Юбилейных заметок не получилось. 21 сентября исполняется 45 лет Мартину ШАККУМУ, первому вице-президенту Фонда “Реформа”, еще недавно претендовавшему на место президента — не фонда, а России. В честь даты (пусть и не вполне круглой, но все же) можно было рассчитывать на разговор о чем-нибудь мажорном и приятном. Однако и в канун дня рождения Мартин Люцианович предпочел сохранить серьезность…
— Мартин Люцианович, хотите я расскажу вам свежий столичный анекдот, состоящий из одной фразы? По Москве ходит слух, что Джохар Дудаев и Борис Ельцин живы…
Вы смеетесь? А мне, признаюсь, грустно. Юмор-то черный.
— Черный, конечно, черный. Когда речь заходит об отечественной политике, он и не может быть иным.
Если же говорить о конкретной ситуации со здоровьем нынешнего главы российского государства, то, не претендуя на роль пророка, могу напомнить, что еще в начале президентской предвыборной кампании говорил об условиях, при которых Россия может рассчитывать на выход из глубокого системного кризиса. Первым среди этих условий я указывал личное участие президента в руководстве всеми важнейшими процессами, происходящими в стране. Уместно вспомнить незабвенного Василия Ивановича Чапаева, говорившего: “Полк идет в атаку. Где должен быть командир? Впереди! На лихом коне!” А наш командир ни о лихом коне, ни даже о старом мерине, похоже, уже не помышляет. Увы, в очередной раз Россия обречена жить, подчиняясь слабеющей воле недееспособного государя. Подчиняясь или делая вид, что подчиняется…
В результате приходится повторять хорошо знакомые всем слова о повышении роли первого лица государства в период реформации. История учит, что порой судьба страны зависит от того, насколько в действительности крепко рукопожатие и ясен разум первого лица державы. Нам всем сегодня можно посочувствовать: физическая немощь Бориса Николаевича ставит Россию перед перспективой новых могучих потрясений.
— Вы говорите так, словно был какой-то иной вариант развития событий, кроме выбора президентом Бориса Ельцина.
— Конечно, был. Просто к моменту выборов ситуация сложилась так, что народ боялся одного: чтобы завтра не стало хуже, чем есть. Между тем кандидатов надо было оценивать по факту наличия у них позитивной, внятно изложенной, доступной пониманию масс, способной объединить людей общенациональной идеи возрождения России. Только человек, отдающий отчет, сколь глубока пропасть, в которую умудрилась влететь телега нашей государственности, человек, знающий путь наверх, имел право брать на себя полноту ответственности за то, что будет с Россией.
Мы же в который раз пошли по пути выбора меньшего из зол, хотя давно пора искать истину среди добра. Когда-то нужно решаться, иначе этот порочный круг не разорвать.
Могу привести пример из личной жизни. Много лет назад меня назначили руководителем предприятия, это была первая в моей жизни самостоятельная работа на посту начальника, и, конечно, я был преисполнен наполеоновских планов. Представлять меня коллективу приехал заместитель министра. Как водилось в те времена, после общего собрания мы уединились в кабинете, выпили по стакану…
— Понимаю, это был не сок?
— Да уж наверное не сок! Впрочем, дело не в этом. Подогретый выпитым, под впечатлением от завершившегося собрания, в предвкушении большой последующей работы, я решил слегка пооткровенничать с министерским товарищем. Стал рассказывать о своих планах, о том, как буду заниматься преобразованиями и так далее. В частности, изложил и кадровую политику: мол, обязательно сразу уволю Иванова и Сидорова, поскольку они отпетые сволочи и все дело разваливают. Выслушал меня мудрый заместитель министра и говорит: “Мартин, ты, конечно, можешь уволить, кого считаешь нужным. Допускаю, что Иванов и Сидоров, в самом деле, сволочи. Но ты хотя бы знаешь, на какую подлость они способны. А где гарантия, что те, кого ты возьмешь на освободившееся место, тоже не окажутся сволочами, только сволочами, для тебя непредсказуемыми?”
— Иванов и Сидоров — это, условно говоря, участвовавшие в выборах кандидаты в президенты России?
— Почему же условно? Абсолютно конкретно! Никто из претендентов не сумел продемонстрировать народу четкую концепцию выхода страны из системного кризиса, не дал возможности поверить в то, что именно он является общенациональным лидером. Ельцин — не исключение. Его недостатки очевидны, никто никаких иллюзий относительно Бориса Николаевича не питал и не питает, но, по крайней мере, народ хотя бы знает, чего ждать от этого “Иванова”. Что же теперь удивляться результатам голосования?
