Люди безутешны, когда их обманывают враги или предают друзья, но они нередко испытывают удовольствие, когда обманывают или предают сами себя.
Франсуа де Ларошфуко
В последние годы мошенничества и аферы стали делом сколь масштабным, столь и обезличенным. Денежки из наших карманов плавно утекают в неизвестном направлении, а виновного как будто и нет. А есть “кризис”, или “комплекс причин”, или “деятельность правительства”. Не то в былые времена. Мошенники тогда работали в одиночку, в крайнем случае с небольшой свитой помощников и проявляли чудеса выдумки и ловкости, чтобы обвести вокруг пальца доверчивых простаков.
Знаменитые мошенники, как правило, были искусными психологами, они тонко чувствовали человеческую натуру и умело играли на ее слабостях – алчности, тщеславии, глупости, чинопочитании. Многие были наделены изрядным актерским мастерством, способностью к неожиданным перевоплощениям. Они интуитивно чувствовали, как сильны в нашем сознании правила и нормы, задаваемые общественными стереотипами, знали, какое множество поступков люди совершают просто потому, что “так принято”, и ловко извлекали из этого собственную выгоду.
Известно, например, что всю свою жизнь мы вынуждены играть те или иные соответствующие обстоятельствам социальные роли – ученика, студента, начальника, отца семейства, своего парня… Как писал известный психотерапевт Владимир Леви, “желая или не желая того, в общении мы принимаем некие роли и предлагаем какие-то роли другим. Жизненные роли имеют неисчислимое множество имен и названий. Они преходящи и текучи, как сама жизнь”. Нередко мошенники искусно примеряют на себя чужие роли, самыми скромными средствами достигая иллюзии полной достоверности.
Знаменитая аферистка начала века Сонька Золотая Ручка нередко играла роль дамы, ошибшейся номером. Этот способ ограбления Сонька называла “гутен морген”. Она останавливалась в лучшей гостинице и рано утром проникала в чужой номер. Там под крепкий предрассветный сон хозяев она изымала всю наличность. Если же кто-то просыпался, то видел, как нарядная дама в дорогих украшениях, как будто бы не замечая посторонних, начинала раздеваться, по ошибке приняв номер за свой. Кончалось все мастерски разыгранным смущением и взаимными извинениями.
Инструментом обмана может быть что угодно: любой факт или явление, слово или одежда. Не зря ведь говорится, что по одежке встречают. В восприятии людей одежда как бы срастается с ее носителем, тесно увязывается с социальным статусом и положением человека. История хранит множество казусов, связанных с переодеванием. Кстати, интрига фильма Чухрая “Вор” как раз и заключается в том, что главный герой обворовывает людей, используя их доверие и уважение к военной форме.
Множество писателей вдохновила на создание авантюрных романов история кавалера де Бомона. Личный шпион Людовика XV при русском дворе большую часть своей жизни прожил в облике женщины. Под видом девицы Лии де Бомон он приезжает в Петербург, знакомится с фрейлиной императрицы Надеждой Штейн и через нее входит в доверие к самой Елизавете. Так французский шпион становится не более и не менее, как “чтицей русской императрицы”, допущенной в интимные покои властительницы.
Для обманщика бывает очень важно выдать себя за честного человека: иногда за важную персону, а порой за незначительного доверчивого простачка.
Знаменитый русский адвокат начала века Ф.Н. Плевако рассказывал об одном случае наглого грабежа, в котором был замешан знаменитый преступник того времени “червонный валет” Шнейер.
“В Москве к крупному ювелирному магазину, торговавшему ценными принадлежностями религиозного культа, подъехал в карете солидный, элегантный господин. Зашел в магазин, попросил вызвать хозяина.
– Мне нужно богатое облачение для архиерея.
Ему подали облачение и митру.
– Митра бедна. Ее нужно украсить бриллиантами и драгоценными камнями.
На белой материи перед Шнейером разложили драгоценные камни.
– Наш архиерей такого же роста, как вы, – сказал он, взглянув на хозяина. – Померьте, пожалуйста, облачение.
Приказчики облачили хозяина, надели на него митру и дали в руки посох. Покупатель попросил хозяина пройтись по магазину. И когда тот отошел от него, быстро свернул платок с драгоценными камнями, сунул его в карман, вышел из магазина, сел в карету и поехал. Все растерялись. Потом, спохватившись, выбежали на улицу сначала приказчики, а за ними – хозяин в полном архиерейском облачении, размахивая посохом и крича: “Держи его!”
Народ и городовые в недоумении бежали за архиереем и схватили прежде всего приказчиков, бежавших впереди”.
А вот профессиональным карточным игрокам приходится решать задачу другого плана. Анатолий Барбакару в своей книге “Записки шулера” пишет, что хорошо играть в карты – еще полдела. Главное – убедить потенциального партнера, что ты играешь не лучше его. Некоторые шулеры достигали в этом такого искусства, что обманывали не только доверчивых непрофессионалов, но и своих “братьев по ремеслу”. Вот пример из его книги.
