ИЗВЕСТНАЯ ЖУРНАЛИСТКА НАМЕРЕНА ПОДАТЬ В СУД НА ВИДНОГО АДВОКАТА
Едва ли среди читателей “Социалистической России” найдется человек, незнакомый с творчеством Ларисы Кислинской. Звезда первой величины криминальной журналистики, чьи публикации неоднократно приводили к громким политическим скандалам и даже к отставкам сильных мира сего, Кислинская никого не оставляет равнодушным. Либо ею восхищаются, либо ее ненавидят. Именно публикация Кислинской в еженедельнике “Совершенно секретно” привела к самому громкому политическому скандалу последних лет – “банному делу” бывшего министра юстиции Валентина Ковалева. В разгар скандала “Социалистическая Россия” предоставила слово Ларисе Кислинской для подробного изложения своей позиции. Ее оппонентом на страницах нашего издания выступал один из лучших российских адвокатов Анатолий Кучерена, который представлял интересы Валентина Ковалева. После публикации Кислинской министр юстиции сам обратился к президенту с просьбой о временной отставке, с тем чтобы защитить свои честь и достоинство в суде. Суд, как известно, иск Ковалева не удовлетворил…
Сегодня Лариса Кислинская в центре нового грандиозного уголовно-политического скандала. Декабрьский 1998 г. номер еженедельника “Совершенно секретно” опубликовал сенсационную статью Кислинской “Опасный вираж Шохина”. Речь шла об убийстве Отари Витальевича Квантришвили – президента Фонда социальной защиты спортсменов им. Льва Яшина. По мнению некоторых специалистов по борьбе с организованной преступностью, Квантришвили являлся одним из крупнейших “авторитетов” криминального мира, однако, как известно, в последние годы к уголовной ответственности он не привлекался.
В свободное от праведных трудов время Отари Витальевич любил попариться в общем отделении Краснопресненских бань г. Москвы (прямо-таки роковой оказывается страсть к бане для иных “героев нашего времени”!). Именно у входа в это заведение 5 апреля 1994 г. его настигла пуля неизвестного убийцы.
Расследование по делу об убийстве Квантришвили, как водится, затянулось на неопределенный срок. Однако, по утверждению Кислинской, некоторый свет на это преступление могут пролить документы из уголовного дела № 128848 (об убийстве Квантришвили), где в качестве свидетеля фигурировал некий Иван Воронцов, юноша 21 года от роду, которому, по словам Кислинской, вменялось мошенничество, изготовление фальшивых документов, незаконное хранение оружия.
Воронцов, по сведениям Кислинской, одно время руководил некой странной структурой под названием “Федеральное сыскное бюро России”, которая каким-то непостижимым образом обрела статус “одной из самых секретных спецслужб”. Причем ее сотрудники будто бы имели право на ношение и применение оружия.
Далее предоставим слово Ларисе Кислинской для того, чтобы читателю стало ясно, о чем, собственно, идет речь.
“Допрошенный в качестве свидетеля И.М. Воронцов, находившийся с 28 июля 1994 года в СИЗО № 2, рассказывал, что ему известно, кто организовал убийство О.В. Квантришвили.
“В организации данного преступления, – дал показания Воронцов, – принимали участие Шохин Александр Николаевич – вице-премьер правительства России, Скрипкин Виктор Максимович – генеральный директор частного охранного предприятия “Хитон”, Ивницкий Леонид Эвнихович – сопредседатель Фонда народной дипломатии при ООН, Харачоев Залимхан Шаролович – один из представителей чеченской организованной преступной группировки, коммерсант”.
Позже Воронцов уточнил: “Шохин организовывал убийство, поскольку деньги, которыми хотел воспользоваться Квантришвили, предназначались для перехода в АО “Партнер” его брату. Со слов Ивницкого, за данным преступлением стоит компания GMM во главе с ее руководством, которая своими деньгами оплачивала киллера”.
“На встрече, – показал Воронцов, – которая состоялась в конце февраля 1994 года, присутствовали все указанные лица, а также лидер таганской ОПГ по кличке Коля Бес. Встреча проходила на Калининском проспекте, в доме 19 или 27, где находится магазин “Юпитер”, в здании Министерства экономики на 7-м или 9-м этаже, в кабинете Шохина. Организатором встречи являлся Геннадий Шохин”.