— Сегодня, собственно, никто этому уже и не удивляется. Речь о другом: как жить дальше?
— Важно понять: доминантой всех жизненно важных процессов в России, в том числе и процессов политических, является в данный момент то, что происходит в нашей экономике. В этой же сфере картина, мягко говоря, по-прежнему безрадостная. Мы доработались до того, что вся доходная часть бюджета выплачивается в виде процентов по внутренней задолженности, то есть все, что поступает в бюджет, тут же уходит на счета наиболее влиятельных коммерческих банков, которые являются крупнейшими кредиторами российского правительства и, по сути, сегодня крепко держат его за горло. А может, и не только за горло…
Понимаете, вопрос сейчас уже не в том, болен или здоров Борис Николаевич. Очевидно, что страной руководить он более не будет. Он не игрок. К сожалению, наш президент имя или, если хотите, знамя. Сегодня идет ожесточенная борьба за то, в чьих руках окажется древко этого самого знамени. Важно захватить этот переходящий стяг и крепко держать его одной рукой, второй подгребая под себя недоразворованное народное богатство.
— И кто же, по-вашему, наш знаменосец?
— Голосовали за одного царя — за Бориса Николаевича, а получили троих — Виктора Степановича, Анатолия Борисовича и Александра Ивановича. А, как известно, у семи нянек дитя без глазу… Впечатление, что Борис Николаевич, подобно факелу с олимпийским огнем, переходит из рук в руки. Но меня в данный момент даже не это занимает. Я все пытаюсь разглядеть наверху кого-нибудь из здравомыслящих людей, которому придет в голову не только делить государственный пирог, а замешивать тесто для выпечки нового.
— Ваши поиски увенчались успехом?
— Если бы! У меня ощущение, что разорение страны будет продолжаться до последней копейки.
Посмотрите: вся наша экономика сегодня настроена на то, чтобы в одностороннем порядке выкачивать сырьевые, финансовые и иные ресурсы из страны, настроена на проедание национального богатства. Поверьте, ждать, пока запасы иссякнут, осталось недолго. И тогда социальный взрыв неизбежен. Уже сегодня ситуация предреволюционная.
— Россию этой самой ситуацией, по-моему, с начала века пугают.
— Да, но сейчас угроза колоссального потрясения реальна, как никогда. Оглянитесь назад и увидите, что созидательный процесс в области государственного устройства, совершенствования механизма управления всеми важнейшими процессами, проистекавшими в нашей стране, шел только до 1953 года.
— Это Иосиф Виссарионович-то — созидатель?
— Как ни парадоксально это звучит. Да, он строил державу на костях, на крови, да, он делал это по-варварски, с огромными, ничем не оправданными жертвами, но — строил. С 1956 года, с ХХ съезда партии, устами Никиты Хрущева развенчавшего культ личности вождя, начался процесс разложения, с каждым годом только набиравший силу. Наша система перестала быть устойчивой. Первой жертвой процесса морально-нравственного разложения нации, перекинувшегося на распад государственного устройства, стал Никита Сергеевич, из лидера великой державы превратившийся в народное посмешище, героя анекдотов. Потом была эпоха Леонида Ильича — над Брежневым смеялись уже открыто. Через короткое время настал черед Горбачева, гения непоследовательности, начинавшего с введения госприемок и перевода большинства предприятий страны на двухсменный режим работы, а затем резко качнувшегося от командных методов управления влево. При Горбачеве начался распад СССР на удельные княжества. С приходом Ельцина, принявшего эстафетную палочку у Михаила Сергеевича, этот процесс перекинулся на территорию России. Апофеоз государственного разложения пришелся на период ельцинского правления. Все закончилось глубочайшим системным кризисом. Более половины промышленных предприятий России полностью остановлены, производство валового внутреннего продукта сократилось почти в два раза… Не хочу забивать вам голову цифрами, поверьте на слово: есть десятки объективных экономических показателей, сигнализирующих о том, что надвигающееся крушение российской государственности — реальность сегодняшнего дня. Поздно латать тришкин кафтан. Посмотрите, как центральная власть судорожно пытается снять напряжение, возникшее в Приморском крае. Не получается. Почему? Потому что происходящее там — это лишь часть крупномасштабного системного кризиса, охватывающего территорию всей страны. Завтра таких Приморьев будет пять, послезавтра — десять, потом — двадцать. В итоге их будет 89…
Слепому должно быть ясно, что наша экономика являет сегодня собою шагреневую кожу постоянно сужающегося воспроизводства.
