В этом году писателю Юлиану СЕМЕНОВУ исполняется 80 лет. В преддверии масштабного юбилея «Культурный Фонд Юлиана Семенова», который учрежден младшей дочерью писателя Ольгой, намерен провести ряд мемориальных мероприятий в России, Украине и других странах, где помнят легендарного литератора. Фонд учредил Оргкомитет, координирующий мероприятия; возглавили его журналисты-писатели Евгений Ю. Додолев & Дмитрий Лиханов, которые под руководством Семенова разрабатывали проект «Совершенно секретно», ставший первым независимым СМИ в СССР. Предлагаем читателям сегодняшнего номера высказывания западных деятелей, которые были знакомы с Юлианом Семеновичем, издавали его произведения, дружили с ним, а также интервью писателя испанской газете.
Вспоминает британский издатель Джон КАЛДЕР:
– Никогда не знаешь, будет ли пользоваться успехом та или иная книга, которую ты решил печатать, – это всегда определенный риск. Я сначала узнал о книгах Юлиана, принял решение их издавать, а потом уже стал его другом. В его шпионских романах меня поразило глубокое, двухстороннее знание международной политики и корректное отношение к «политическим врагам» его страны. Эти тонкость и вежливость отличали и его роман «ТАСС уполномочен заявить», который я издал. В Англии любят шпионские романы, и эта книга Юлиана пользовалась успехом и хорошо разошлась.
Затем мы с Юлианом представляли ее в Америке: проехали через Торонто, Калифорнию, Нью-Йорк, Сан-Франциско. Юлиан давал интервью, выступал на конференциях, часто увлекался и не мог остановиться – очень хорошо помню, как он беседовал с одним журналистом в течение трех часов! Несколько раз ему задавали вопросы о его связях с КГБ, и Юлиан всегда отвечал с юмором. Мне он поведал о своей встрече с Андроповым, когда тот сказал, что хорошо бы Юлиану писать шпионские романы, которые стали бы своеобразным противовесом американским и английским. Он был патриотом, но критиковал многие стороны тогдашней жизни. В Голливуде его все полюбили, он приобрел много хороших друзей, в том числе автора шпионских книг Гилта. Он нравился людям, они к нему инстинктивно тянулись.
Мы с Юлианом после той поездки неоднократно встречались в Лондоне и в Париже, и меня всегда поражало количество людей, с которыми он был знаком…
Я уверен, что книги Юлиана не устареют, потому что он был хорошим писателем. В его романах мне всегда нравилось наличие философской стороны (то, чего порой не хватало Ле Карре), интересных диалогов, раздумий и ретроспектив. И несмотря на насыщенный сюжет, Юлиан никогда не становился его пленником. Я теперь на пенсии, но очень надеюсь, что молодые издатели будут продолжать издавать Семенова. Я же каждый год устраиваю чтения в моем книжном магазине в Лондоне – читаем мы и отрывки из романов Юлиана.
Вспоминает французский издатель Александр УИКАМ:
– Юлиан Семенов оказался первым русским политическим писателем, о котором услышали в 80-е годы во Франции и который решался говорить о политике, не будучи диссидентом.
О Советской России существовало вполне определенное мнение: все писатели пишут исключительно то, что велит власть, и их за это печатают в государственных издательствах. В начавшуюся перестройку мы тогда не особо верили. Семенов позвонил мне, и мы договорились о встрече. Я увидел удивительный персонаж – он был близок к власти, к КГБ, но в то же время говорил так свободно, будто не жил в коммунистической стране. Конечно, сперва у меня были опасения, что он – секретный агент, и я даже думал о возможности какой-то «махинации», но Юлиан сам так увлеченно рассказывал мне о своих близких отношениях с Андроповым, что я понял: передо мной не секретный агент, а настоящий писатель, страстно увлеченный вопросами власти и политики. Поскольку меня эти темы также увлекали, я и решил его издать.
Мой прямой начальник господин Бельфон, хозяин издательства «Бельфон», сперва сомневался в том, что Семенов заинтересует французского читателя – ведь если читатель не заинтересуется личностью нового писателя, он не заинтересуется и книгой (мы и не знали, что у себя на Родине Семенов писал бестселлеры, в нашем понимании автором бестселлера мог стать исключительно француз). И тогда я предложил Бельфону ход – создать Семенову несколько противоречивый имидж – писатель из коммунистического мира, живо интересующийся капитализмом. Надо сказать, что у нас во Франции людей любят «раскладывать по полочкам». Семенов же, действительно, ни в какие «полочки» не влезал. Он любил женщин, машины, не пренебрегал деньгами, мастерски ведя деловые переговоры, и… был настоящим патриотом своей страны. Охотно признавал, что в Советской России проблемы со всем (кроме литературы), и… невероятно гордился тем, что он – русский. Причем, на мой взгляд, он сперва ощущал себя русским, а уж потом советским. Он имел связи в высших эшелонах коммунистической власти, но по убеждению был скорее не коммунистом, а философом, желавшим изменений и считавшим, что менять нужно не все и не сразу.
