Отношения России с прибалтийскими государствами, прежде всего с Эстонией и Латвией, продолжают обостряться.
Первопричина такого положения хорошо известна: это политическая, экономическая и социальная дискриминация русскоязычного населения этих стран. Она достигла такого уровня, что уже впору говорить о возникновении эстонской и латвийской моделей апартеида.
Как известно, апартеид означает государственную политику раздельного развития различных этнических групп. Именно это мы и наблюдаем сейчас в Эстонии и Латвии в виде лишения крупных групп населения политических прав, ущемления их культурных прав. Конечно, есть и местные особенности: например, вместо цвета кожи в качестве инструмента разделения этнических групп используется государственный язык.
Но это мало меняет суть дела. Эволюция прибалтийских моделей апартеида поразительно напоминает происходившее в ЮАР, когда с усилением сопротивления дискриминации власти увеличиваются расходы на репрессивный аппарат. Чем это заканчивается, тоже известно: во-первых, расходы на подавление оппозиции все более тяжелым бременем будут ложиться на бюджет, сокращая возможность снять социальную напряженность, во-вторых, усиление репрессий неизбежно породит ответное насилие.
Апартеид осужден ООН как преступление против человечества. Однако в Таллинне и Риге делают вид, что к ним это не относится. Тем более что их ближайшие соседи и спонсоры – скандинавские страны, включая Швецию, которые в свое время много сделали для ликвидации расизма в ЮАР, сейчас закрывают глаза на систему апартеида, возникающую на восточном побережье Балтийского моря.
Правительства Эстонии и Латвии ведут себя довольно напористо. В недавнем интервью газете “Правда” министр иностранных дел Эстонии С.Каллас заявил, что стремление России навязать эстонскому государству свою волю заставляет эстонцев занимать конфронтационную, оборонительную позицию. Это очень примечательное заявление. Прежде всего оно безосновательное: о более всепрощающей политике, нежели козыревская, прибалтийским странам и мечтать не приходилось. Но главное в том, что г-н Каллас как-то очень странно смешивает два понятия: “конфронтационность” и “оборонительность”.
Прибалтийские элиты пытаются, как это уже делали лидеры некоторых стран во времена “холодной войны”, эксплуатировать тему “русской агрессии”. Это весьма прибыльная тема и при умелом использовании приносит немалые дивиденды. Как выяснилось после 1991 года, масштабы советской военной угрозы для Запада были сильно преувеличены. Но в Прибалтике считают, что тема “советской русской военной угрозы” еще не исчерпала свой ресурс.
На деле же эстонская политика очень далека от оборонительности. Она имеет явно выраженный “конфронтационный”, то есть наступательный характер. Об этом свидетельствуют, в частности, мощные потоки контрабандного оружия из Эстонии в Россию, а до этого – мощные контрабандные потоки ценных металлов из России в Эстонию.
Эстонские власти довольно активно пытаются создать свое лобби в Москве и воздействовать на формирование российской политики в Прибалтике. Об этом говорит, например, выдворение второго секретаря посольства Эстонии в Москве. А недавно арестованный агент полиции безопасности Эстонии Генрих Дыс прямо признал, что его задачей было проникновение в Государственную Думу РФ.
В печати появились сообщения, что лидерам русской общины Эстонии, которые вхожи в коридоры власти в Москве, эстонская полиция безопасности предлагала до 900 долларов ежемесячно и до 2,5 тысячи долларов за отдельные особо ценные сведения. Поговаривают и о том, что эстонские власти тратят очень приличные деньги на то, чтобы торпедировать идею строительства нового российского порта на Балтике.
Не всегда это делается путем прямого подкупа. Есть более тонкие способы, в частности давно отработанный в той же “белой” ЮАР механизм приглашения дружественно настроенных общественных политических деятелей и журналистов на международные семинары, в ознакомительные поездки. Все это к вопросу об “оборонительной” позиции Эстонии.
