NOTRE DAME – ЭТО С НОРД-ОСТА, ЧЕРЕЗ МЕТРО

21 мая в столице прошла премьера известного канадского мюзикла “Notre Dame de Paris” в его русской редакции. Мы в качестве обыкновенных зрителей побывали на спектакле, купив у спекулянтов “лишний билетик”. О чем не пожалел даже Додолев, компенсировавший репортерам сумму, в три раза превышающую номинал. Искусство требует и финансовых жертв.

У ВЕШАЛКИ

На подступах к Театру оперетты – форменное столпотворение: вереница иномарок, шеренги фотографов и телерепортеров, стайка аппетитных девушек в вечерних туалетах, излучающие блатную благодать мужчины. Из них самые уважающие себя появляются буквально за пять минут до последнего звонка, а супер-крутые, то бишь облеченные государственной властью персоны, позволяют себе и опоздать. Ну, про манеры Евгения Онегина даже вальяжные двоечники в школе слышали.

Премьер-министр Михаил Касьянов, помощник президента Сергей Ястржембский, министр печати Михаил Лесин, секретарь СБ РФ Владимир Рушайло, газетчики, телевизионщики, представители эстрадного бомонда, возглавляемые Игорем Крутым.

Министр культуры Михаил Швыдкой не скрывает удовлетворения:

– Это событие. Почему “Нотр-Дам”? Во-первых, мюзикл раскручен, не говоря о том, что очень многие читали роман Виктора Гюго. Во-вторых, реклама, музыка, кассеты с записями песен из спектакля. В-третьих, есть опыт “Метро”, который пришелся по вкусу московской публике. Наконец, не надо забывать, что “Нотр-Дам” – это не американский, а канадский продукт. Тут своя изюминка: в Париже квебекский акцент ценится, как некий заокеанский шарм, подобно нашему отношению к языку русских эмигрантов во Франции. Попутно замечу, что идея поставить “Нотр-Дам” в России родилась почти сразу, едва спектакль вышел в свет. Например, первым изъявил желание сделать мюзикл у нас Филипп Киркоров. Не сложилось. Но к проекту возвращались вновь и вновь, пока он не обрел нынешнюю сценическую плоть.

В то время, как позирующие для страниц светской хроники господа министерского ранга тешили толпу зевак, фигуры калибром поменьше получали входные бумажки и норовили под шумок провести подруг для вечернего отдыха. Раскрасневшиеся секьюрити пытались блокировать дам на входе, получая в ответ совсем не театральные реплики, вроде: “Да пошел ты…”. Борьба шла с переменным успехом. Но как только премьер-министр проследовал в партер, страсти по поводу просачивания под своды “Нотр-Дам” погасли вместе с иллюминацией в зрительном зале.

ПРИШЛА ПОРА СОБОРОВ КАФЕДРАЛЬНЫХ

Действие премьеры зачинается без раскачки, как церковная служба. Правда, первое слово поручается не клерикалам, а поэту. Гренгуар (актер Владимир Дыбский), похожий на былинного песняра-гусляра, разнимается под песню, вынесенную в подзаголовок этого абзаца:

– Пришла пора соборов кафедральных…

Пора событий грозных и фатальных,

Век катастроф…

Понятное дело, волнение сказывается на качестве вокала. Да и распеться надо было основательней. Но лиха беда – начало. К тому же, песенную эстафету сходу подхватывает предводитель бродяг и бездомных Клопен (Сергей Ли):

– И мы, как мелкий скот,

Ютимся у ворот.

Аналогия с кремлевскими просто напрашивается, особенно когда появляются стражи порядка во главе с капитаном Фэбом (Антон Макарский), вооруженные резиновыми “демократизаторами”. Бывший министр МВД РФ, видимо, поневоле отреагировал на знакомую до боли картинку: как на совещании в Кремле, неподвижный с первых минут спектакля, он задвигал онемевшей шеей и повел головой из стороны в сторону. Но анфас эмоций не выдал – школа, однако.

