АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ “ПУШКИН” КАК ЗЕРКАЛО РУССКОЙ МЕНТАЛЬНОСТИ

Всяк по-своему с ума сходит. И это очевидно каждому. А вот то, что всяк по-своему ежечасно, ежеминутно и ежесекундно утверждает всей своей жизнью малый фрагмент причудливой неуловимой национальной идеи, факт не столь очевидный, но не менее неоспоримый.

Итак, национальная идея. Пока ее, бедную, оголтело ищут разнокалиберные чего-то-там-maker’ы в переписанной на разные лады отечественной истории, она, горемычная, вопиет в каждом жесте и поступке произвольно взятого носителя русскоязычного менталитета. Нацидея явственно проглядывает в сладком распитии рядовыми соотечественниками на троих. В купеческом старом размахе новых богатых, скудоумии народных избранников, царственности начальства и многих других деталях нашей жизнеутверждающе непредсказуемой действительности.

Однако утвердить “русский дух” можно и весьма изысканно. Ярким примером тому служит “Пушкин”, литературное кафе, украсившее собой площадь имени этого великого россиянина заморских кровей. Путем сложной комбинации интуитивных ощущений & конкретного знания, создатель сего культурного оазиса сумел вдохнуть атмосферу гордого российского прошлого в небольшой особняк, украсивший собой попорченную “Макдональдсом” Пушкинскую площадь. Автором уникального творения стал известный французский художник, а ныне самый модный московский ресторатор Андрей Деллос. Как подлинный герой русской народной сказки, он отправился туда, не знаю куда, и принес то, не знаю что. То есть бесстрашно опустился в глубокие недра генетической памяти и вернулся оттуда с идеей “Пушкина”.

Жизненные обстоятельства безусловно поспособствовали этому путешествию в славные времена расцвета национального духа. Юные годы создатель литературного кафе провел среди уцелевших носителей великой русской культуры, коих среди предков Андрея и их друзей было множество.

“Мы ведь все родом из детства, – мудро заметил однажды Андрей. – Многие из нас всю свою жизнь только тем и занимаются, что упорно реализуют детские глюки…”. Собственно, “Пушкин” и есть тот самый глюк. Ведь детство, если вдуматься, понятие относительное и включает в себя не только материальный рост конкретного организма, но и всю его экзистенциальную предысторию.

“Пушкин” за несколько месяцев своего существования стал самым популярным местом цивилизованного общения элиты с самой собой. Что немаловажно для будущего нации. Любознательный homo sapiens частенько упускает из виду, что вне человеческих контактов не было бы не только конкретных произведений искусства, но и культуры как таковой. Как не было бы “Мертвых душ” не подскажи однажды Александр Сергеевич под шумок салонной беседы остроумный сюжет Николаю Васильевичу.

Общение является тем необходимым питательным бульоном, который не дает культуре усохнуть и превратиться в прах. А заодно является кладезем идей, историй и мнений, кои путем умелой комбинации, приправленной искренним чувством, творец, подобно повару, превращает в уникальное блюдо Вечности.

Поэтому люди, способные генерировать атмосферу, благоприятствующую полноценному общению, бесценны. Особенно теперь, когда кухонный вариант чисто российского контакта душ и тел благополучно канул в Лету вместе с докторской колбасой за два рубля двадцать копеек.

Я очень доволен “Пушкиным”, – честно признается Андрей Константинович. – Он превратился в клуб, где собираются интеллигентные люди, артисты, телезвезды, представители цивилизованного бизнеса. Это первый проект в моей жизни, которым я доволен процентов на 80, что для меня уникально.

Кафе по названию, ресторан по сути и библиотека по содержанию (“Пушкин” вместил в себя порядка 15 000 томов!), интересна не только тем, что является оригинальной попыткой художника отреставрировать саму жизнь, восстанавливая ее давно утраченный облик, но и тем, что национальная идея, если дождется наконец вербализации, то произойдет это скорее всего в уютных закутках несравненного “Пушкина”, где она, неуловимая, витает тем не менее особенно явственно.

