ЭДУАРД ЛИМОНОВ:
– В субботу утром от меня уходила женщина, которая позвонила мне накануне, то есть в пятницу вечером, уже почти ночью, было 23 с чем-то, и сказала, что хочет повидаться со мной и взять у меня интервью. Я сказал: давайте прямо сейчас? Она несколько ошалела, а потом говорит: давайте я вам сейчас перезвоню. И перезвонила минут через тридцать, сказала, что приедет, и приехала где-то во втором часу ночи. Я ее никогда не видел до этого. Приехала она с бутылкой коньяка, весь коньяк мы выпили и где-то в четвертом часу легли в постель. Рано утром, где-то без десяти девять, она ушла, так как ей куда-то было нужно. Когда она уже уехала, я подумал, что ведь она могла оказаться какой-нибудь страшной, жуткой бабой, но она, слава Богу, оказалась очень симпатичной женщиной, правда, немного не в моем возрасте, несколько постарше, чем обычно, лет так двадцать семь – тридцать.
Ближе к вечеру я был приглашен на запись передачи канала ТВ 6 Москва “Акулы политпера”. Происходило это все в Останкине на улице Ак. Королева, 12. Создалось впечатление, что журналисты были не акулами, а кроликами. Кое-кто был злобным кроликом, а кое-кто более доброжелательным. Сломить им меня не удалось, на мой взгляд, да двое ребят, которые были там со мной, считают так же. Не знаю, что потом смонтируют, но в студии я, без сомнения, победил.
После этого я с ребятами прогулялся до метро, приехал вместе с моим охранником домой, поужинал и поехал на вокзал, откуда в 0.10 отправился на поезде в Петербург. Приехали мы в 8.50, на вокзале меня встретили ребята из питерского отделения нашей партии, мы сели в машину и отправились в нашу штаб-квартиру. Там я позавтракал, попил чаю и отправился на съезд возрожденной партии КПСС, то есть наших союзников, и около часа выступал. Затем я поехал в клуб моряков, где тоже должен был выступать, собралось очень много молодежи, целый зал молодых людей, человек, наверное, шестьсот. Очень много было наших национал-большевиков: все с повязками, все красивые и молодые. Я влез на сцену и с трибуны два часа говорил.
После этого мы опять поехали в штаб, заехав по дороге на Дворцовую площадь. Бывая в Питере, я каждый раз обязательно заезжаю туда. И ночью в 0.35 снова мы с моим охранником сели в поезд и рано утром в понедельник в 10.03 были в Москве. Вот видите, какой интересной и насыщенной жизнью я живу.
АНДРЕЙ ГОРДЕЕВ:
– В субботу вечером у нас (“Манго-Манго”. – Ред. ИД “Новый Взгляд”) было два концерта, соответственно, вся первая половина дня прошла в подготовке. И в этот день я разорвал животное. Дело в том, что я постился, не знаю, правильно ли, но я не ел мяса, иногда ел рыбу, а в последнюю неделю вообще ни рыбы, ни мяса. И вот между первым и вторым концертом я купил копченую курицу. Мне почему-то очень захотелось, хотя я ее ненавижу. Когда минуло двенадцать, я после концерта со сладкой улыбкой маньяка подошел к этой курице, неторопливым движением раздвинул ей ноги и медленно разорвал ее на две части. Она даже не пискнула. Пищала она потом у меня за ушами, когда я медленно и с наслаждением ее пережевывал. Как курица закончилась, я не заметил, рядом со мной осталась лежать лишь дымящаяся груда костей, хрящей не осталось – я их все съел.
А в воскресенье была Пасха: крашеные яйца, куличи, мы навестили своих родных, в общем, обычная Пасха в тихом, семейном кругу.
ЮРИЙ АЙЗЕНШПИС:
– Вообще у артистов и продюсеров выходные – это очень редкое удовольствие. Но в субботу выдалось свободное время, и у меня был «родительский день». Я весь день занимался с сыном: играл с ним, рисовал, собирал конструктор. Потом мы с ним ездили в семейный клуб, где он тоже развлекался.
А воскресенье прошло во всяких творческих встречах с композиторами, поэтами и аранжировщиками. Потому что Владу (Сташевскому. – Ред. ИД “Новый Взгляд) предстоит большая работа – он заканчивает запись своего пятого, юбилейного альбома.
P.S. Кстати, завтра у маленького Миши Айзеншписа день рождения… Завтра ИД “Новый Взгляд” будет его поздравлять!
НИКОЛАЙ ТАБАШНИКОВ:
– Что касается моего уик-энда, то я буду краток, так как ничего особенного не происходило, кроме того, что в пятницу я посетил город Киев. Впервые в жизни, после нескольких неудачных попыток я добрался туда вместе с «Партийной Зоной».
Все прошло неплохо, за исключением ужасного приема с киевской стороны: дело в том, что организация была поставлена из рук вон плохо, то есть нам не предоставили ни гостиницы, ничего… В одиннадцать часов утра мы приехали, нас покормили и сразу же отправили на площадку. А в одиннадцать вечера отправили обратно. То есть даже не помыться после поезда. Но это нисколько не омрачило мое впечатление от самого Киева. Хоть и чуть-чуть, но я успел по нему побродить, посетил парочку баров, поел там супа с галушками, салатов местных… Киевляне, конечно, меня просто потрясли: они во все, кроме, может быть, чая и спиртных напитков, добавляют чеснок. Поэтому по городу разносится чесночный флер. Он нисколько их не смущает. Но это здорово – наверное, именно поэтому они все так пышут здоровьем. Погода было прекрасная. Из Москвы уезжали, все было так сумеречно, а туда приехали – все цветет, солнышко, просто праздник какой-то. Что касается самого концерта, то он прошел хорошо, я снял сюжетик, и мы поехали обратно.
В субботу днем мы прибыли в Москву, я был достаточно уставший, потому что предыдущий денек выдался достаточно тяжелым. Это был день наступающей Пасхи, и я решил провести его вместе со своей подружкой. И, не заезжая домой, отправился к Жене, и мы очень славно провели время. Я наконец-то принял душ, мы чуть-чуть погуляли по городу. Правда, на крестный ход не пошли, хотя церковь была буквально под окном. Мы решили, что и вместе нам не плохо. В двенадцать часов мы начали есть яйца и по кусочку мяса: хотя мы не говели, в полночь мы торжественно разговелись. Вся пасхальная ночь была очень трогательной.
На следующий день я проснулся и поехал домой, где мы с родственниками продолжили пасхальные празднования. Весь день я провел дома, а вечером мы с братом и сестрой допили остаточки очень вкусного виски, которое у меня было, а мама выпила чуть-чуть вина. Так что сам уик-энд я посвятил именно отдыху, чему, собственно, он и должен быть посвящен.
