перехваченного Сергеем ВЫСОКОСОВЫМ, в который Она все равно вклинивается, превращая в бесконечную беседу – о музыке, о людях в музыке, о жизни, в общем
Сергей ВЫСОКОСОВ: Был у нас в Союзе момент, 89 – 90-й годы, когда западные каналы “МТВ” или “Супер Чанел”, надеясь совершить коммерческие сделки, давали на пробу свои передачи. Можно было наблюдать, что происходит в музыкальном мире прямо сейчас, а не 10 лет назад. Но потом они поняли, что прибыли не светит, никаких прав у них никто здесь не купил. Просто оставили себе груду старого хлама. Который набил уже оскомину – потому что его-то и крутят по нашим каналам без конца.
Наталья МЕДВЕДЕВА: Недавно был юбилей, десятилетие, знаменитого “Письма Десяти” то есть диссидентов, адресованного западной общественности, но и здесь напечатанного в “Московских Новостях”. Одной из проблем в нем выдвигалось отсутствие копировальной техники в СССР и свободного доступа к ней населения, ну и от этого отсутствие верной информации у масс. Сегодня страна превратилась в одну гигантскую копировальную машину. Не успеют показать-выпустить что-то там, как молниеносно здесь делается копия.
С.В.: То же самое на всех уровнях наблюдается в “элитных” журналах. “Ом” об Энди Уорхолле и “Матадор” про отца поп-арт. На обложке “Матадора” Агузарова, ну и на “Оме”, они про “Секс Пистолз”, и “Матадор” послал корреспондента к Макларену…
Н.М.: Добавь еще одних и тех же красоток – Наоми и Шэрон Стоун…
С.В.: И единственного фотографа Фридкеса! Нет, еще Клавихо!
Н.М.: Я вообще к печатной продукции здесь отношусь очень осторожно. Не всегда указано, откуда перепечатан материал, кто перевел и каким годом он датируется.
С.В.: В то же время я знаю, что у так называемых “композиторов” накопилось очень много материала, то, что называется “для души”. А выпускают они ширпотреб. Это якобы нужно публике. Все эти “ветераны” – какие-нибудь Кельми, Маликов-Пресняков-старшие – они будто оправдываются, постоянно вспоминая, что когда-то они играли настоящий рок, джаз и т.д. А сегодня вынуждены подстраиваться под то, что хочет якобы публика.
Н.М.: Они для меня не авторитеты.
С.В.: Для меня тоже нет, но это же можно сказать и о современных, сегодняшних производителях и “работниках искусства”.
Н.М.: Вот именно – производители. Вот именно – работники. У нас страна большая, поэтому и производство огромное, и в нем надо равняться на большинство, на его уровень. Хотя и без опыта СССР ясно, что количество не значит больше качества. А “работники” у меня ассоциируются с железной дорогой. Вот вам – работники. Не всегда трезвые и ищущие, с кого бы содрать зелененьких. По огромности, то есть количеству, мы тоже всех опережаем. “Горки Парк” один клип гоняет уже полгода. А местные “звезды” штампуют их пачками!
С.В.: И видно, как надергано отовсюду буквально. Даже из несовместимых, казалось бы, стилей – готика и попса, “траш” и “глэм”.
Н.М.: Это так называемый синкретизм, слитность. Цельность, я бы сказала, желанная. Но на таком вот уровне, как она проявляется, – это хаос и безвкусица, отсутствие стиля. Винегрет любимый русский!
С.В.: В Москве стало, как в большой деревне. Вот приехал Боуи, вот Тина Тернер, постояльцы уже “ЗиЗи Топ”, “Назарет”. Даже Джексон. И тут же Киркоров, не моргнув глазом, в своем супертуре с физиономией на самолете, отсчитывает начало истории.
Н.М.: Этот отсчет произвел большое впечатление на Аллу Борисовну, на концерте Джексона часа два считали, пока он, то есть она, история, не началась.
С.В.: Он – она… Андрогинная идея – одна из двигательных в музыке. Она когда-то несла в себе революционность, бунтарство. Отойти от однозначного, не принадлежать к устоявшейся форме, трансформироваться – изменить. Поломать. У нас, как всегда, все скомкано, быстро, тяп-ляп.
Н.М.: Потому что не самостоятельно, а по тамошнему примеру. А там все-таки десятилетиями гомосексуалисты “боролись” за свои права. Здесь по разрешению все как-то устроилось. Горбачев и секс разрешил, и гомиков сажать перестали. И рока на службе чего-то там… и в любом случае – это не борьба идей, а шоу. Это просто костюмы.
С.В.: Не хочется верить, что у людей, творящих музыку, только внешняя оболочка, и то чужая, которую просто можно использовать, потому что уже существует. Здесь чуть-чуть подделал, там поменял местами.
Н.М.: Это у художников было: “рэди-мэйдз” (Соня Делоне), то есть готовые формы, заготовки, как “сэмплер” сегодня.
С.В.: И все это идет общим потоком.
Н.М.: Говном плывет по реке! Извини за грубость.
С.В.: Но только у большинства все-таки остается проблема со сбором народа на демонстрацию этого “говна”, как бы его не рекламировали. “Мегаполис” в ЦДХ продал 126 билетов! Это после того, как весь вечер и всю ночь Муз-ТВ крутило их клипы, разыгрывало бесплатные билеты. 126 билетов – это провал для такой раскрученной (по ящику и радио!) группы.
Н.М.: У Маяковского было про звезды – раз они горят, то это кому-то надо. Кому-то, значит, надо, чтобы был такой вот неоправданный коммерчески “Мегаполис” и многие другие. Я уж не говорю о сегодняшней возможности кому угодно при наличии денег светиться в ящике. Например, “Черноглазая” некоего Хозяенко. Это вообще, наверное, какая-то братва своего товарища надоумила – да ты же классно поешь, ща Моргунову забашляем, эту, девку твою, снимем, плевать, что синеглазая!
С.В.: В России, где так всегда любили говорить о культуре, о высокой культуре, где и родилось понятие интеллигенция, на переднем плане выступает что-то уродливое, сворованное. И часто возникает ощущение, что тебя нае…ли – ты готов к принятию новой информации (музыкальной, например) садишься, включаешь, внимательно слушаешь… 10 минут, 15, 20… Где, где это новое, над которым кто-то не спал ночами, мучился в поисках озарения и света?!
Н.М.: Сегодня нас озаряет знак доллара. Мы живем в эпоху экономического тоталитаризма. И “сад души” заброшен, захламлен, да и вообще засох. У тебя есть стихотворение почти об этом, Сергей:
Увядшие флоксы, огурцы и баксы
Валялись у подъезда в мусорной куче.
Жили-были, жили-были,
Жили да не были, были да не жили…
Сумасшедшая обезьяна схватила баксы,
Утащила к себе на дерево.
“До кому они нужны? – говорила она, –
Все равно небось фальшивые”.
Толстая тетка схватила огурцы
И запихала к себе в авоську,
Чтобы мужу сделать приятное.
И только флоксы увядшие,
Никому не нужные,
До утра на улице лежали.
Их дворник сжег потом
С прошлогодней листвой,
Похлопывая рукавицами,
Постукивая метлой.
И можно добавить: постукивая метлой не в такт какой-то своей “дворницкой” песне, глядя на огонь, ну там “Мой костер в тумане светит…”, а орущим из чьей-нибудь иномарки “Иванушкам”: “Люди, как тучи”… или что там, как люди?
