Команда Бориса Ельцина днем 16 июня была близка к панике: в штаб поступили сведения, что сторонники президента не идут голосовать. Когда комментаторы футбольного матча Россия-Германия принялись усиленно зазывать избирателей исполнить свой гражданский долг, то и недалеким людям стало ясно, что не все ладно с волеизъявлением граждан. Перед выборами окружение Ельцина рассчитывало, что именно высокая активность электората – а социологи предсказывали, что от 75 до 85 процентов избирателей явятся на избирательные участки, – обеспечит Ельцину преимущество. Но стали поступать первые данные: активность едва переваливала за 60 процентов – и тревога овладела помощниками и советниками президента.
И было отчего тревожиться. Электорат Зюганова предельно отмобилизован, он умирать будет, а доползет до урны и опустит бюллетень. В рядах сторонников коммунистического вождя – твердые 25 миллионов человек (в России приблизительно 100 миллионов человек, имеющих право голоса), что от 80 процентов голосовавших составит около 31 процента. Если же проголосуют 60 процентов избирателей, то Зюганов уже будет иметь 41 процент от количества проголосовавших. И далее идет очень неблагоприятный счет для Ельцина: за минусом зюгановских голосов на остальных девятерых кандидатов остается 35 миллионов голосов. Георгий Сатаров, помощник президента, отвечающий за прогнозы, подсчитал, что число сторонников Жириновского составляет приблизительно 8 миллионов, Лебедю и Явлинскому отдавали по 7-8 миллионов голосов. На остальных отводили миллиона три голосов. И что же остается на долю первого президента России? Подсчитали, и у президентских аналитиков полезли глаза на лоб: в копилке Ельцина всего-навсего 8 миллионов голосов, то есть 13 процентов. Катастрофа!
Это начало выясняться где-то часам к трем дня. Тут же на телевидение, на радио была дана команда: призвать народ активно выполнить свой гражданский долг. Как это у нас водится, ведущие информационных программ стали столь слезно уговаривать бросить все дела и кинуться на избирательный участок, что стало ясно: ситуация складывается неблагополучным образом. Для Бориса Ельцина.
И результат: по приблизительным данным, в президентских выборах приняло участие 63 процента избирателей. Персонально кандидаты набрали (опять же сугубо предварительные данные): Борис Ельцин – 34 процента, Геннадий Зюганов – 32 процента, Александр Лебедь – 15, Григорий Явлинский – 8, Владимир Жириновский – 6,5, у остальных – менее процента.
Это не смертельно для двух ведущих кандидатов. Хотя и Ельцин, и Зюганов уверяли публику, что победят уже в первом туре, коммунист даже утверждал, что на его стороне будет две трети. 31 процент тоже неплохо, но все-таки не 75. Теперь интересно: воспользуется ли Зюганов давно объявленной картой – обвинение Кремля в фальсификации итогов голосования? Думаю, что да: как-никак он провозгласил себя любимцем и надеждой подавляющей части народа, а цифры этого не подтверждают, значит, виновата президентская администрация.
Между тем самое время вспомнить об исследователях общественного мнения, на протяжении всей избирательной кампании они потчевали публику данными, кто за кого будет голосовать и кто из кандидатов сколько наберет голосов. Вы помните, как потешались над социологами после выборов в Госдуму и в 1993 году, и в 1995-м: их прогнозы – пальцем в небо. Знаете, в этот раз повода насмехаться над собой социологи не дали. Хотя промахи были. И среди просчитавшихся – Институт социологии парламентаризма, который возглавляет Нугзар Бетанели. Интерес к его оценкам был повышенный, потому что он единственный с большой точностью предсказал распределение голосов на декабрьских выборах прошлого года. В этот раз Бетанели был нерасчетлив: он дал Ельцину 40 процентов, хотя с Зюгановым был почти точен, а Явлинскому процент тоже завысил.