Теперь, когда “Александр Сергеевич” зажил своей самостоятельной жизнью, Андрей Константинович согласился поведать общественности о том, как все это было.

ГРАНИ

– В свое время французский шансонье Жильбер Беко пел про Москву и кафе “Пушкин”. И москвичи-франкофоны искренне недоумевали, почему такого кафе в Москве нет. А уж как недоумевали французы, которые сюда приезжали… Ведь кафе “Пушкин” есть в Швейцарии, кафе “Пушкин” много раз собирались сделать в Париже. А уж в месте истока – сам Бог велел.

Кафе стало очень популярным и среди французов. Для них открытие “Пушкина” было событием посерьезнее, чем для русских, которые вообще не знают, что это своего рода символ. Во Франции в газете “Le Monde” и журнале “Express” прошли публикации о том, что в России наконец появилось кафе “Пушкин”. А в Англии об этом написала “Financial Times”. Парижская мэрия даже завела разговор о том, чтобы открыть дубль “Пушкина” в Париже.

ИСТОКИ

– Я родился в очень интеллигентной семье. Моя бабушка закончила Смольный. В 85 лет она говорила на французском так, как мне не говорить никогда. Как французы не говорят. Духом тех времен было пропитано все мое детство. Не то, чтобы меня все время водили по музеям, всячески развивали и говорили пушкинскими фразами. Нет. Просто мы были, как говорила моя бабушка, “из недобитых”. И к моему великому сожалению, эта атмосфера “недобитых” исчезала вместе со стариками: пушкинскими, арбатскими. Бывало, мы сидели с бабушкой в сквере, и она, показывая на невероятно красивую старуху, всю в бриллиантах, говорила: “Вот это фрейлина императрицы”. Я очень хорошо помню этих людей. Я их застал в Москве. И чудом – в Париже. Они умирали у меня на глазах. “Пушкин” – мой привет этим людям.

ВЫЗОВ

– Берясь за “Пушкина”, я хотел совместить несовместимое. У нас всегда говорили: “дискотеки, казино, рестораны…”. За границей, во Франции, например, никто никогда в жизни так не скажет. Потому что все прекрасно понимают, что владелец казино – просто богатый человек. Владелец дискотеки – не более чем владелец дискотеки. А вот владелец ресторана – крупная фигура, уважаемая личность. А у нас ресторанщик – это мордатое существо с золотым зубом.

Семьдесят лет профессия ресторатора ассоциировалась исключительно с сырокопченой колбасой, которую тайком выносят через черный ход. Чего же нам после этого ждать? Взять, к примеру, сериал “Менты”. Посмотрите, с какими рожами герои фильма сталкиваются, когда приходят в ресторан! Таков народный стереотип.

Поэтому “Пушкин” – мой вызов российскому обывателю. Который, надо сказать, тут же возопил: “Ах! Святотатство! Пушкин! Как можно сочетать такое святое имя с ресторанным делом?!”

Еще как можно! Давайте называть вещи своими именами. Пушкин был тусовщиком. А название кафе не “Пушкинское”, а “Пушкин”. Это семантически разные вещи! В кафе нет ни одного портрета Пушкина, ни одного портрета Натали.

Но. В соседнем особняке, который стоит стена к стене с “Пушкиным”, Александр Сергеевич, будучи молодым тусовщиком, неравнодушным к женскому полу, любовался девушкой по имени Натали. Она там проходила курсы хороших манер, а на занятиях девушки бегали в юбочках чуть короче, чем обычно. Поэтому молодые люди сходили с ума от желания поглазеть на барышень, но внутрь пускали только Пушкина, потому что его любили. Именно в этом здании они познакомились.

Вся “суперсложная” идея, которая мною руководила при создании кафе “Пушкин”, заключалась в следующем: я хотел создать такое место, в которое Пушкин, познакомившись с Натали, не мог бы ее не привести. Не мог бы не зайти туда. Вот и все. Это гораздо труднее, чем нарисовать поэта на стенах. Гораздо тоньше и сложнее. Это дух, атмосфера, романтизм XIX века, которого нам так теперь не хватает. Красота старины.

