Актуальное интервью
Евгений Фридлянд – заклятый враг для одних и профи высочайшего класса для других… Впрочем, он – безусловный профи и для тех, кто его на дух не переносит.
Он входит в первую тройку продюсерско-менеджерского института в стране. В его активе – “Браво”, Меладзе, тур, уже ставший легендарным, “Горького Парка”, сольники (тоже мифологизированные), Меладзе в “Олимпийском”, Трубач (который Николай, смотрите фото).
Фридлянд – трудоголик, трезвенник, набожный (вообще ни в какие ворота не лезет!) человек, очень странный в контексте нашего шоубиза. Он готов биться до последнего, чтобы доказать, что все, за что он берется, – золото.
И доказывает.
Теперь я объясню, почему так странно выглядит материал. Он – сотая часть того, что мы с Е.Ф. наговорили на пленку… Я решил разбить разговор на многая части и так – по кусочкам – его публиковать. Прелесть рассуждений Е.Ф. в том, что, с какого места не публикуй – архизанимательное чтение. Первая часть появится послезавтра, в “Джокере-МК”.
На фото Кати Гайка – два монстра: Валера Меладзе, монстр вокала, и наш герой, слева, – монстр менеджмента.
Интересного вам чтения – и ждите продолжения!
Отар КУШАНАШВИЛИ.
– Я очень хорошо знаком с каждым из этих людей, которые участвовали в этой передаче, и я посчитал ниже своего достоинства говорить о том, что я не знаю, кто такой Бари Алибасов.
– А можешь ты на русском языке сказать, почему этого нельзя делать в отношении того, кто пашет рядом с тобой в огороде?
– Да потому, что людям нельзя давать возможность знать о той грязи, которая происходит внутри этой тусовки, потому что скандал между руководством Большого театра ничего, кроме плохой посещаемости, не принесет. Должен быть какой-то ореол, нужно что-то высокое людям. Эти разговоры, кто кого трахнул, или кто у кого что украл, у кого какая ориентация, скоро доведут до того, что придут другие люди, придет из сразу много, и нас забудут. Придут фирмы EMI, BMJ, с совершенно для нас новыми взглядами на все в шоу-бизнесе, и сделают так, что на самом деле будет красиво, что люди просто забудут, что есть я, Алибасов, Айзеншпис. Мы до этого допрыгаемся. Уже сейчас я на 100% уверен, что, кроме тусовки, обсуждением передачи “Профессия” с участием известных продюсеров, никто не занимался. Простым людям совершенно наплевать, кто там между собой не может поделить лавры первенства. Людям нужны Леонтьевы, Вайкуле, Меладзе, а не Фридлянды, Айзеншписы и Шульгины. Это все смешно. Что касается меня, то я никогда не скажу прессе одно, а за глаза другое.
Я на самом деле могу подойти и совершенно нормально поздороваться и с Алибасовым, и с Айзеншписом, и с Шульгиным, и с Матвиенко – с любым из них. Мне никогда не будет стыдно за то, что я где-то что-то сказал. Мне просто интересно, в каком контексте говорил Алибасов, что он не знает такого продюсера Фридлянда, потому что буквально за несколько месяцев до того, как он снимался в этой передаче, мы встречались в одном из музыкальных магазинов, и он целовался со мной, жал руку и спрашивал, как у нас дела.
– А с точки зрения самолюбия просто профессионального. Ты в прошлом году был признан лучшим в этой профессии, и ты мне сказал за год до этого, что через год мы возьмем, я тоже имел грех получит эту статуэтку. С точки зрения самолюбия, кто впереди тебя, после каких фамилий твое имя стоит на этом поприще продюсерском?
– Матвиенко рядом.
– А старички? Я знаю, что ты очень критически относишься к их нынешним деяниям. Я имел разговор с попечителем твоего особого пунктика, он говорил, что ты номер один, кто уже наступил на пятки, но он говорит, что ты слишком зациклен на важности собственного мнения. Может быть, он ревниво относится к твоим словам насчет Влада?
– Может быть…
(Купюра – см. редакционное послесловие.)