— У меня ощущение, что ваши взгляды близки тому, что сейчас говорит Сергей Глазьев, отвечающий в Совете безопасности за экономический блок вопросов.
— В этом нет ничего удивительного. Сергей Глазьев — мой старый добрый знакомый, с которым мы периодически обмениваемся мыслями по тем или иным вопросам. Однако говорить, что наш подход к оценке нынешней ситуации абсолютно совпадает, я не стал бы. Дело в том, что отечественная экономическая наука (впрочем, как и любая другая академическая наука в России) находится в загоне, нет системного подхода, нет достаточного количества статистических цифр, данных для глубокого анализа, поэтому каждый ученый творит автономно, плодит собственные системы координат и критерии оценок. В результате сегодня нет единого понимания процессов, происходящих в экономике страны. Реальная экономическая жизнь России качественно отличается как от бывшей социалистической экономики, так и от экономики развитых капиталистических стран. Для ее оценки необходима особая, нетрадиционная система агрегированных показателей, которые полно и точно могут охарактеризовать ситуацию в бюджетной сфере, а также общее экономическое положение в стране. Сейчас и предпринимаются попытки выработать единую систему экономических показателей, включающих в себя и оценки исполнения госбюджета, и многое другое, но это вопрос будущего. Пока же Абалкин понимает ситуацию по-абалкински, Шаталин по-шаталински, Глазьев по-глазьевски, Петраков по-петраковски, а Еременко по-еременковски. Все наши светила сходятся в одном: в экономике России наступил глубокий системный кризис, но аргументация у каждого из ученых отличается как качественно, так и количественно — даже терминология разная.
Чтобы быть адекватным действительности, когда процветает теневая экономика, когда в фаворе воровство, коррумпированность и лживо-лукавая статистика, нужно мыслить другими категориями, пользоваться новыми системами оценок. В частности, разработкой этих критериев мы сейчас и занимаемся. Работа должна быть завершена к концу года.
— И все-таки: Глазьев — ваш союзник?
— Да, мы находимся в постоянном контакте с Сергеем Юрьевичем и его специалистами. На определенном этапе предполагаем координировать деятельность со Счетной палатой при Федеральном Собрании, рассчитываем подключить к работе и депутатов бюджетных комитетов Государственной думы и Совета Федерации. Думаю, и члены правительства не останутся в стороне — они кровно заинтересованы в том, чтобы в этом деле был наведен порядок.
— Чем же вы намереваетесь всех так заинтриговать?
— У меня есть ноу-хау. Есть предложение, от которого никто не сможет отказаться. В правительстве достаточное количество здравомыслящих людей, которые хорошо понимают, что мы сидим на пороховой бочке, и бикфордов шнур догорает. Реалисты отчетливо видят, что шнур пора тушить. Правда, есть в руководстве страны и те, кто предпочел бы спрыгнуть с пороховой бочки… Чье мнение возобладает?
Быть может, вы читали интервью бывшего начальника службы безопасности президента господина Коржакова, в котором Александр Васильевич прямо говорит, что значительное число высших государственных чиновников коррумпированно, что у многих с виду скромных чиновников целые состояния лежат на частных счетах в зарубежных банках. Коржаков даже прозрачно намекает, что обладателем самого внушительного “накопления”, поразившего даже видавшего виды Александра Васильевича, является его заклятый друг, которого многие средства массовой информации продолжают изображать в образе святого бессребреника. Но самое поразительное не это — мы давно знаем, чего можно ждать от слуг народа. Меня потрясли слова Коржакова о том, что максимальное наказание, грозившее этим проворовавшимся государственным преступникам, увольнение. Понимаете? Не тюрьма, не расстрел!
Значит, этим чиновникам особенно бояться нечего. Зато куш, который они могут сорвать — и срывают ежедневно! — стоит свеч. Вот от кого исходит угроза национальной безопасности страны!
Мне известны два плана, посредством которых пытаются продлить агонию системы.