Кислинская утверждает, что “почти все детали в его рассказе при проверке подтвердились”. “Детально-подробные показания И.М. Воронцова, – пишет Кислинская (совпадают даже марки сигарет, которые, по его словам, курил киллер на встрече с ним, и те, что найдены на месте преступления), – закрепить другими доказательствами не удалось. Без них вызывать на допрос вице-премьера правительства России, его брата, а также людей, которые, согласно показаниям свидетеля Воронцова, якобы были причастны к убийству, не стали”.
Сам Воронцов впоследствии был признан невменяемым и направлен на принудительное лечение. Обретя свободу, он устроился администратором в один из московских театров, где и трудится в настоящее время. На вопрос относительно достоверности его показаний Воронцов заявил буквально следующее: ”Я наблюдался у психиатра и лежал в больнице с третьего класса школы, учился не в обычной школе, а во вспомогательной, которая находилась на территории 6-й детской психбольницы… Можно ли подкреплять свою статью словами человека, который, мягко выражаясь, находится не в себе, если даже есть документы, что у меня органическое поражение головного мозга сложного синтеза”.
Впрочем, нужно отметить, что “органическое поражение головного мозга сложного синтеза” не помешало юному “Ванечке” каким-то непостижимым образом поработать “специалистом второй категории” в Информационно-аналитическом центре отдела информации президента России, а также возглавить упомянутое Федеральное сыскное бюро России.
И ведь что характерно: в недрах президентских структур с пугающей периодичностью возникают такие “юные дарования” – примеры у всех на виду!
Шохин отреагировал на публикацию кратко: ”Бред сивой кобылы, пересказывающей бред сумасшедшего”. Он и его адвокат Генри Резник намерены обратиться в суд с иском к Ларисе Кислинской. В газете “Московский комсомолец” появилась статья Резника “Опасные штучки журналючки”, в которой он, называя Кислинскую “певчей птичкой спецслужб”, писал:
”Если Воронцов действительно давал такие показания и протокол его допроса не был сфабрикован (есть веские основания такое предполагать), значит, он врет как сивый мерин. Не могла никакая встреча с Шохиным в его кабинете проходить конце февраля в здании Министерства экономики на Калининском проспекте, поскольку Минэкономики России в то время находилось на улице Охотный ряд, дом 1, а на Новый Арбат переехало только в мае 1994 года. По переезде Шохин занял кабинет на 13-м этаже, а не на 7-м или 9-м. Сотрудники службы безопасности вице-премьера не могли в феврале 1994 года проверять его посетителей, ибо государственная охрана Шохину была выделена распоряжением президента России с 23 мая 1994 года.
Не мог Воронцов встречаться с Шохиным на его даче в Барвихе по той причине, что у Шохина там дачи никогда не было – занимал вице-премьер с 1993 по 1994 гг. дачу в доме отдыха “Архангельское”. Никакое АО не могло конкурировать с банком за бюджетные деньги – первое может выполнять госзаказ, второй – быть уполномоченным по бюджетным счетам.
Ложность “детальных показаний” Воронцова мы выявили за три дня – направили запросы и получили на них официальные ответы. (Разумеется, Шохин знал, где и когда он жил и работал, до запросов.) По всей видимости, ложь была выявлена и следствием по делу Квантришвили. Во всяком случае, прокурор Москвы сообщил, что показания Воронцова реального подтверждения не получили, в связи с чем не возникло оснований для допроса Александра и Геннадия Шохиных. Обязывал Закон о средствах массовой информации проверить достоверность показаний Воронцова и Кислинскую. Если проверила, значит, распространяла заведомую ложь и подлежит уголовной ответственности за клевету. Не проверяла – нарушила свой действительный журналистский долг.
Вот так обстоит дело с подтверждением в показаниях Воронцова “всех деталей, которые невозможно выдумать”…
Уделим “деталям” еще немного времени. Конкретно Кислинская раскрывает в статье одну-единственную подробность, будто бы подтвердившуюся при проверке показаний Воронцова. Деталь эта настолько впечатляет журналистку, что она описывает ее дважды. Речь идет о совпадении марки сигарет, которые курил, по показаниям Воронцова, киллер, застреливший Квантришвили, и обнаруженных на месте преступления. У меня вопрос к Кислинской: за кого она держит своих читателей? Или журналистке, свыше десятка лет занимающейся криминальной тематикой, неизвестно, как наши пинкертоны фабрикуют желанные им показания?”