“На привозе растерянно стоял сельский гражданин. В немыслимых полосатых штанах, в немыслимом клетчатом пиджаке на вырост, лоснящемся от огородной грязи, в соответствующей костюмному ансамблю кепке набекрень. Растерянно рылся в карманах, искал чего-то. Выворачивая, извлекал на свет Божий их содержимое: грязные тесемки, огрызки бублика… И вдруг – засаленную колоду карт и стопку, толстенную стопку разнокалиберных грязных купюр.
– Что, батя, посеял? – сладко посочувствовал возникший подле гражданина один из хозяев этого не самого уютного места под солнцем.
– Шо? – отозвался батя, не прерывая поисков.
– Ты шо, батя, в карты играешь? – явно подхалимажно сбился на сельский говор подошедший.
– Та, играю, – доверчиво, как соседу через плетень, подтвердил гражданин.
Что тянуть? Заманил этот привозный подхалим мужичка в игру. Мужичок его и нагрузил на восемнадцать штук. И пришлось платить. Потому как кличка у мужичка была Маэстро”.
Виртуозно использовал общественные стереотипы бродячий фокусник отставной штабс-капитан Григорьев, гастролировавший в русской провинции в 70-х гг. прошлого века под громким именем “граф Калиостро“. Как правило, все его фокусы были незамысловаты по технике, но гениальны по идее.
Так, на одном из его балаганов висела крупная вывеска: “ЗДЕСЬ УГАДЫВАЮТ”. Заплатив гривенник, посетители через узкий сквозной проход по одному человеку попадали в маленькую отгороженную комнатенку, имевшую весьма таинственный вид. Стены ее были обиты черным сукном, посреди на небольшом возвышении стоял черный стол, в центре которого находилась черная ваза, прикрытая черной же салфеткой.
У стола стоял сам “граф Калиостро”, учтиво встречавший каждого посетителя.
– Потрудитесь окунуть палец в вазу, – предлагал он.
И когда посетитель исполнял это, “Калиостро” предлагал поднести палец к носу:
– Прошу вас понюхать!
Посетитель нюхал и, выражая неудовольствие, как правило, восклицал:
– Да это же обыкновенные помои!
– Поздравляю вас, вы угадали! – торжественно восклицал “Калиостро” и, быстро проводив к выходу ошеломленного посетителя, впускал нового клиента.
Формально “Калиостро” выполнял обязательство, данное им при входе в балаган: здесь действительно угадывали, хотя все посетители, естественно, полагали, что угадывать или гадать будут им. Такова ярмарочная традиция, и отставной штабс-капитан прекрасно играл на сложившемся у людей стереотипе.
Но самое главное, одураченные посетители не спешили рассказывать о своем позоре друзьям. Кому же хочется выставлять себя простаком? Многие даже рекомендовали своим знакомым посетить балаган мошенника. Срабатывал главный стереотип: никто не хотел видеть обманутым только себя.
“Калиостро” же приписывают и “фокус” с людоедством, который он обычно демонстрировал в последний день пребывания в каком-нибудь захолустном городке. В афише писалось, что знаменитый маг и иллюзионист Калиостро в последнем акте представления съест живого человека. Публика, заинтригованная таким сенсационным заявлением, не скупилась на гривенники.
В конце выступления, когда напряженное ожидание достигало предела, “граф Калиостро” выходил на авансцену и обращался к зрителям: “Согласно своему обещанию съесть живого человека, покорнейше прошу кого-нибудь из вас пожаловать ко мне сюда для эксперимента”.
За этим следовало гробовое молчание, а потом зал взрывался яростными криками и ругательствами. Публика понимала, что нахальный “граф” опять провел ее. Но что тут можно было поделать?
А маг вовсю продолжал ерничать и настойчиво продолжал призывать на сцену добровольцев. Наконец он начинал обращаться персонально к самым знаменитым людям городка, обычно сидевшим в первых рядах, например к исправнику:
– Не угодно ли вам быть съеденным?
– Нет, не угодно, – сердито отвечал тот.
– Тогда, может быть, вам? – обращался он к какому-нибудь почтенному надворному советнику.
– Нет уж, сударь! – отвечал напуганный перспективой чиновник.
В этот момент недовольные крики начинали постепенно переходить в смех: галерке было приятно видеть напуганное иллюзионистом городское начальство.
Правда, говорят, однажды подвыпивший купчина потребовал выполнения номера.
– А ну-ка, слопай меня, коли не подавишься, – заявил он, взобравшись на сцену.
– С удовольствием, – не моргнув глазом заявил граф. – Извольте наклониться, я начну с шеи. – И он изо всех сил укусил незадачливого купца. Тот, громко вскрикнув, вырвался от “людоеда” и убежал прочь. На том представление и закончилось.
Так как же защититься честному человеку от мошенников и пройдох с их изощренными технологиями и способами “относительно честного изъятия денег”. Вот что советовал испанский писатель XVII в. Бальтасар Грасиан: “Не обманывайся в людях. Этот род заблуждений самый опасный и самый обычный. Понимать жизнь и разбираться в людях – далеко не одно и то же. Великая премудрость – постигать характеры и улавливать настроения. Людей столь же необходимо изучать, как книги”.
Подготовила Татьяна ДОЛГАЯ