Мне хотелось сделать “Пушкин” очень красивым. Это во-первых. Во-вторых, я хотел, чтобы он находился именно на Пушкинской площади. Поэтому много раз откладывал этот проект. Очень уж он был сложен для реализации. Крайне сложен.

МИСТИЧЕСКОЕ

– По мере “созревания” замысла стали множиться магические совпадения. Когда-то я придумал историю про аптекаря, якобы жившего в этом доме в XIX веке. Корнями эта история уходит в детство. Я родился на Пушкинской площади, и когда был маленьким, ходил в аптеку, которая находилась на противоположной стороне улицы Горького. То есть напротив памятника Пушкину, где теперь сквер.

Я хорошо помню эту аптеку. Рядом с ней было кафе. Так вот, я почему-то представлял себе, что аптекарь должен был быть обрусевшим немцем. Мне казалось, что по отчеству он был Карловичем. Но я не знал, то ли он Фридрих, то ли еще кто. Но он обязательно должен был быть Карловичем. И не должен был быть Карлом. Я рассказывал эту легенду всем: художникам, строителям, администраторам, каждый раз повторяя: “Вот этот вот, Карлович”. И вот “Пушкин” построен. “Пушкин” открыт. Уезжаю отдыхать, а через несколько дней получаю факс от директора: пока меня не было, архивариусы подняли документы и выяснили, что на этом самом месте во второй половине XIX века была аптека, владельца которой звали Фридрих Карлович. Когда я рассказал эту историю Радзинскому, он гениально отреагировал: “Ну, значит, он так решил через тебя вернуться”.

Я не очень верю в мистику, но, тем не менее, ее было немало.

ЦЕЙТНОТ

– Для реализации замысла мне предложили не какой-то уже существующий особняк, а участок земли. Это была уникальная возможность начать с нуля. Так как я этого хотел, а не так, как это было бы продиктовано архитектором XIX века, который, скорее всего, строил бы в стилистике классицизма, которым после пожара 1812 года была застроена вся Москва. А я не очень люблю классицизм. Мне ближе стиль барокко.

Проект оказался экстремальным во всех смыслах. С одной стороны, сроки изначально поджимали, с другой – строить пришлось в разгар кризиса, а объект был дорогостоящим. Все вокруг в один голос утверждали, что “культура” не может приносить доходов. Что в “культуру” не пойдут. А проект делался подчеркнуто “культурным”, несмотря на игривое слово “кафе”. Однако самое сложное было сделать литературное кафе “своим” местом для человека, который сохранил рудименты советского мышления. “Теплым местом” для людей моего поколения и старше не был ресторан “Центральный”. “Теплым местом” была квартира, и не просто квартира, а кухня.

Мне хотелось, чтобы посетители “Пушкина” чувствовали себя как дома в интерьерах, которые от них бесконечно далеки. Француз, он если и не родился среди красоты, то у него есть друзья из богатых семей. Он бывает в таких домах. Советский же человек в таких домах бывал разве что в музее. Но музей – это храм. А сделать так, чтобы храм стал “твоим местом”, очень сложная задача. Я рад, что мне это удалось.

Сложности были чудовищные. Главная проблема заключалась в том, что особняк, на строительство которого нормальный человек потратил бы порядка 3 лет, должен был быть возведен за 5 месяцев. Это был мой спор с Москвой. Потому что Москва на всех уровнях мне сказала: “Вы это сделать не успеете”. Даже мои собственные рабочие в конце строительства, когда уже было ясно, что успеем, подходили ко мне и говорили: “Ну скажи, ведь ты не верил, что у нас получится?” Не верил никто.

ОШИБКИ

– Наверное, какие-то высшие силы благосклонно отнеслись к этой стройке. Делались чудовищные ошибки. И зачастую ошибки превращались в достоинство. Могу привести пример. На втором этаже есть балкон. Так вот изначально, по проекту, балкон должен был быть в полтора раза шире. Мы с проектировщиками ахнули, когда его построили. Выяснилось, что балкон скорее напоминает амбразуру, тонкую полоску света между вторым и третьим этажами. Фактически мы построили еще один этаж вместо балкона, настолько он был велик. Пришлось его два дня ломать, работая 24 часа в сутки отбойными молотками. Но колонны от него остались, и их было не спрятать. Они смотрелись абсолютно инородным телом. Тогда за одну ночь я придумал шкафы, чтобы закрыть эти жуткие столбы. И шкафы, которые должны были стоять по стенам, разрубили библиотеку на маленькие локальные пространства, сделав в результате атмосферу зала очень уютной. Из открытого пространства получились вдруг милые закуточки. Так что наши ошибки работали на нас.