Проблема, однако, не только в этом. Ряд факторов подтверждает бытующее среди русских в Эстонии и Латвии мнение, что истинные корни их угнетения нужно искать не только в Таллинне и Риге, но и в Москве. Люди возлагают как минимум косвенную ответственность за свои страдания на компании “Лукойл” и “Газпром”, которые, очевидно небесприбыльно для обеих сторон, торгуют топливом с Эстонией, Латвией и Литвой.
Укреплению чиновничьего, в том числе и репрессивного, аппарата прибалтийских правительств эта торговля, по-видимому, способствует. А вот русским в Прибалтике от этого лучше никак не становится. И попытка возвести китайскую стену между политикой и бизнесом обречена на провал. “Лукойлу” и “Газопрому” полезно посмотреть на опыт той же ЮАР, где компания “Шелл”, занимавшая первое место на рынке нефтепродуктов ЮАР, в конечном счете была вынуждена поддержать антиапартеидную борьбу.
Пока же, как утверждают, российский “Газпром” (вовсе не жаждущий поддерживать русские культурные общества) через свой филиал является спонсором баскетбольной команды “Калев” и эстонского театра оперы и балета. И здесь возникают вопросы…
Но вопросы возникают не только к этим компаниям. По-видимому, равнодушие к страданиям наших соотечественников является частью общей “прагматической” политики нынешнего российского руководства. Так, в недавней статье в “Независимой газете” главы МВЭС, заместителя главы правительства России О.Давыдова прямо говорится, что принципиальное совпадение стратегических курсов экономических преобразований в России и странах Балтии создает предпосылки для развития российско-прибалтийского сотрудничества. Яснее об идеологическом родстве нынешних правительств России и Прибалтики не скажешь. А рассуждения г-на Калласа о попытках России “навязать свою волю” являются не более чем дымовой завесой.
Позиция МИД РФ, по крайней мере в том виде, в котором о ней заявляет Е.М.Примаков, существенно отличается от позиции МВЭС. Однако российские посольства в странах Прибалтики проявляют пассивность. По мнению постоянно проживающих там русских, посольства отгородились от их нужд и страданий, стремясь прежде всего не испортить отношения с властями, даже за счет отказа от активной поддержки своих соотечественников.
Ни один из трех послов РФ (в Эстонии, Латвии и Литве) популярностью среди российских граждан там не пользуется, ибо они, по сути дела, по-прежнему проводят козыревскую политику “невмешательства” в дела русскоязычного населения.
Но не только в Москве кроется корень проблем. Нынешние прибалтийские режимы фактически получили карт-бланш на эти слегка замаскированные этнические чистки со стороны Запада, где весьма спокойно смотрят на лишение больших групп населения политических прав. И ни у кого не возникает ощущения того, что нарушаются базовые принципы демократии, что все происходящее повышает опасность острых конфликтов и, в конечном счете, опасность политического насилия.
Как и на ранних этапах антиапартеидной борьбы в ЮАР, Запад слепо поддерживает своих стратегических союзников – правящие элиты – и игнорирует растущее недовольство жертв дискриминации. Все опять изображается как “козни Москвы”, “происки коммунистов”. Забывают, однако, чем дело закончилось в Южной Африке: самый яростный антикоммунистический режим на нашей планете сменился правительством, в котором коммунисты занимают ряд ключевых позиций. А Нельсон Мандела, которого не без молчаливого согласия Запада держали в тюрьме 27 лет, стал президентом страны. Многие сегодня проводят параллель между судьбой Н.Манделы и судьбой одного из наиболее популярных в Латвии политиков – А.Рубикса…
Конечно, некоторые выводы из своего провала в ЮАР Запад сделал: прибалтов мягко урезонивают и просят не дразнить “русского медведя”, вежливо рекомендуют улучшить отношения с Россией, имитируют озабоченность нарушениями прав человека в Эстонии, Латвии и Литве. Но не больше.
Конечно же Запад в долгосрочном плане заинтересован в том, чтобы не допустить острого конфликта между прибалтийскими странами и Россией, в котором Прибалтике явно придется несладко, а для Запада возникнет опасный очаг напряженности.