“Господа, опомнитесь! – продолжает адвокат Резник. – Вы что – самоубийцы? В судебной журналистике правит бал воплощенное убожество, фальсификаторша, наперсточница. Неужели вы не осознаете: кислинские общественно опасны. Они разрушают главную правовую защиту человека – презумпцию невиновности. Это удача, что возводящие напраслину на Александра Шохина показания удалось опровергнуть, доказать их ложность. Чаще всего отрицательные факты доказать невозможно, то есть человек не в состоянии привести доказательства того, что он не совершал преступления – вообще никого не убивал, не брал взяток и т.п.
Закономерность расследования состоит в том, что в его ходе выдвигаются и проверяются самые разные, даже на первый взгляд нелепые версии – невероятное может оказаться истинным, а наиболее правдоподобное неверным. В приостановленных и прекращенных уголовных делах находится масса не нашедших подтверждения материалов: заявления, доносы, свидетельские показания, оговоры соучастников, справки о результатах оперативно-розыскной деятельности, планы совместных оперативно-следственных мероприятий. Предание гласности не достоверных, но и положительно не опровергнутых сведений – в силу невозможности доказывать отрицательные факты – вернет общество в средневековье с его институтом оставления в подозрении. Общество окажется под пятой спецслужб. Никто не сможет чувствовать себя в безопасности. Кислинским надо давать по рукам, пока не поздно”.
Статья Резника при всей весомости ее аргументации и чисто журналистском блеске, откровенно говоря, тоже вызывает некоторые вопросы. Если “пинкертоны” “подсказали” г-ну Воронцову, какую марку сигарет курил киллер, застреливший Квантришвили, то что, собственно, могло им помешать “подсказать”, где именно находилось Министерство экономики или на какой даче проживал вице-премьер Шохин?
Каким образом Кислинская могла “проверить” показания Воронцова? Этим должно было заниматься следствие. Следствие сочло их недостоверными. Но весь “пафос” статьи Кислинской как раз и состоит в том, чтобы обратить внимание общественности на эти показания, которые лично ей представляются достоверными.
А может быть, Кислинская располагает какими-то дополнительными данными, подтверждающими “версию Воронцова”? С этой мыслью я отправился на поиски Кислинской.
Вообще, интервью она дает крайне неохотно. Тем не менее мне удалось заручиться ее согласием, вероятно, в силу того факта, что в нашем материале по “делу Ковалева” ее позиция была представлена без каких-либо искажений.
– Лариса, откровенно говоря, мне непонятна цель Вашей публикации. Если Вы действительно предполагаете, что Александр Николаевич Шохин мог “заказать” Отари Витальевича Квантришвили – такого могучего во всех отношениях человека, то, простите, что может помешать ему “заказать” журналистку Кислинскую, которая вот сейчас сидит в кафе на Арбате без охраны. А если Вы в это не верите, то получается, что Вы распространяете заведомо недостоверные сведения?
– Тогда зачем я писала о Валентине Ковалеве, зачем в свое время писала об Отари Квантришвили?..
Есть такая вещь, как внутреннее убеждение. Эти материалы попали мне год назад. Согласитесь, материалы сенсационные. И когда публикуешь такого рода материалы, нельзя основываться на предположениях. Нужны документы. И я их добывала, причем довольно долго. В то время, когда Воронцов давал показания, он был вполне вменяем.
Я все-таки прошла неплохую журналистскую школу и понимаю, что для любой публикации нужен некий информационный повод. В декабре 1998 года, когда вышел номер “Совершенно секретно” с моей статьей, такой информационный повод был. Общественность была потрясена убийством Галины Старовойтовой, и пресса писала, что заказные убийства у нас, как правило, не раскрываются. Так вот, дело Квантришвили как раз и принадлежит к числу громких заказных убийств. А что убитый был не очень положительным персонажем – так это даже к лучшему: никто не упрекнет меня, что я выполняю какой-то заказ “темных сил”, поскольку заподозрить меня в особой любви к Квантришвили совсем уж сложно.