Чиновники к этой стройке относились благосклонно. Наверное, потому, что идея была очень красивой. Я исходил десятки кабинетов, где меня неизменно встречали скучные лица. Функционеры мечтали от меня как можно быстрее избавиться, как, впрочем, и от всех прочих просителей. А я начинал рассказывать историю про аптекаря. И ровно через три минуты лица светлели, глаза загорались, и люди начинали реально помогать.

ТУАЛЕТЫ

– Вы заходили в туалеты кафе “Пушкин”? Зайдите. Посмотрите. И вам все станет ясно. В Москве чудовищные туалеты. Даже когда люди вкладываются в декор, они не думают о туалетах. Не хочу долго распространяться на эту щекотливую тему, но это часть человеческой жизни, как мне представляется, весьма немаловажная. Так вот, туалеты “Пушкина” – это нечто. Данная часть интерьера по времени и силам, которые она у меня отняла, соизмерима, наверное, со всем остальным декором. Чего только стоили синие крашеные стены! Мы их переделывали пять раз, доводя до состояния дискретной старины. Поиск фаянса у меня занял около двух лет. Единственная страна, в которой еще производят туалеты, как в “Пушкине”, – это Англия. Там их делают для замков. Ручная работа, ручная роспись.

Словом, задача была не из простых. Я хотел сделать то, чего никто не делает. Поэтому отрадно было видеть реакцию людей, которые, осматривая “Пушкин”, говорили: “О, какой замечательный интерьер!”. Потом поднимались наверх и говорили: “Ах, какая красивая библиотека!”. А я ждал… Потом человек подлетал со словами: “Мама родная! Что у тебя там внизу? Это же какое-то чудо!”. “О! – думал я. – Попал! Сработало!”.

КОМАНДА

– Я люблю ручную работу. И не люблю станка. Не переношу штамповку. Обожаю рукоделие. В “Пушкине”, к примеру, антикварная мебель соседствует с предметами, воспроизведенными по старинным образцам в созданной мной столярной мастерской. Там работает большая бригада краснодеревщиков. Это душещипательная история. Однажды у меня на пороге появились люди, которые сказали: “Мы матрешечники с Измайлова. И мы умираем с голоду”. Я ответил: “Ребята, ничем не могу вам быть полезен. Матрешечники мне, увы, не нужны”. Тогда они сказали, что готовы учиться. Ну ладно…

То, что они делали вначале, было так страшно, что невозможно описать. Однажды они решили сделать письменный стол. И сделали. Это произведение я поставил к себе в кабинет. Потому что монстров иногда люблю за оригинальность. Люди, которые заходили ко мне в кабинет, шарахались при виде этого стола. Он был страшнее Фантомаса и Франкенштейна, вместе взятых. Процесс обучения матрешечников был не только тяжелым, но и дорогостоящим. Но зато они теперь делают мебель, достойную “Пушкина”.

Вот что может сделать русский человек, если захочет.

У нас огромная команда. Возглавляет ее Александр Попов – мэтр кинематографа. Раньше он был художником-постановщиком отечественных мега-фильмов. Теперь воздвигнутое им не ликвидируется сразу после возведения, как это происходит в случае с кинематографом. Если бы не слаженный коллектив, построить кафе “Пушкин” было бы невозможно. Команда формировалась долго и мучительно. Не просто, путем проб и ошибок. Со временем уходили те, которые не дышат так же, как дышим мы. А команда – это все.