…И я, хотя сегодня Меладзе находится на гребне, сегодня мы собрали “Олимпийский”, и сегодня готовятся новые альбомы и собираются сниматься новые клипы, считаю, что Меладзе для меня все равно определенная ступень. Я не могу до старости заниматься Меладзе, вернее, я могу им заниматься, но не только им. Он тоже не может только петь со сцены, он наверняка будет заниматься бизнесом, может, захочет сниматься в кино. Это нормальное совершенно явление. Но я тоже должен расти, мне интересно попробовать себя в другой музыке, с другим исполнителем. Я считаю, что человек должен делать обязательно какие-то новые шаги. То, что касается наших старичков, в последнее время ни один, ни другой ни одного шага не сделали. Они топчутся на месте, причем уже много лет. Пошив новых костюмов для группы “На-На” и написание каких-то других песен и аранжировок – это не шаг вперед.
– Но это ты задаешься такими высокими целями, а курс доллара с каждым днем растет, для тебя оскорбительно называть это все просто коммерцией?
– Для меня оскорбительно. Я не занимаюсь этим.
– Да, ты не занимаешься, а как раз в разнице и дело. А скажи, что происходит с таким человеком, хочу выбить из тебя совершенно две нейтральные характеристики, что происходит с Володей Пресняковым, некогда кумиром всей страны? Считаешь ли ты альбом Преснякова “Слюньки” альбомом года?
– А ты как считаешь?
– Я считаю, что нет.
– Я тоже такого мнения, я об этом сказал еще задолго до выхода этого альбома. Мне дали кассету, где были наиграны, т.е. была сделана демо-запись песен из этого альбома. И мне сказали, что шансов у этого альбома нет. Я очень хорошо отношусь к Преснякову, он очень талантливый человек, таких в нашей стране мало. Его испортило его окружение. Люди, которые боятся сказать ему, что он делает что-то не так, люди, которые не заставляют его работать много. Работать мало в нашем бизнесе нельзя: можно либо не работать вообще, либо работать много. Если Володя прочитает эти слова, он задумается о том, кто вокруг него и кто с ним, кто на самом деле против него, а кто за, кто действительно ему помогает, а не мешает. Он задумается и все сможет поправить, потому что у него большое будущее.
– А как ты относишься к убеждению Тани Ковалевой о том, что после концерта “Замок из дождя” в “Олимпийском”, так же, как, собственно говоря, с Валерой, нужно было артисту такого гранд-класса взять паузу и ездить только за гигантские деньги, сразу вдвое повышать цену.
– Цена концерта вообще понятие условное. Потому что на концерт Киркорова билеты могут продаваться по 200 долларов, а на концерты Меладзе они по 200 долларов никогда стоить не будут. Будут стоит по 20 долларов. Но количество людей, которые могут заплатить двести и двадцать, – между ними большая разница. Киркоров может работать в тысячном зале и собирать по 200 долларов, мы можем работать по 20 и собирать “Олимпийский”. Люди и так у нас бедные. Люди же не могут пойти на любимых артистов. Если мы сейчас объявим, что мы стоим 20 тысяч долларов, нас никто не возьмет. Нас возьмут на презентацию какого-нибудь банка или на эк… в какой-нибудь город, а простой зритель так и не придет. Я никогда не появляюсь в тех местах, где Валера выступает перед бизнесменами, мне не интересно там, мне интересно посмотреть реакцию и отдачу зала. Я всегда поеду с большим удовольствием в город Херсон или в город Борисоглебск посмотреть концерт Меладзе, чем я поеду смотреть его выступление перед российским кредитом. Для меня цель №1 – не сколько стоит его концерт, а насколько его хорошо зрители принимают. Это самый важный момент в этом бизнесе. Я даже не назвал бы это бизнесом, это творчество. Вот когда я занимаюсь съемками клипов или рекламой концертов в “Олимпийском”, это определенное творчество, оно всегда разное. Никогда нельзя сказать, что у кабаре-дуэта “Академия” и у Меладзе одинаковая реклама, совершенно разная.
Стенографировала Лена ЛОМАКИНА.
ОТ РЕДАКЦИИ. Текст интервью значительно купирован цензорской дланью учредителя газеты Евгения Ю.Додолева; сокращения с главным редактором не согласованы в связи с тем, что данный текст был предоставлен слишком поздно (в день верстки газеты).