– Все-таки Вы не ответили на мой вопрос. Вы не опасаетесь, что Шохин может с тем же успехом “заказать” журналистку Кислинскую?
– В определенном смысле он меня уже “заказал”. Он, например, требует, чтобы меня уволили из ТАСС. У него есть определенные связи. И несмотря на то что заказчики всегда остаются в стороне, а “отстреливают” исполнителей, руководство среднего звена вполне может выступить в качестве исполнителей.
В одном из интервью с Шохиным в середине января говорилось: ”Вы еще увидите, какого рода “артиллерийские удары” будут нанесены по Кислинской”. То, о чем я говорю, – это, вероятно, первый удар. Статья адвоката Резника – второй удар. Видимо, работа уже началась.
– Лариса, но все-таки Вы сами верите, что показания этого “Ванечки” заслуживают доверия? Он ведь жив и здоров, гуляет где-то на свободе. Обычно люди, причастные к таким тайнам, либо куда-то уезжают, либо просто исчезают бесследно…
– Давайте я расскажу о наших взаимоотношениях с “Ванечкой”. Он сейчас работает администратором одного из московских театров. Безусловно, он по-своему талантливый человек. Если Вы почитаете его биографию, то Вы, как человек, знакомый с деятельностью ФСБ, безусловно, поймете, что просто так все это “лепить”, когда за тобой ничего не стоит, – это вряд ли…
– Допустим, этот “Ванечка” действительно что-то знал об убийстве Квантришвили. Но тогда возникает вопрос: а зачем ему об этом говорить? Он что, не понимает, что такие свидетели, как правило, долго не живут?
– Можно, я скажу одну вещь без записи? (Пауза на ленте…)
– То есть, рассказывая обо всем этом, он хотел уйти от какой-то ответственности?
– Ну он испугался. На нем “висело” такое количество статей. А потом он же молодой, он не уголовник какой-нибудь матерый, который четко рассчитывает все свои ходы…
Вот корреспондент одной из газет задает “Ванечке” вопрос: ”А может, Вас и задержали для того, чтобы отрапортовать о раскрытии убийства Квантришвили?” Нельзя же так: надо знать, о чем ты пишешь. “Ванечку” арестовали в начале 1993 года, а Квантришвили убили 5 апреля 1994 года.
Но дальше – самое интересное. Понятно, что сейчас “Ванечка” находится “на свободе с чистой совестью”. Недавно он мне позвонил. И сказал, что он на меня не в обиде, но зачем, мол, сейчас все это вспоминать? Другая жизнь…
Причем у него промелькнула такая фраза: ”Я же ни от чего не отказываюсь. Но после того, что они со мной сделали, я даже свидетелем не могу быть в суде”.
– А что они с ним сделали?
– Признали сумасшедшим, невменяемым. Так я ему сказала: ”А зачем Вам быть свидетелем в суде? Ведь есть документы из уголовного дела”.
Ведь я не просто с “Ванечкой” где-то встретилась, он мне что-то рассказал, потом отказался…
Я ему сказала: ”Если у Вас будут какие-то проблемы – а они вполне могут быть – Вы звоните”. И уехала 13 декабря в командировку. А пейджер оставила включенным. Когда я приехала, нем было сообщение от 14 декабря: ”Лариса, позвоните, пожалуйста, мне. Иван. Очень серьезно!” Таких сообщений было несколько. Я ему дозвонилась. Он разговаривал довольно странно: ”Тут вышла одна статья, она мне нравится больше, чем Ваша”.
Я прочитала статью в “Российской газете”. И не могла понять, что с ним происходит. Но я понимала, что все это он решил не сам. Он то звонил в “Российскую газету” и обещал что-то рассказать, то отказывался. И этот звонок мне на пейджер отражает смятение его душевных порывов.
Я сказала ему: ”Вы же прекрасно понимаете, что у меня есть все Ваши видеопоказания на следствии. Никто Вас не бил и не принуждал”.
Потом снова звонок от него, и он говорит, что уже на меня не обижается, относится с уважением и вообще приглашает в театр на премьеру.
Я ему говорю: ”Наверное, Вы должны радоваться, что про меня появляются такие статьи, как статья адвоката Резника”. Он отвечает: ”Да я не радуюсь, я, скорее, удивлен, что адвокат бранится как пьяный грузчик”.