Специально ли режиссер-постановщик Жиль Маю обобщил в образе карательной команды весь западный опыт борьбы с нищим электоратом или наша суровая реальность удивительным образом совпала с художественной абстракцией сценографа Кристиана Ратца, расправа фараонов с босотой вблизи стен собора мне почему-то живо напомнила уличные бои в Москве под сенью помпезного, слепленного на скорую руку Храма Христа Спасителя. Не секрет, что отечественные православные лидеры давно уже без особых колебаний благословляют все действия нынешней власти в России, в то время, как последние, в лице даже самых одиозных персон, не забывают заручиться поддержкой наместников Божьих на земле в своих начинаниях, порой весьма сомнительного свойства.

Ну да сейчас не об этом, поскольку на сцене появляется главный негодяй, тайный сластолюбец священник Фролло (Александр Маракулин), безумно влюбленный в Эсмеральду. Она (Светлана Светикова), этакое чудное дитя, действительно достойна восхищения – миниатюрная фигурка, великолепная грудь, рассыпанные по нежным плечам густые каштановые волосы до бедер, искрящиеся лукавством глаза над полураскрытым бутоном алых губ. Точно цыганка. Только вот с хореографией у нее все-таки не лады – явно недостает именно цыганской пластичности, которую названные дети природы впитывают от рождения с молоком матери.

Еще хуже во время первого выхода Эсмеральды смотрятся Фэб с Клопеном – как два истукана, они стараются изобразить жгучий мужской интерес к девушке, но как-то натужно получается. У Квазимодо (Вячеслав Петкун) с этим ничуть не лучше. Нет, он в целом вполне соответствует своей роли – лидеру группы “Танцы Минус” можно было и не гримироваться, он играет самого себя. Даже текст либретто подходит ему, как костюм хромого звонаря:

– Горбатый и кривой…

Пускай на час, но я – король!

Танцевать по сюжету (и по понятным причинам) Петкуну нет надобности, а потому данная минусовка становится для солиста “Танцы Минус” жирным плюсом. Тогда как с вокалом все наоборот – на отечественной поп-сцене Слава обычно не утруждает себя напряжением голосовых связок. В большинстве мизансцен спектакля тоже. Поэтому сольные партии, требующие чувственного огня, Петкун буквально рычит, а не поет, пытаясь с разбегу достать верхние ноты. Иногда это у него получается. Однако лажа то и дело пробивается, как, например, в нетрудной для воспроизведения фразе, где Квазимодо просит воды у мучителей.

СОЛО ДЛЯ ГРУППЫ ПРИКРЫТИЯ

Вот кто не мучается, а живет, играет, сверкает на сцене – группа танцоров и акробатов. Эдакий танцевальный гейзер, калейдоскоп искрометных па, акробатических всплесков, гимнастических ультра-си и просто вдохновенная до самозабвения работа рук, ног, всех частей тела. Их игра завораживает. Что, кстати, позволяет главным героям, особенно в сольных номерах, отвлечь внимание зрителей от собственных сбоев и огрехов.

Хореограф Мартино Мюллер по праву может гордиться своей работой. К примеру, в эпизоде с раскачивающимися под сводами “Нотр-Дам” колоколами ребята-акробаты лицедействовали так яростно и слаженно, что при абсолютной немоте бутафорской бронзы нам явственно слышался громовой колокольный перезвон. Высота, между прочим, в подпотолочной части действа была не ниже десяти метров, а заключительный аккорд мизансцены парни играли, вовсе отстегнув страховочные тросы.

К слову, надо отдать должное сценографу Кристиану Ратцу.

Спектакль, учитывая заметную слабость вокальных возможностей главных героев, смотрелся бы гораздо бледнее или – посмеем еретически выразить и такое предположение вопреки мнению экзальтированной части зрителей – он вообще бы не произвел никакого впечатления, если бы не блистательное творчество Кристиана. Например, сцену ночного томления Эсмеральды художник по свету Алан Лорти решает всего лишь двумя мазками серого и фиолетового цветов разных оттенков. И когда героиня доходит до кульминации выражения своих мечтаний и молений, ударяющий сноп желто-белых лучей еще сильнее подчеркивает сдерживаемую было душевную муку влюбленной девушки.