Но соблазн использовать антикоммунистический и русофобский задор нынешних правителей Прибалтики для строительства “восточного барьера” против России слишком велик. И Запад вовсе не торопится использовать имеющиеся у него реальные рычаги воздействия для того, чтобы сделать политику Эстонии и Латвии немного более реалистичной.
Провал таких западных правозащитных институтов в Прибалтике, как Амнести Интернешнл, Международный комитет Красного Креста, политика которых воспринимается как неприкрытое проявление двойных стандартов, будет неизбежно иметь и долгосрочные последствия, ограничивая возможность Запада в будущем использовать тему “прав человека” как политический инструмент.
Если давление Запада на СССР в вопросах прав человека в 60-80-х годах воспринималось отчасти как искренняя политика, то молчаливое согласие Запада на широкие нарушения прав человека и прав национальных меньшинств в Прибалтике в 90-х годах практически лишает его морального права в дальнейшем использовать эту тему.
Жесткость прибалтийских стран неизбежно вызовет ответные действия России. В частности, выяснилось, что есть крупные вопросы к нынешней российско-литовской границе, например о государственной принадлежности Мемльского (Клайпедского) края, который, как известно, отошел к СССР в результате Второй мировой войны. Есть вопросы и по статусу Нарвы в Эстонии, где в 1993 году прошел референдум о переходе под юрисдикцию России.
Попробуем подвести некоторые итоги. Складывается впечатление, что российско-прибалтийские отношения представляют собой набор из компонентов уже отживших политических стратегий: темы “русской советской военной угрозы”, элементов системы апартеида, неоинтернационализма российской внешней политики 1990-1994 годах, поставившей идеологические интересы своих западных партнеров выше национальных интересов России.
Урегулирование возникших межгосударственных проблем не может лежать в русле этих бесперспективных стратегий. По-видимому, их нужно искать на совершенно новой основе.
В тезисах Совета по внешней и оборонной политике, опубликованных в “Независимой газете” 23 мая с.г., отмечается, что “нынешний статус новых субъектов международных отношений (бывших советских республик) имеет слабости, так как лишен своей легитимности – конституционной преемственности. СССР был объявлен распущенным без проведения единой для всех конституционной процедуры выхода, в рамках которой все народы на территории пожелавших стать самостоятельными республик, независимо от их численности, получили бы возможность самостоятельно принять решение о своей судьбе. С точки зрения юридической интерпретации права нации на самоопределение именно это право и было попрано и заменено на право территорий, которые почти все являлись многонациональными государствами. Именно поэтому конфликты … были прямо запрограммированы разделом страны”.
По-видимому, можно согласиться с авторами тезисов в отношении сути конфликта. В этом случае и способ его преодоления нужно искать в возможности свободного волеизъявления всех людей, проживающих на территории прибалтийских государств, без этнической, политической и иной дискриминации.
Только такое свободное волеизъявление в виде всеобщих выборов или референдума может стать надежной основой для построения стабильных обществ в этих странах, для подлинно добрососедских отношений с Россией.
Именно так и было сделано в ЮАР, где лобовое и все более кровопролитное столкновение основных этнических групп завершилось достойной подражания политикой национального примирения на основе всеобщих выборов в апреле 1994 года. Заинтересованы ли в этом опыте лидеры Эстонии, Латвии и Литвы?
В нынешних российско-прибалтийских отношениях слишком много взаимных подозрений, упреков и опасений. Но можем ли мы долго жить в обстановке враждебности? Мы слишком сильно привязаны друг к другу экономическими, историческими, географическими, культурными, этническими связями. И нынешний частичный разрыв политических отношений не изменяет общей картины нашей взаимозависимости.
Если со стороны России потребность в восстановлении исторических связей более ярко выражена, то это не проявление “имперских амбиций”, как заявляют в Прибалтике в чисто пропагандистских целях.
Никто не собирается поглощать Эстонию, Латвию и Литву. Но какие-то формы интеграции объективно неизбежны. Они могут иметь только добровольный характер, но их объективная необходимость настолько велика, что сопротивляться этому процессу – значит пытаться плыть против течения истории.
Вячеслав ТЕТЕКИН,
кандидат исторических наук