Мой ход удался, журналисты напечатали с Юлианом Семеновым несколько интервью, читатели им заинтересовались, и его книга «ТАСС уполномочен заявить», вышедшая в нашем издательстве, разошлась очень хорошо. Обычно издатели не читают выпускаемых ими книг, но я оба романа Семенова, выпущенных у Бельфона, прочел с интересом. Я знаю, что и в России «ТАСС…» пользуется огромным успехом, но мне лично больше понравился второй роман Семенова – «Репортер», вышедший у нас под названием «Инженер Горенков», к которому я написал комментарий. Это история рядового инженера, оказавшегося в тюрьме из-за отказа слепо подчиниться власти и открытого выступления против номенклатуры. В этом романе Семенов показал, что перестройка – вовсе не историческая неизбежность, как у нас любят представлять, и Горбачев, если бы не захотел, мог бы ее и не начать.
Семенов нашел своего читателя во Франции, не навязывая персонаж, а говоря о политике и власти, – это было ново и не могло не заинтересовать. У нас каждый год публикуется 60 миллионов книг, и при такой конкуренции непросто привлечь к себе внимание, но ему это удалось.
Издательское дело во Франции отличается от американского тем, что издатели и после выхода книги сохраняют с авторами приятельские отношения. Каждый раз, когда Юлиан приезжал во Францию, я с ним с удовольствием встречался. Юлиан Семенов был несравним, и единственный, с кем я провожу параллель, вспоминая его, это Хемингуэй.
Из интервью Юлиана Семенова газете «Новая Испания», 1 июля 1988 года
Советский писатель, который рад тому, что его страна «в моде», говорит: «У хорошего романа нет цвета».
Семенов: ставка на правду
Вчера, на открытии «Черной недели» он заявил, что г. Хихон станет мировой столицей литературы, говорил по-испански, напирая на букву «р», как человек, влюбленный в Испанию. «Я приехал в Испанию в 1971 году туристом. Никто в это не верил, все думали, что я собираюсь просить политического убежища, а я отвечал: «Нет, послушайте, я патриот России и приехал для того, чтобы познакомиться с вашей страной как человек, в нее влюбленный». Этого человека зовут Юлиан Семенов.
– Откуда эта страсть к Испании?
– Испания – это страсть моего поколения. Я родился в 1931 году, мы переживали ваше поражение в гражданской войне как свое собственное поражение, мы приютили ваших детей, мы любим вашу культуру.
– Говорят, что Испания и Советский Союз имеют «параллельные трагические души».
– Я думаю, что это так. Есть множество вещей, которые нас сближают. Знаете что? В 1971 году я предсказал, что Эль Ниньо де ля Капэа будет самым великим тореадором, и не ошибся.
Он смеется, улыбается и сердится, когда не понимает вопроса: «Вы, испанцы, говорите так быстро».
– Как вам мероприятие, организованное городом в вашу честь?
– Просто замечательно. Мы должны знать, что чувствуют, что думают люди для того, чтобы для них писать. Хватит уже такой ситуации, когда литература – это что-то скучное, что несколько господ обсуждают в закрытых залах. Нужно открываться – это хорошо.
Литература – это правда
И он раскрывает объятия своей бескрайней человечности, пьет кофе, хотя в эти дни у него побаливает сердце.
– Что вы думаете о людях, которые ставят «черный» жанр ниже всей остальной литературы?
– Что они – снобы. Речь идет об очень плохо подготовленных критиках.
– В Советском Союзе до недавнего времени жанр, в котором вы творили более тридцати лет, считался буржуазным.
– Трудно ответить почему. Это была литература правды. В ней говорилось о преступлениях, злоупотреблениях, организованной преступности. Писать в жанре «черной» литературы стало возможным только двадцать лет назад.
Защитник перестройки
– Название «черная» кажется вам подходящим?
– Да. Хотя у литературы нет цвета, есть качество.
– Она продолжает быть революционной? Скажите откровенно.
– Да, – безапеляционно.
– Сейчас ваша страна в «моде» благодаря перестройке.
– Ситуация любопытная – о нас говорят везде. Смотрят, ждут, что произойдет. Это волнует.
– Вы – «за»? Или, лучше сказать, кажется ли вам, что это – решение?
– Да, полностью. Это – важно. И не только для нас. Для всего мира. Это – победа. У нас новое общество со множеством возможностей для людей. Я против «казарменного» социализма.
– Речь идет об альтернативе «западничеству»?
– Нет. У нас больше возможностей. Речь идет о том, чтобы улучшить все то хорошее, что у нас есть.
– Вы верите в возможность существования какой-либо некоррумпированной власти?
– Я оптимист. Благодаря перестройке у нас больше возможностей этого добиться и контролировать честность наших политиков. Я не оптимист-идиот. Полностью коррупцию уничтожить невозможно, однако, ее можно практически свести на нет. При некоторых режимах, с определенными гарантиями свободы, это сделать проще.
– В течение долгого времени говорили, что политический компромисс писателей преуменьшал литературную ценность их произведений. Любая форма компромисса рассматривается, как что-то в «плохом вкусе». Вы верите в писательский компромисс?
– Абсолютно. Я верю в политику «открытых рук», а не сжатых кулаков. Политика – это не всегда грязные игры (в противном случае компромисс опасен и для литературы, и для общества). Какой вид компромисса возможен? Я бы сказал – всегда замешанного на правде и полнейшем погружении в историю.