Или альпинистский синхрон изгоев общества на отвесной стене собора?! В такт, под музыку, подыгрывая вокалу. Хотя, вроде бы – ну как это можно танцевать, зависнув вниз головой, группой в несколько человек? Ан нет – талант, он и в таком интересном положении найдет, чем удивить публику.

– Режиссура, сцена, постановка? Я в полном восторге, – в перерыве спектакля все восклицал Марк Рудинштейн, съевший в режиссуре не одну собаку. – Нет, только положительные отзывы. Если будет возможность, я и детей сюда приведу.

Племя младое в зале практически не наблюдалось, зато юные поклонники жанра и особенно члены труппы, сидевшие в оркестровой яме, радовались, словно дети:

– Браво! Браво!

Признаться, когда народ на сцене распелся, отдельные выходы можно было так и оценить.

Фэб, к примеру, разошелся после дуэта его невесты и Эсмеральды на полную вокальную катушку. Или уже известная многим песня “Belle” в честь главной героини, соло для троих:

– В раба мужчину превращает красота.

И хотя на “Аве Мария” заглох микрофон у Эсмеральды, спектакль ощутимо набрал обороты, преисполнился экспрессии. Когда подошла сцена свидания Фэба и его возлюбленной цыганки в “Кабаре любви”, с последовавшим затем ножевым ударом от коварного Фролло, голоса исполнителей сплелись, наконец, воедино с музыкой, в движениях появилась доселе отсутствовавшая искренность и естественность.

– О-о-о! – задышал учащенными хлопками зрительный партер на пару с балконом.

Но тут грянул антракт.

ГДЕ ВЫ, ВЕСЕЛЫЕ РЕБЯТА?

– Очень хороший спектакль, – делился впечатлениями Михаил Швыдкой. – Все работают, как единый ансамбль.

На ехидный вопрос корреспондентов, почему мы свои-то мюзиклы не можем создать, министр культуры ответил:

– Уже. Скоро приступим к римейку “Веселых ребят” Исаака Дунаевского. Потерпите.

Композитор Игорь Крутой не спешил с оценками:

– То, что поначалу голоса не звучали – это от волнения. На премьере “Юноны и Авось” то же самое было. Все-таки первый выход к зрителям и критикам. Посмотрим до конца, тогда и оценим.

Не думаем, что перерыв пошел на пользу артистам. Им опять пришлось разгоняться, разогреваться, распеваться. Петкун в очередной раз сфальшивил, не дотянув простую фразу: “Колокола”.

Ла-ла-ла, конечно, петь проще. Тут же подоспела фраза “словно птица с перебитым крылом”, словно кивок в сторону Крутого и примадонниной компании, будто труппа набирала висты. Но была самокритична:

– Наша песнь – волчий вой!

Однако пришел черед Эсмеральды, которая уже сидела в клетке под арестом. Данная сцена решена просто великолепно, пересказывать не буду, это надо смотреть. И хотя Фэб, как проститутка в фильме “Бриллиантовая рука”, слабовато промямлил невесте “Это был не я”, Фролло добавил огня чистым воплем:

– Любо-о-о-о-вь!

Примерно на полминуты. Очень сильно. Зал отозвался с неменьшим энтузиазмом.

ВЕТЕР ОТ СЕВЕРО-ВОСТОКА

Сюжет покатился к финалу. Поскольку мы пришли не просто зрителями, а еще и в качестве румяных критиков, к собственному восприятию старались относиться построже, в плюсах и минусах. Посему трудно удержаться от еще одной ремарки. Актерский талант Петкуна имеет место быть. За три месяца репетиций из него сделали настоящего Квазимодо. Но петь он как не умел, так и не умеет. Брачный крик марала – это тоже вокал, как и рев осла на весенней лужайке. Валяться в грязи с Пугачевой или пытаться забрызгать словесной грязью Шевчука можно и в отсутствие песенного таланта. Только рык без внутреннего переживания мало чем отличается от желудочной отрыжки. Минута предсмертной песни-выдоха Клопена куда как более трогает душу, чем натужные попытки Квазимодо возвысить голос смертельно раненой души до второй октавы. Она, душа звонаря, постоянно где-то застревала – то ли в складках одежды у горба, то ли еще ниже.