Прогноз Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) очень близок к реальным результатам: Ельцину отводилось в пределах 32-36 процентов, Зюганову – 26-30 процентов, указывалось, что Явлинский, Лебедь, Жириновский не перешагнут барьер в 10-12 процентов. Фонд “Общественное мнение” отдал Ельцину 34 процента, Зюганову – 30. Почти в “десятку”. А вот московский Центр Карнеги далек от реальности в своем прогнозе: он поставил на первое место Зюганова с 30 процентами, а Ельцину отвел 24 процента.
Рейтинг Ельцина в начале года был столь же низок, как у сборной России на чемпионате по футболу в Англии. И ничто не указывало, что он вырвется в лидеры. Уж слишком безотрадно в стране, уж слишком безысходная ситуация в экономике. Слишком много ошибок. Да и вообще были сомнения: а по силам ли Ельцину – как умственным, так и физическим – и дальше оставаться на посту огромной страны?
Потому Зюганов имел некоторые основания презрительно комментировать: “Рейтинг господина Ельцина не мог вырасти с 6 процентов до 50. Так растет только бамбук в тропиках”. Однако можно привести пример Леха Валенсы, который подтверждает, что рейтинг по своей скороспелости может соревноваться с бамбуком: бывший президент Польши с самого дна популярности в начале президентской кампании сумел к ее финалу взмыть на самый верх. Валенса не победил (отстал от Квасьневского на полтора процента), но случай с ним показал, что реально сделать рывок. Что подтвердил и Ельцин.
Но если говорить об открытии этой кампании, то это, безусловно – Александр Лебедь. Никто из социологов не предполагал, что он наберет так много голосов – 15 процентов. Признаюсь, я был настроен отрицательно к этой личности. Не производил он внятного впечатления. Да, генерал, да, обладает густым голосом, да, по-солдатски остроумен… Но чтобы именно с ним связать будущее России? Не та фигура. И когда Лебедь вступил на политическую тропу, то я не поверил, что она выведет его на вершину. По моим впечатлениям годичной давности, генерал представлял собой нечто среднее между Жириновским и Зюгановым. К тому же выглядел он несамостоятельным в своих действиях, более того, складывалось убеждение, что он марионетка неких темных сил. Это убеждение окрепло после его альянса с Конгрессом русских общин, организации с националистическим оттенком в своей идеологии.
Но во время президентской кампании Лебедь раскрылся совсем с иной стороны – глубокой, разносторонней и даже интеллектуально гибкой. Он оказался способен не только вполне самостоятельно изрекать на уровне афоризмов житейские мысли, но и формулировать экономические понятия. Реклама у него была грамотная, убедительная: фраза “Есть такой человек, и ты его хорошо знаешь” – запала в мозги. И рейтинг генерала пополз вверх. Такое впечатление, что еще бы недельки три – и он вполне мог взойти на второе место.
Да тут еще в самый канун выборов произошло вообще нечто невероятное: Ельцин почти впрямую назвал Лебедя своим будущим преемником. А как иначе толковать эти его слова: “К 2000 году надо готовить президента, которого знали бы люди, который был бы авторитетом, которого любили бы все россияне. Очень важно подготовить такого человека. Я знаю такого человека. И на его месте я бы снял свою кандидатуру, и в следующий раз он наверняка был бы проходным”? Фамилия не названа, но намек все-таки в пользу Лебедя. Это и почти буквальное повторение предвыборного призыва – “Ты знаешь этого человека”, и то, что президент 2000 года – среди кандидатов этого “президентского гона” (используем выражение Лебедя).
Итак, мы сделали свой выбор. Написал “мы” – и тут же притормозил. В данной конкретной ситуации ни в коем случае нельзя говорить “мы”. Нет в обществе единого мнения, кто должен править страной. Да и не должно его быть: общество еще кипит, еще не устоялось в своем выборе будущего пути. Теперь выбор упростился – перед нами только два кандидата. И снова: думать, сравнивать и – выбрать.
Николай АНДРЕЕВ
