Е.Ф. как ходячая дезинфекция рашен шоу-бизнеса
ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ. Русский шоу-бизнес как особая, извращенная, сфера человеческой деятельности, больше психической, нежели умственной, – очень удобная в ругательном смысле тема. Про дремучесть и вонючесть его, шоу-бизнеса русского, не писал только ленивый. Даже простой читатель, пресыщенный утонченной цивилизацией, в курсе того, что небо немилостиво к тем, кто хочет утвердиться в шоу-бизнесе. Выживают только самые стойкие, самые дюжие, самые иммунитетные, люди средней ранимости (ну, я имею в виду – с повышенным порогом болевым, малочувствительные то есть).
Выжить очень трудно, потому что все построено по строительным законам джунглей, а в джунглевых зарослях сантименты презираются.
Я до сих пор не понимаю, как даже не выжил, но процветает Женя Фридлянд: стойкость он не излучает, дюжий – это не про него, с иммунитетом – туда-сюда, до очевидного импульсивный, а от сантиментов (хотя тщательно скрываются, но как только улыбкой освещается лицо, ты понимаешь все) распирает.
Женя Фридлянд, менеджер номер один на сегодня в наших пределах, смотрелся всегда и смотрится сегодня чужеродным телом в контексте дела, которым занимается, себя забыв, но с упоением.
ХОЛОДНЫЕ ОГНИ. У Фридлянда биография настолько колоритна, что спешно сопоставляешь ея с прожитыми днями и обнаруживаешь поразительно-разительную пропасть. В смысле – несоответствие, но такое, что – дай Бог каждому.
Не вдаваясь в детализацию героической биографии Е.Ф., можно просто обозначить вехи: “БРАВО”, тур “Парка Горького” по стране, наделавшего шороху на много лет вперед, превращение одареннейшего Валерия Меладзе из предмета локальных восторгов в суперзвезду.
Неумолчный гул вокруг имени Фридлянда вызван к жизни именно этим: рекордной насыщенностью послужного списка.
За последние полтора года имя это стало только что не нарицательным, и фигуру Е.Ф. воспринимают как некую патриаршую, что абсурдно изначально, потому как объекту… 28 лет.
ДВЕРЬ. Из “Браво” Е.Ф. ушел общепризнанным менеджером, под неслышные аплодисменты профи, наполовину удовлетворенным, потому что уход был в некотором смысле спровоцированным, а посему муторным. Ф. до сих пор не скрывает сожаления по сему поводу.
Что-то такое нечеткое (до сих пор нечеткое) про раздоры между Хавтаном (головой “Браво”, его вождем) и Е.Ф. носились в воздухе, было много толков на этот счет, но сам Фридлянд упорно не соглашается говорить на эту тему ни одним языком, кроме дипломатического. Да, была размолвка, но это так, рабочее. Хавтану вдруг показалось… впрочем, это чисто рабочее. Время работы с “Браво” считаю лучшим. Ну, немножечко обиженным себя считаю, но в каком смысле? В том смысле, что была как бы подвергнута сомнению моя профессиональность, а я такого повода не давал.
Ни одного худого слова про худрука “Браво”.
Я пишу про это, потому что даже этот момент выделяет Е.Ф. из ряда, где обыкновение – злословие, где даже просто матерность – это еще семечки на фоне того, что могут в смысле палок в колеса сотворить соратники и коллеги в кавычках. Е.Ф. по этим правилам играть не хочет, хочет – и играет по иным.
(Дело в том разве, что сразу после ухода гордой рабочей лошадки Е.Ф. из группы ее дела сразу крахнули? Он посегодня искренне любит эту группу, почитает высокопрофессиональной, и дело в том только, что его потенциал по прихоти Хавтана остался до конца невостребованным в “Браво”, вот чего жалко-то).
Да, он играет по-другому.
Только чудак в настоящих условиях мог взяться за организацию полнокровного тура в малокровной стране. Этим чудаком оказался Фридлянд, который и сегодня, после фурора, говорит, что ему было просто интересно: потянет он, нет? Только из профессионального любопытства он взялся за неподъемное предприятие.
На “Горьки Парк” народу везде было – битком.