– Кстати, говорят, Вы собираетесь подать в суд на адвоката Резника.
– Конечно. Сначала я планировала ограничиться заявлением в прокуратуру. Я не хотела делать ему дополнительную рекламу. А потом подумала: известный-то он известный, а какие дела он в последнее время выиграл? В его статье присутствует и откровенное оскорбление…
– Но дело в другом. В статье Резника присутствует аргументация, доказывающая непричастность Шохина к этому преступлению. Что Вы о ней скажете?
– Я использовала документы – материалы следствия. В деле имеются такие показания. Над ними надо было работать. Идея моей статьи – показать, почему громкие уголовные дела становятся “висяками” и почему они окутаны пеленой тайны. Я, кстати, не пишу, что делу присваивался гриф “секретно”, в чем меня упрекает адвокат Резник. Я пишу, что оно стало особо секретным, потому что его никто никогда не комментировал. Журналисты, в том числе и я, выдвигали самые различные версии убийства Квантришвили. Человек вел достаточно насыщенную жизнь, и в желающих его устранить не было недостатка.
Я не давала оценки всем показаниям “Ванечки”. Я говорила, что есть детали, которые невозможно придумать. А что касается того, в каком здании и на каком этаже сидел Шохин… Такие детали подчас трудно вспомнить по прошествии какого-то времени.
– Знаете, я тоже был свидетелем по известному делу адвоката Дмитрия Якубовского, поскольку мне приходилось некоторое время с ним общаться. Следователь спрашивает меня: ”Помните ли Вы, как 4 ноября 1994 года, когда Вы сидели с гражданином Якубовским в “Метрополе” на 6-м этаже, в 21.13 открылась дверь и в комнату вошел водитель Ананьев по кличке Ананас?
Я ему отвечаю: ”Понимаете, если бы в тот страшный час открылась дверь и в комнату вошел Папа Римский, я бы его, наверное, запомнил. Но поскольку вошел всего лишь шофер по кличке Ананас, мне это “глобальное событие” в память не врезалось…”
Так что такое бывает. Но что б уж перепутать улицы, где расположено министерство – все-таки странно…
– Конечно, можно считать все показания “Ванечки” “бредом”, как это делает Шохин. Тогда с таким же успехом я могла бы, например, опубликовать материал о том, кто убил Старовойтову, основываясь на показаниях каких-то анонимных свидетелей. Но я же этого не делаю. Просто так, на пустом месте такие вещи не возникают. Взаимоотношения с Геннадием Шохиным – они же прослеживаются по другому уголовному делу, где Квантришвили и не пахнет.
Я не пересказываю показания, не сокращаю их, я их цитирую. Так что обвинять меня в фальсификации нет смысла. Другое дело: следствие было обязано все это проверить. Но к сожалению, на этом все и закрылось. А ведь в этом деле был очень перспективный след по оружию, из которого был убит Квантришвили, – там тоже все совпадает. Статья Резника, на мой взгляд, абсолютно бездоказательна. Она вообще напоминает кухонную свару, где самый “весомый” аргумент – написать соседу в суп.
– А как насчет “певчей птички спецслужб”? Согласитесь, серьезное обвинение.
– Знаете, о возможной причастности оппонентов к спецслужбам, как правило, громче всех кричат те, кто сам к ним причастен. Я 12 лет пишу о милиции, и для столь известного правоведа не знать, что милиция это не спецслужба, – по меньшей мере, странно.
Кстати, адвокат Резник пытался “отметиться” и в скандале с Ковалевым. Он тогда заявил, что там не коррупция, а сплошная эрекция. Но если адвокат считает, что именно эрекция вознесла личные счета Ковалева до отметки в 1 миллион долларов и позволила ему построить две дачи общей стоимостью 1,5 миллиона долларов, то тогда, наверное, дела всех взяточников и расхитителей нам придется переквалифицировать в дела сексуальных маньяков.
P.S. Мы готовы предоставить слово известному и искренне уважаемому нами адвокату Генри Резнику и другим участникам этого запутанного дела для изложения своей позиции. Хотелось бы лишь пожелать всем участникам этой дискуссии не подменять аргументы хлесткими эпитетами и не браниться…
Николай ГУЛЬБИНСКИЙ
