Возвращение Б.Ельцина в политическую жизнь России сопровождается обстоятельствами, которые могут иметь серьезные и долгосрочные последствия в политической истории посткоммунистической России.
На первый взгляд, почти ничего не изменилось – испытанный вождь Б.Ельцин вновь встает в ряды соратников и берет в свои руки заглавную роль. Это видно уже по заявлению главы президентской пресс-службы С.Ястржембского о том, что скоро “всем придется отчитаться”.
Чудес, естественно, ожидать не приходится – основные системные параметры российской политики, направление ее эволюции, социальное содержание едва ли значительно изменятся и после переезда президента за кремлевские стены.
Б.Ельцин еще раз перетасует колоду окружающих его политиков – ведь все понимают, что по возвращении нашему президенту предстоит повозиться с кое-какими щекотливыми проблемами, накопившимися в верхнем эшелоне власти, в котором он выполняет функцию арбитра в сложных коллизиях, то и дело возникающих во взаимоотношениях между основными группировками властвующей элиты. И уж конечно, нельзя исключить, что, решая эти проблемы, президент сочтет, что застоявшееся болотце кремлевской номенклатуры нуждается в “ротации”. Что же, может, и неплохо было бы поболтать в луже палкой, но не думаю, что только это удручает сегодня кремлевских политиков в ожидании “хозяина”.
Главное, что может резко измениться в ближайшей перспективе, – это механизм принятия властных решений, причем отнюдь не в пользу своей кремлевской компоненты. Этот механизм, в том виде, как он складывается сегодня, весьма существенно отличается от того, что хотела создать нынешняя кремлевская команда президента.
Когда Б.Ельцин шел на операцию, он оставлял власть под присмотром одного “гениального администратора” – А.Чубайса. Возвращаясь в политику, Б.Ельцин застает принципиально иную ситуацию – руководитель администрации потерялся где-то среди десятка членов консультативного совета при президенте, настоящего нового политбюро. Изменения, происшедшие с властью за время отсутствия президента, свидетельствуют о начале некоего нового этапа мутаций российской политической системы.
МОЖНО ЛИ А.ЧУБАЙСА ПРОВЕСТИ ЧЕРЕЗ ИГОЛЬНОЕ УШКО?
Итак, как это было? Что произошло с властью с той “роковой” минуты, когда больной, страдающий подозрительностью президент решил на время болезни и операции передать власть всем известной группе честолюбивых, амбициозных, но малоавторитетных политиков, наивно решивших, что победа Б.Ельцина – это всецело их заслуга, и провозгласивших наступление в России эры “политических технологий”.
Думаю, что Б.Ельцин понимал, что делает, поставив А.Чубайса местоблюстителем своего престола. В период обострения болезни президент был, наверное, даже рад, что под рукой оказались такие гиперактивные ребята, всерьез решившие стать правительством над правительством, “диктатурой внутри власти” и сильно поспособствовавшие тому, чтобы “уйти” А.Лебедя, которого Б.Ельцин боялся и не любил, как Лир Корнелию, за прямодушие.
Для прирожденного византийца Б.Ельцина возведение на первые роли “великих технологов” означало, что трон его защищен надежно – А.Чубайса он не опасался, хотя, кажется, не мог не догадываться о его грандиозных планах. В частности, о том, что “технологи”, судя по разработкам некоего “имиджиологического центра”, решили и впрямь, что “Бога нет и все позволено”: алгеброй поверить тончайшую политическую гармонию? – да раз плюнуть! Чубайса провести через игольное ушко? – будьте добры! Верблюда избрать президентом? – пожалуйста! И вот А.Чубайс, обличая других во всех смертных грехах, исподтишка начал собственную президентскую кампанию. Широкомасштабную. Общероссийскую. Недавно где-то далеко от Москвы три молодых человека даже создали некий фронт или целое общенародное движение в поддержку А.Б.
Но даже если президент и догадывался о том, какая “закулиса” свила паутину в лабиринтах коридоров Кремля и Старой площади, то он вполне точно знал и другое: алыча поспела пока не для “министра-администратора” и план президентской кампании А.Чубайса, слепленный по трафарету “Видео-Интернэшнл” и внедряемый администрацией по весям нашей Родины, вместо того чтоб делом заниматься, скажем губернаторскими выборами, обильных всходов еще не дал.
Однако, по-моему, Б.Ельцин все же переусердствовал в своих заботах о неприкосновенности трона. Наверное, и А.Лебедь не совершил бы “святотатство”, но подозревать Черномырдина или Лужкова и возложить миссию спасителя Отечества на затехнологизированную команду Чубайса – это, пожалуй, было уже чересчур. Даже я, совершенно посторонний наблюдатель, испытывал колоссальное внутреннее неудобство, изо дня в день видя по ТВ всю эту бессмысленную, бездарную и подловатую возню вокруг кнопки и чемоданчиков, “указов об указах…”, мельтешенье на экране С.Ястржембского, разъясняющего, какую часть своей власти Б.Ельцин сегодня передал В.Черномырдину, какую забрал обратно, чтобы посмотреть, не испортил ли там чего премьер-министр, а какую отдаст только завтра с 14 до 15.
И премьер, и региональные пэры, мэры, и другие члены российской политической элиты были, полагаю, поставлены просто в абсолютно идиотское, пардон, положение.
Не знаю, добивался ли такого эффекта сам Б.Ельцин или просто труппа подкачала, но зрелище было не столько забавным, сколько постыдным.
КРАТКИЙ ТРАКТАТ О ДЖИНАХ, КОТОРЫЕ СКРЫВАЮТСЯ В “КОРОБКАХ ИЗ-ПОД КСЕРОКСОВ”
Реакция российской элиты, оскорбленной бестактностью и заносчивостью новой президентской свиты, которая и впрямь решила “играть короля”, не заставила себя ждать.