О ЧЕСТОЛЮБИИ

– Я безусловно, честолюбив. Но в очень странной форме. Я сам решаю, чем мне гордиться. И эта внутренняя оценка далеко не всегда совпадает с мнением окружающих. Поэтому все мои близкие считают, что у меня очень специфическое честолюбие. Например, в период “Сохо”, “Пилота” и строительства салона “Посольство красоты”, я прятался за имя другого человека. И находил это абсолютно нормальным. Друзья мне говорили: “Ты сделал такой популярный клуб, почему же ты держишься в тени?”. Я отвечал, что не считаю содеянное тем, чем однозначно могу гордиться. Зато я горжусь тем, чем многие считают гордиться не стоит. И не горжусь тем, чем большинство считает нужным гордиться.

Безусловно, я горжусь “Пушкиным”. И мне нравится, что он нравится. Но, например, больше, чем многими другими вещами, я горжусь кухней ресторана “Бочка”, который не является на сегодняшний день самым “звездным” рестораном из тех, что я сделал. Но я им очень горжусь, потому что его кухня в свое время сделала маленькую революцию на российском рынке. В тот момент, когда все увлекались омарами и устрицами, я занялся абсолютно домашними, примитивными делами, едой “как дома”. И это породило феномен, который на российском рынке практически отсутствует, – постоянных клиентов. Есть люди, и их немало, которые в “Бочке” едят пять дней в неделю. И делают это уже несколько лет. Я очень горжусь этим.

КТО НЕ РИСКУЕТ – ТОТ НЕ ВЫИГРЫВАЕТ

– Благими намерениями вымощена дорога в ад. Вот это точно. Когда на пути этого правила встречается исключение, я радуюсь, как ребенок. Всегда повторяю, что просветительство – вещь дорогостоящая. Просветитель должен платить. Я постоянно предпринимаю слабые попытки просветить и из-за этого балансирую: получится – не получится, разорюсь – не разорюсь. Хотя, если бы пошел по более легкому пути, жил бы безбедно и ни о чем не думал. Например, если бы брэнд “Бочки” в упрощенно-удешевленном варианте растиражировал по Москве. Но так жить скучно. А я готов пойти на любой риск, лишь бы избавиться от состояния скуки.

P.S. Немало лет прошло с тех пор, как неизвестный истории вор украл у Андрея Деллоса сумку со всеми его документами. Сей досадный инцидент произошел в тот момент, когда Андрей приехал на несколько дней в Москву из Парижа, где уже много лет писал, выставлял и продавал свои картины. Приехал, чтобы покончить со всеми формальностями и навсегда уехать во Францию.

Однако, как известно, “человек предполагает, а Бог располагает”. Пока художник долго и уныло восстанавливал утраченные бумаги, дым Отечества ударил ему в голову. Андрей изменил свое решение и отказался от спокойного будущего за кордоном. Во имя непредсказуемого настоящего на Родине. Русский дух, как обычно, оказался сильнее здравого смысла. Как тут не помянуть незабвенного доктора Живаго иже с ним Бориса Пастернака и многих других славных носителей русскоязычного менталитета…

Но самое главное во всей этой истории то, что на вопрос “жалеете ли вы о том, что у вас украли сумку?”, Андрей, не задумываясь, отвечает: “Радуюсь. Это была судьба”.

На откровения сподвигла Анна КОМЛЕВА, комментарий М.ЛЕСКО.


М. Леско


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

Как у Шекспира, но еще сильнее
ВЕСЕННЕЕ ОБНОВЛЕНИЕ
Из тьмы времен
ЗАГАДОЧНАЯ РУССКАЯ ДУША
Городской романс Ларисы Голубкиной
У наследника престола душа горит
ПИВО ДЛЯ ВСЕХ
“МУМИЙ ТРОЛЛЬ” В НИКОЛАЕВЕ
Коротко
МПС НЕ СОБЕС
Привет, редакция “Музыкальной Правды”!
РУССКИЕ В НИЦЦЕ
ОБОРУДОВАНИЕ ТРЕТЬЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ И СТАРИННАЯ РЕЦЕПТУРА – ВОТ СЛАГАЕМЫЕ УСПЕХА БАДАЕВСКОГО ПИВОВАРЕННОГО ЗАВОДА
Уикенд


««« »»»