Первый сценарий предусматривает допуск нерезидентов на рынок государственных краткосрочных облигаций. Что это означает? У государства нет никаких шансов выплачивать на протяжении длительного отрезка времени проценты по ГКО и — тем более — их, ГКО, погашать. Следовательно, будет расти ничем не обеспеченная внешняя задолженность, в итоге пирамида неизбежно рухнет. Далее — катастрофа: арест счетов всех российских банков за границей, арест имущества, недвижимости Российской Федерации за пределами страны, включая здания и территорию посольств… Нечто подобное в декабре 1994 года пережила Мексика, где под чутким руководством Международного валютного фонда был обвален рынок государственных ценных бумаг. Правда, в случае с Мексикой Америка пошла на то, чтобы сделать единовременное 40-миллиардное долларовое вливание в бюджет соседнего государства. Нам на такой подарок рассчитывать не приходится. Наоборот — все делается для того, чтобы окончательно раздеть и разоружить нас, а потом взять голыми руками. Россию с превеликим удовольствием превратят в западную колонию.
Есть и второй план: продажа трети наших разведанных месторождений нефти, газа, золота, рентабельных к добыче. На сегодняшний день в России таковых — две с половиной сотни. Их общая стоимость оценивается примерно в десять триллионов долларов.
Даже законодательную базу под будущую сделку подвели, приняв закон о разделе продукции, получаемой с отечественных месторождений. Сейчас идет активная пропагандистская кампания, цель которой убедить депутатов Государственной думы, что для нас великое благо — обмен невыкачанного сырья на живые американские деньги. Мол, сразу все дырки залатаем и даже еще немного останется. Боюсь, не останется. Так, как ведется сейчас процесс заключения договоров по продаже месторождений (уже подготовлены три первых соглашения), можно предположить, что государственной казне опять перепадут крохи. Львиная доля вырученных средств вновь осядет на частных счетах ловких ребят. Почему я так говорю? Есть основания.
Все знают, как работают на нашей территории совместные предприятия в добывающих отраслях: выкачивают миллионы тонн нефти на Запад и не платят ни копейки в российскую казну — якобы нет прибыли, валовой доход адекватен затратам. Это понятно: взятки чиновникам обходятся дешевле, чем налоги. Так же, похоже, будут управлять с Запада и проданными российскими месторождениями. Можно, конечно, отдать последнее — ради того, чтобы обогатить, нет, озолотить, сотню — другую высших государственных чиновников России.
И еще одно замечание. Десять триллионов долларов кажутся огромной суммой лишь непосвященному. Специалисты же знают, что валовой внутренний продукт Соединенных Штатов Америки за полтора года как раз и составляет эти десять триллионов. Значит, мы лишимся всего, чем пока владеем, за то, что американцы производят за восемнадцать месяцев?!
Я не пугаю, нет. Будучи прагматиком, я лишь пытаюсь нарисовать объективную картину.
— Если следовать вашей логике и согласиться с тем, что системный кризис был неотвратим, то надо признать и то, что не столь уж важно, кто был бы сейчас президентом — Ельцин или кто-то другой?
— Если следовать моей логике, то к таким выводам не придешь. Во-первых, действующий президент обязан был бы выступить с инициативой и разработать реальную, конкретную, выполнимую концепцию возрождения России. Эта комплексная программа должна включать в себя и восстановление отечественной экономики, и решение проблем в социальной сфере, и военную реформу, и многое другое.
— Разве не об этом заговорил Борис Николаевич, став президентом? Кажется, он назвал это русской национальной идеей.
— Слова, одни слова…
Самое страшное, на мой взгляд, заключается сегодня в том, что очень многие люди не видят будущего, не верят в то, что завтра жизнь станет лучше. А как здравомыслящие граждане могут всерьез воспринимать этот детский лепет о стабилизации, о скором экономическом подъеме?
Для того чтобы встряхнуть россиян, вернуть в их сердца и души надежду, нужны нестандартные решения. Можно, конечно, попробовать воспользоваться советами Александра Ивановича Лебедя и попытаться жесткой рукой навести дисциплину и порядок. Зычным криком “Смирно! Отставить разговорчики в строю!” можно привести в чувство полк, но только вряд ли этим методом можно вдохнуть жизнь в ослабевшую, обескровленную российскую экономику.
Нет, тут нужно иное.
— Что?
— Погодите, не торопитесь, я все скажу. Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы, отдышавшись от бурной президентской кампании, сформулировать основные принципы идеи возрождения России, спасения нации. Сейчас я занят тем, что заканчиваю прописывать окончательный поэтапный план действий для реализации задуманного.