Но Ф. не ставит себе в заслугу аншлаги. Он предпочитает лестно отзываться о высоком уровне русских янки, о том (самую малость гордыми словами), что, наверно, он тоже приложил руку к тому, чтобы люди увидели-услышали: вот она, оказывается, какая – профессиональная музыка! (А надобно вам сказать, что из существа полуоранжерейного, когда речь заходит о фанере, Ф. превращается в злейшего, язвительнейшего, саркастического мена, праведно полагая фанеру позором несусветным).
Случай с “Горьким парком”, уже вошедший в еще не написанный учебник по менеджерству в постсоветских условиях, выявил одно архиважное и первостепенное свойство Фридлянда как профи: он работает только с теми, кто ему импонирует. Он очень привередливый, Фридлянд, гонораром его не купишь, если имя спорное, но если – мастерское, гонорар, оставаясь существенным аспектом, уходит на второй план.
Во всяком случае, так обстояло дело с последним замыслом Фридлянда – сделать из одухотворенного Валеры Меладзе доступную отдушину для всех – ну, как можно большего количества людей то есть.
Разумеется, тут же нашелся батальон людей, выразивших недоумение по поводу сего шага Жени и нашептывавших ему предостерегающие слова относительно обреченности Меладзе в коммерческом смысле. (Причины скепсиса назывались разные: и музон слишком не от мира сего, и облик артиста оставляет желать…)
Фридлянд полгода назад поделился со мной полнейшей убежденностью, что, если в Валерку вложить энную сумму, он будет греметь.
На сегодня, когда я пишу этот полуэтюд о Жене, Меладзе – один из самых разъездных и любимых публикой артистов страны.
И те же люди, что отпускали разные порции язвительностей в адрес Жени, теперь смущенно выговаривают: признаем, признаем.
Фридлянд убежден, что “люди соскучились по Настоящему, в том числе по Настоящей музыке, и надо только умно ее подать и умно продать”.
Он странным образом щепетилен: говорит, что его имя пока не замарано, и он за позорище какое-нибудь не возьмется: так дорого дается репутация, чего ею размениваться?
ПЕРЕРОЖДЕНИЕ. Любого объем работы, который проделывает Е.В., если не согнул бы в три погибели, то уж точно опустошил бы, а Ф., когда его ни захвати, преисполнен несоветского энтузиазма и оптимизма (хотя прозы, о которой в материале ни слова, в будни очень много, и очень часто для Ф. прозы очень неприятной).
Для многих контора под названием “РАЙС МЬЮЗИК”, в которой ныне вкалывает со товарищи Е.Ф., ассоциируется в первую голову с ним, и это объективность, как ее ни интерпретируй.
Фридлянд – трудоголик со вкусом и без зашоренности, которая отличает трудоголиков.
Поэтому для меня Фридлянд – хороший трудоголик.
Очень скромно поставлю точку: его профессия в том, чтобы, по большому, хороший музон доходил для нас в хорошей форме.
Тот музон, за который бьется Е.Ф., до нас доходит, вот что.
Отар КУШАНАШВИЛИ.
ПОСТСКРИПТУМ. АКТИВ. Все бы хорошо, и моя сага о Е.Ф. была бы признана кондиционной, когда бы я так не расстроил свое окружение, людей чрезвычайно осведомленных, тем, что не знал очень важных фактов из жизни персонажа.
Например, того, что именно он занимался повсеместными маршрутами – тем самым историческим туром взорвавшей страну – “АГАТЫ КРИСТИ”. Это в его активе плотнейшие маршруты и очередной фурор. (Если вы хоть приблизительно помните график тура “Агаты”, вы должны помнить, что на передых и у музыкантов, и у организаторов было по полдня).
Или, например, того, что с уже помянутым Меладзе дела обстояли хлеще, а я этого не подчеркнул, Монстры шоу-бизнеса (кстати, неверовавшими в успех были и Иван Демидов, и Игорь Крутой, теперь признающие, что Фридлянд – кудесник) отказывались верить в Валеру, иметь с ним рабочие отношения. А мне пять месяцев назад Е.Ф., улыбаясь, спокойно сказал, что, он будет не он, Меладзе через три месяца будет суперзвездой. Что сказать? Ф. так все устроил, что Меладзе стал таковым еще раньше.
Это из области недоступного разумению.
А “блюститель графика” – это штатовская идиома, означает принадлежность Е.Ф. к когорте людей, отвечающих за маршруты настоящих профи.
О.К.
Слева – возбужденный автор, справа – гигант шоу-бизнеса Е.Ф.