Уже в октябре стало ясно, что власть, оставшаяся на время под присмотром А.Чубайса, не только не слушается “выдающегося менеджера”, но и вообще куда-то сбежала из Кремля, который в политическом ландшафте России вновь превратился в “зияющую вершину”. Вокруг президентской администрации возникла и начала постепенно расширяться “полоса отчуждения”. Окончательно встряхнул администрацию и президента бунт регионов-доноров, выдвинувших в ответ на инициативы ВЧК лозунг “Даешь бюджетный федерализм!”. Визит московского градоначальника в Барвиху с докладом президенту о требованиях регионов, видимо, просто потряс Б.Ельцина – “жесткая” административная линия, поклонником которой является А.Чубайс, была в одночасье отставлена. В сочетании с иными факторами – безрадостной для Центра картиной, возникшей в ходе региональных выборов, упрямством МВФ, обострением бюджетной проблемы, акциями протеста 5 и 7 ноября, заставившими дрожать не одного губернатора, десятками и сотнями других событий, свидетельствующих о том, что системный кризис входит в некую новую, возможно, решающую фазу, – бунт регионов побудил как Б.Ельцина, так и А.Чубайса к тому, чтобы начать “смену всех”, поиски более гибкой политической линии. Была выдвинута идея “квартета”, изобретенного специально для “расширения диапазона взаимодействия” президентских структур с политиками, в них не входящими, – Консультативного совета при президенте. А.Чубайс искал общества Ю.Лужкова, Б.Ельцин подписал указ о согласии и примирении. Все это российской элите понравилось, но произошло то, чего кремлевские “технологи” не ожидали, – без торга она уже не могла принять всех этих даров, во время еды появился аппетит.
Как только А.Чубайс предложил себя “четвертым” участником “квартета”, заупрямились и отказались от участия в Консультативном совете спикеры палат Совета Федерации.
Подталкивая Б.Ельцина к созданию Консультативного совета, А.Чубайс, видимо, полагал, что он оказывает честь Е.Строеву и Г.Селезневу, поднимая их до себя. Они же, отказавшись в тот момент от участия в “квартете”, показали президентской администрации ее место в реальной политике. Тот же эффект имела и попытка Чубайса найти путь к сердцу российской политической элиты через дружбу с мэром Москвы. Несмотря на плотные северодвинские туманы, мало кто не увидел пропасть, отделяющую чубайсовский Кремль от Москвы.
Российская элита, сконсолидировавшаяся перед угрозой диктатуры со стороны одной из наименее политически сильных своих фракций, теперь наносила удар за ударом по этой растерявшейся группке “наполеонов”, разрушая тем самым и кольцо блокады вокруг Б.Ельцина.
И наконец, когда “кризис назрел” и вокруг А.Чубайса вспыхнул самый крупный за все годы правления Б.Ельцина политический скандал, произошло вообще нечто фантастическое. Из знаменитой “коробки из-под ксерокса”, как джин из бутылки, вылетела не только публикация разговора “кремлевских мудрецов”, но и, по существу, новый институциональный строй – вокруг Б.Ельцина сложился орган согласования основных корпоративных и политических интересов, по сути дела, современная реплика политбюро. Возможно, российская элита, оказавшись перед угрозой диктатуры “великого Гудвина”, прозрела и поняла, что надо не сокрушать друг друга в бессмысленной войне всех против всех, а начать вновь руководить страной коллегиально, согласовывая друг с другом важнейшие решения.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА В КРАЮ ПОЛИТОЛОГИЧЕСКОЙ ФАНТАЗИИ
Я представляю себе историю зарождения этого нового хорошо забытого старого органа примерно так.
Внешне все было донельзя прозаично – за окном больничной палаты накрапывал дождик, президент, глядя куда-то мимо собеседника, негромко, но твердо распорядился, чтобы В.Черномырдин провел во что бы то ни стало и под любым предлогом заседание Консультативного совета “без изъятия” – пусть, мол, не фокусничают, хозяин вернулся. “Не соберутся они, – заявил В.Черномырдин, чувствуя, что разговор пошел о самом главном. – Не сядет Селезнев с Чубайсом после того, как на Анатолия Борисовича столько напраслины возвели.” Б.Ельцин мельком кинул на него чуть насупленный взгляд. Во-первых, президента мучило любопытство – имеет ли в виду премьер что-нибудь новенькое или все еще о старом. Во-вторых, он всегда полагал, что Г.Селезнев – марионетка в руках другого, более мощного политика. “Значит, и ему, кукловоду, Чубайс поперек, – подумал президент. – И он, значит, не сядет”, – закончил он свою мысль и принял решение.
“А вы расширьте состав, да и чего вчетвером решишь-то. Селезнев человек не вполне самостоятельный. В комплекте же с Г.Зюгановым вполне приемлем – пусть с хозяином приходит”. У его собеседника насмешливо дернулась бровь. “Оба с хозяином придут”, – подумали премьер и президент одновременно и с деланным равнодушием скользнули друг по другу глазами. “А Лужков?” – “С языка сняли, – подтвердил президент. – Только вот Жириновского не приваживайте, неудобно”, – закончил он свою мысль и почувствовал внутренний дискомфорт. Он больше всего в жизни не любил проигрывать.
Прошло несколько дней. Открывая заседание “большой десятки”, премьер не без гордости осмотрел собравшихся. “Ну вот, что бы там не говорили, а честь провести первое заседание нового политбюро выпала-таки мне”, – и ему стало немножко жалко одного из своих молодых друзей, для которого это заседание может оказаться последним.