А вот мимо акварельной сцены на заднем плане, когда Квазимодо и Эсмеральда, словно два голубка, в сизой дымке трогательно ухаживали друг за другом – не пройти. Очень красиво. Еще запомнился эпизод расправы Квазимодо с признавшимся в убийстве попом: в освещенных красным цветом окнах-бойницах было видно, как похотливый священник-душегуб скатывается кувырком с высоты своего собора по лестницам, мелькая в трех уровнях, пока его мертвое тело не распласталось на пороге храма кучей черного тряпья.

Смерть Фролло не принесла облегчения ни повешенной Эсмеральде, ни убитому горем Квазимодо.

Зато половине зрительного зала стало заметно легче оттого, что спектакль закончился.

Хотя истины ради отметим, большая часть публики долго стоя аплодировала артистам. Они вышли на последний поклон, взявшись за руки вместе с авторами мюзикла. Тут уже мы не стали жалеть своих ладоней, не забыв добрым словом помянуть автора русских текстов Юлия Кима на великолепную музыку Ричарда Кочанте. Такую работу никакие танцы в минусе испортить не могут. Впрочем, организаторы премьеры тоже не настаивали на своей исключительности:

– Если понравилось, приходите еще раз с друзьями. Если нет – приводите врагов ваших.

Но самое, на мой взгляд, лучшее резюме увиденного запечатлил неизвестный поэт на огромном полотне для отзывов в фойе театра оперетты:

– Среди обилия реклам

Ваш выбор чрезвычайно прост:

Лети, беги на “Нотр-Дам”

И вмиг забудешь про “Норд-Ост”!

Ангелина МОСКОВСКАЯ,

Егор АРЕФЬЕВ.


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

АЙСЕДОРА ДУНКАН В РОССИИ
ЭРОТИЧЕСКОЕ ДИСКО В “MANHATTAH-EXPRESS”
ПОД ФЛАГОМ ЛЮБВИ
УБЕГИТЕ ОТ СТРЕССА НА РОЛИКОВЫХ КОНЬКАХ
ПОЛНА ГОРНИЦА ЛЮДЕЙ
НА ЯЗЫКЕ АКТЕРСКОГО ЭСПЕРАНТО
Мстислав Ростропович в “Монолите”
ПРОШУ ЗА НЕЖНОСТЬ МНЕ НЕ ДЕЛАТЬ СЦЕН
СДЕЛАЙ ШАГ ВПЕРЕД, В ПРОФИЛЬ ПОВЕРНИСЬ!
МАРАЗМ В ТЕЛЕВЕРХАХ
Канны вчера и сегодня
СЛОВО ПРЕЗИДЕНТА
Канн – 1. Некрофилия
ШОПЕН ПРИНЕС УДАЧУ
ГЛАВЕНСТВОВАЛА МУЗЫКА
“МАКСИМУМ” И ЕГО ПАСТВА
ПРИРОДА, ДЕТКА, ЗАТЕВАЛА МЕНЯ НЕ ДЛЯ МЕЛКОЙ СУЕТЫ
ПОЛКОВНИКУ ПО-ПРЕЖНЕМУ НИКТО НЕ ПИШЕТ
ПРОГРАММА КОНКУРСА «ЗРИТЕЛЬСКИЙ ВЗГЛЯД»
КОНКУРСНАЯ ПРОГРАММА «ДЕБЮТ»
КОНКУРСНАЯ ПРОГРАММА XIII ОТКРЫТОГО РОССИЙСКОГО КИНОФЕСТИВАЛЯ
А ВЫ СЛЫХАЛИ, КАК ПОЕТ ОРЁЛ?
ЧТО КРОЕТСЯ ЗА ТВС (ТВ-6)?
ЗАВТРА – “КИНОТАВР”!


««« »»»