Трудно себе представить сегодня, что было время, когда на Москву чуть ли не молились революционеры всего мира, а словосочетание “диктатура пролетариата” звучало музыкой для миллионов. “Партия нового типа” – говорили про ВКП(б), и в представлении романтиков-радикалов от Огненной Земли до норвежских фьордов возникали шеренги молодых мускулистых людей, целеустремленно шагающих в прекрасное завтра.
Съезды той же самой партии (повенчавшись с бюрократией, она послушно сменила фамилию и стала именоваться КПСС), проходившие в 50-80-е годы, становились все помпезнее, а люди в огромных залах все меньше походили на мускулистых предков, наводивших ужас на мировую буржуазию. Однако гладко выбритые мордастые мужчины продолжали заявлять с трибун, что партия нового типа продолжает свой неостановимый марш в будущее. Хотя на деле это давно уже была бессмысленная шагистика на замкнутом плацу. К моменту своей бесславной кончины “мадам” КПСС давно уже была “партией старого типа” и никакой идеологический макияж не мог обмануть окружающих.
Но после двухлетнего пребывания в коме пожилое политическое образование вдруг встрепенулось и даже, как показалось многим, обрело вторую молодость (после развода с бюрократией и нового брака с патриотами, прежняя фамилия была заменена на новую – КПРФ). Ведомая новыми вождями, партия начала непростой процесс идейного преображения, объявила себя сторонницей рыночной экономики, политического плюрализма и парламентаризма. Она приобрела определенный вес в структурах законодательной власти на всех уровнях. К настоящему времени венцом ее успехов остается прошлогодний прорыв на думских выборах, когда КПРФ удалось создать крупнейшую парламентскую фракцию и, по сути дела, поставить под контроль Государственную Думу. Проходящие в настоящее время выборы губернаторов, несомненно, усилят позиции КПРФ и в верхней палате Федерального Собрания. Но как ни парадоксально, именно успехи коммунистов на поприще парламентаризма и заставляют вспомнить о казалось бы похороненной историей терминологии. Тем более, что устами своих руководителей КПРФ постоянно подчеркивает, что прошла период обновления.
Однако если проанализировать состав думской фракции компартии и способы ведения политической кухни ее лидерами, очень сомнительным кажется утверждение о кончине “партии старого типа”. Начнем с того, что, по наблюдениям думских завсегдатаев, крупнейшая фракция Госдумы являет собой бывший Верховный Совет СССР в миниатюре. Дозировано пребывание в депутатском корпусе представителей всех классов и “прослоек”, регионов и национальностей, полов и возрастов. Такое ощущение, что над выборными списками поработал номенклатурный карандаш. Конечно, не забыта и руководящая и направляющая роль функционеров и начальства, хотя бы и бывшего. Активность на заседаниях и пресс-конференциях проявляют строго по чину. Мелкая сошка помалкивает, зато с предсказуемой дисциплинированностью жмет на кнопки для голосования.
Особенности политического организма КПРФ до боли напоминают тучную неповоротливую фигуру КПСС. Все в этом теле решает голова, только по ее указке способны взметнуться анемичные конечности. Где младая сила, которая некогда взыгрывала в мышцах этого гиганта? И тогда являлись миру новые яркие личности, “молодые штурманы будущей бури”. В КПРФ же даже демонстрации протеста построены по номенклатурному принципу. Сколько уж лет грозят на митингах “банде Ельцина“, “коллективному Распутину” – но грозцы-то одни и те же. “Узок круг этих функционеров”, почти нет новых лиц вокруг товарища Зюганова. Все те же ратиновые пальто Рыжкова и Купцова, все та же крашеная перекисью то ли крановщица, то ли бульдозеристка из Грозного… И вокруг уже не “мильенов плечи друг к другу прижатые туго”, а согбенные спины и бессильно повисшие руки десятков тысяч. Вчуже больно смотреть на эту безысходную картину.
Конечно, в сравнении с мастодонтом, которого на удивление легко прикончили несколько ловких ребят во главе с последним генсеком КПСС, нынешняя компартия кое в чем стала “политичнее”, появилась хоть какая-то технология публичной борьбы. Сумела же КПРФ понять тактические выгоды “деления”, в результате которого на свет явились фракции аграрников и “Народовластие” – и для той, и для другой коммунисты пожертвовали рядом депутатов, прошедших в Думу по ее спискам. И в результате получили контроль над подавляющим большинством комитетов и служб Думы.
Но капитальный вопрос будущего партии в том, сможет ли она убедить деморализованный пролетариат, давным-давно стараниями той же КПСС утративший классовое сознание, что она, КПРФ, является выразительницей его специфических интересов. Условие сохранения и усиления позиций партии – в ее способности доказать свою причастность к прогрессу, ко всему тому, что связывается в сознании людей с идеей будущего. Современная высокотехнологичная индустрия, наука, социальное планирование, осмысленное сближение с теми силами, которые определят облик будущего, – вот политический ареал партии нового типа, в подлинном, а не в анекдотическом значении слова.
В этом смысле КПРФ могла бы попытаться догнать поезд истории, в который ей однажды удалось вскочить. Конечно, очень почтенно слыть партией всего народа, но об этом так часто твердила партия старого типа, что усыпила самое себя, размыла коммунистическую идентичность и в конечном счете стала партией для себя. Грамотный ход с отпочковыванием аграрников придал политическим маневрам КПРФ определенный смысл – она обрела конкретный механизм создания обратной связи с конкретной социальной силой, если не сказать классом. Но ведь деревня не может стать главной опорой партии, ищущей влиятельного места в будущем мире.
Главные же направления перспективных политических инициатив КПРФ перекрыты квази-профсоюзами, созданными КПСС, и с успехом используемыми нынешним режимом, а также псевдопартиями и корпоративными союзами промышленников, призванными гасить политическую активность директорского корпуса и научных кругов.
Но если для Щербакова, Владиславлева, Шмакова и иже с ними достаточно имитировать деятельность – для спецов по выпусканию пара большего и не требуется, – то у коммунистов задача стократ сложнее. Без постоянно действующего элитного органа научно-промышленных кругов, действующего вне видимой связи с компартией, Зюганов и его команда не смогут претендовать даже на ту степень влияния в этих кругах, которой обладает давнишний сосед Рыжкова и Купцова по Старой площади Аркадий Иваныч Вольский.
Словом, как ни крути, придется повторить опыт деления – как в случае с аграриями. Потенциал “большой фракции” реализуем гораздо слабее, чем тот же потенциал, разбитый в интересах мобилизации вольных и невольных попутчиков. В самом деле, создавая фракцию, в которой у КПРФ имеется “контрольный пакет” голосов, партия втягивает в свою орбиту и членов маломощных групп, которые прежде предпочитали дистанцироваться от “товарищей”.
Дальнейшее изменение политической конфигурации в Думе пойдет, скорее всего, по этому пути. На региональных выборах коммунисты достаточно успешно камуфлировались под крутых патриотов. Похоже, зреет у них понимание того, что келейный торг с правительством легче вести от имени многих и разных фракций. И тогда с большим основанием можно будет предаваться мечтам о пришествии золотого века Зюганомырдина.
Сергей ПЛЕХАНОВ