— Выходит, эту идею вы сочиняли под себя, под президента Шаккума?
— Нет, мне совершенно необязательно лично приходить к власти, чтобы осуществить свою программу спасения России. Для меня гораздо важнее было определиться с принципами, на которых будет строиться концепция.
— Как говорится, “если не я, то кто же?” Кому вы могли бы доверить свое детище — Ельцину, кому-то из его “ближнего круга” — Черномырдину, Лебедю, Лужкову, Чубайсу?
— Возможно сотрудничество практически с любым политиком или движением, которые искренне поддержат и разделят мою идею, изъявят готовность вместе со мной заняться ее практической реализацией.
— Поставлю вопрос иначе: кто, по-вашему, более других предрасположен к такого рода партнерству?
— Это покажет время. Но я полагаю, на союз пойдут все политики, вами перечисленные. Мое предложение таково, что от него трудно будет аргументированно отказаться. Если, повторяю, эти люди переступят через собственные амбиции и поставят на первое место Россию.
— И все же: о ком конкретно речь?
— Вы не хотите меня понять, а может, я слишком нетрадиционно мыслю, чтобы усвоить с первого раза? Повторяю: дело не в конкретной фамилии, я готов работать с самыми разными политиками и партиями. Главное, чтобы у нас была общая цель. Для меня она ясна — это возрождение России. Важно, чтобы пошел некий позитивный созидательный процесс, а уж со всем остальным мы как-нибудь разберемся. Состоится ли мой союз с Лебедем или Лужковым — это не самое главное. Я буду заниматься реализацией задуманного вне зависимости от того, придут ли ко мне люди со звучными именами или нет. Сегодня важно всколыхнуть нацию, а не заключить сделку с двумя — тремя видными политиками. На глазах атомизируется гражданское общество, а только сплоченная нация способна решить ту задачу, которая стоит перед страной. Тот, кто заразит сограждан общенациональной идеей, и будет угоден России. Президент должен, в первую очередь, быть носителем нового национального сознания, а также обладать определенным минимумом профессиональных знаний.
— В прессе промелькнула информация о том, что Фонд “Реформа” создает собственную телестудию, в которой будут готовиться еженедельные информационно-аналитические программы по типу “Итогов” и “Зеркала”. Это соответствует действительности?
— Да. Правда, в отличие от “Итогов” и “Зеркала”, упор мы предполагаем делать не столько на политику, сколько на экономику.
— Уже есть договоренность с каким-нибудь из общенациональных каналов об эфире?
— Вопрос в стадии проработки, поэтому мне не хотелось бы торопиться с окончательным ответом. Да и в конце концов это не столь важно, на каком именно канале мы будем вещать. Ведь собственная аналитическая телепрограмма — лишь малая часть задуманного нами. Впереди реализация целого комплекса мероприятий.
— Допустим, идея есть, но ведь кому-то нужно воплощать ее в жизнь?
— Безусловно. Я делаю ставку на то, что в России скоро, очень скоро оформятся и объединятся социально активные массы, мобилизованные и заряженные на созидание. Незабвенный Владимир Ильич Ленин опирался на пролетариат, который в то время, безусловно, был наиболее передовым, сознательным классом. К тому же пролетариям и терять было нечего, кроме своих цепей. Я надеюсь, что сегодня проснутся российские инженеры, учителя, врачи, военные, работники культуры, словом, люди, не разучившиеся думать и переживать. Уверен, что они не останутся равнодушной к судьбе России. Потенциально наши сограждане уже готовы выполнить отведенную им миссию, но пока нет объединяющей идеи. Дать ее — наша задача.
Я уже говорил, что считаю себя прагматиком и реалистом, но в России нельзя ничего добиться, если не обладать определенным запасом оптимизма. Я верю в то, что народ проникнется идеей национального возрождения, поймет, что только в этом залог спасения России.
— Может, хоть в конце разговора отвлечемся, Мартин Люцианович, от политики? Должно же в жизни быть место празднику! Тем более и повод имеется. Я о вашем грядущем 45-летии.
— Да, это правда. Но и на дне рождения я обязательно выпью не только за родителей, друзей и близких, но и за судьбу России, за ее возрождение… И, в частности, за то, чтобы о последующих президентах нашей великой державы не рассказывали анекдотов типа того, с которого вы начали сегодняшнюю беседу…
Андрей ВАНДЕНКО
