно, возникает вопрос о перспективах и самой целесообразности дальнейшего существования таких предприятий. Этот вопрос не может решаться огульно: предварительно государство должно четко определить приоритеты своей структурной политики, решить наконец, какая модель экономики отвечает национальным интересам страны. Если принято решение о том, что неплатежеспособное предприятие нельзя закрыть по причинам объективного характера (структурным, социальным, экономической безопасности и т.д.), его долг перед бюджетом может становиться основой для увеличения доли государства в акционерном капитале предприятия.
Необходимо ввести внешнее управление на неплатежеспособных предприятиях всех форм собственности с принудительным банкротством части предприятий, не относящихся к приоритетам структурной политики государства. По результатам аудиторских проверок и инвентаризации проводить принудительные санации, реорганизации и ликвидации части предприятий как федерального, так и регионального значения.
Если внешнее управление и санации не дали положительного результата, но предприятие должно быть сохранено исходя из соображений структурной политики, его, по-видимому, следует преобразовывать в казенное. Вопрос о компенсациях при этом не возникает, поскольку предприятие либо является безнадежным должником, либо получает бюджетные дотации.
Следует также постепенно приступать к приватизации остающихся в собственности государства убыточных и экономически слабых предприятий. Механизм – передача или продажа по льготным ценам таких предприятий как имущественных комплексов (или крупных пакетов их акций) негосударственным организациям и частным лицам при условии заключения с ними договора с определенными условиями (недопущение банкротства, безубыточная работа, сохранение рабочих мест и заданных объемов продукции).
Объективно назрела необходимость принятия законодательства, регламентирующего вопросы национализации. Она диктуется требованиями экономической целесообразности, безопасности, а также необходимостью защиты прав собственности. Эта проблема не должна превращаться в предмет политической демагогии.
Как было показано, применение процедур постепенной национализации вполне применимо по отношению к убыточным и неплатежеспособным предприятиям, отнесенным к приоритетам структурной политики. Такие действия не должны вызвать крупных имущественных споров и, кроме того, способны дать позитивный социальный эффект в форме поддержания занятости в ряде промышленных регионов и населенных пунктов.
Что же касается возможности национализации некоторых сравнительно эффективно действующих производств (в частности, нефтяных компаний), то это вопрос далеко не однозначный и чреватый серьезными политическими и социальными конфликтами. Однако, скажем, национализация таких жизнеобеспечивающих инфраструктурных объектов, как авиакомпании, пароходства, морские, речные и авиационные терминалы (приватизация терминалов вообще была недопустимым шагом), представляется во многих случаях действительно целесообразной в интересах обеспечения безопасности граждан и государства.
Наконец, вопрос о возврате долей государственного участия возникает для предприятий, по которым были проведены залоговые аукционы. Требования безотлагательно аннулировать результаты залоговых аукционов и вернуться к ситуации, существовавшей до их проведения, являются достаточно спорными. Этот вопрос целесообразно ставить только в том случае, когда залогодержатель не выполняет заявленную инвестиционную программу и его действия ведут к снижению эффективности производства, ухудшению финансового положения предприятия, невыплате заработной платы и обострению социальных проблем. Однако в дальнейшем следовало бы отказаться от этого метода приватизации, чреватого долгосрочными и не всегда предсказуемыми последствиями для экономики, утратой государственного контроля над стратегически значимыми предприятиями, и шире использовать механизмы доверительного управления.
Александр ТЮРИН, кандидат экономических наук
Владислав ЦИПКО, кандидат экономических наук
