Московская Капотня – район, где нельзя оказаться случайно. Сюда можно приехать только по делу, если у вас такая работа, что вечно приходится слоняться по разным дырам…
Первое упоминание о Капотне восходит аж к XIV веку, но вовсе не стоит думать, что у этого места славная история. Просто даровано было пространство какому-то хану Капоте, принявшему православие, а он возьми – да построй здесь сельцо. И храм, соответственно. Вот и вся история.
Ныне Капотня считается частью Люблинского района Москвы, но не это делает Капотню столь знаменитой. Просто здесь, к ужасу обитателей окрестных районов города, находится НПЗ – нефтеперерабатывающий завод. О впечатлениях жителей Капотни говорить не приходится – привыкли.
Если вы, к примеру, летите в Москву на самолете и сесть вам суждено во Внукове или Домодедове, то над Капотней вы пролетите. И хоть днем, хоть ночью, но заметите неугасимый факел, горящий на заводе – мрачные отблески пламени ложатся на город, на тучи, на реку… Это сжигают попутный газ. Сжигают много десятилетий, не останавливаясь ни на секунду – так в аду не гаснут топки… И плевать мы хотели с самой высокой заводской трубы, что во всем мире газ-попутчик давно научились отделять и использовать.
Нефтеперерабатывающий завод дает жизнь Капотне – практически все взрослое население работает на НПЗ. Одновременно завод губит этих людей – какие еще нужны замеры атмосферы и ПДК (предельно допустимые концентрации – Авт.), когда достаточно просто открыть окно и потянуть носом, если вы живете в радиусе десяти километров от Капотни! А местные, как обитатели острова, на котором неистребима проказа, – из категории отверженных. Они – рабы НПЗ, его жертвы, его заложники. Ни они, ни завод уже не могут существовать друг без друга. Без людей, ежедневно сокращающих здесь свою жизнь, завод встанет. А люди эти, окажись они в другой жизни, без запаха нефти, заболеют и зачахнут. Привкус нефти передается из поколения в поколение, со спермой, с материнским молоком, с первым глотком воздуха, с последним предсмертным стоном.
В выходной Капотня как будто вымирает, потому что стоит завод, и прерывается естественный ход событий. Делать нечего, остается только пить, и уже с восьми утра на лавочках у подъездов появляются пьяные. Но скоро куда-то уползают, и скуловоротная скука царит над Капотней. В субботу развлечение – ярмарка подержанных товаров. И нищие продают нищим свой нехитрый скарб и тряпье.
В воскресенье в местном храме Рождества Пресвятой Богородицы собрались люди. Женщины и дети, мужчин мало. После службы некоторые остались, и, польщенная вниманием, лениво слонялась по церкви общая любимица – храмовая кошка Мурка. Казначей храма Раиса Дьячкова машет рукой:
- Да что вы говорите, какая жизнь?! Да знаете ли вы, что половина всех детей-дебилов Люблинского района приходится на Капотню? Что наши дети полупрозрачные от болезней? Наташа! – кричит она и машет рукой, – подойди сюда, детка…
Плохо одетая десятилетняя Наташа смотрит застенчиво. Цвет лица – зеленоватый, нездоровая припухлость.
- Наташа, скажи, почему ты на службе не была… – просит Дьячкова.
- Я пошла уже, да голова закружилась, прямо поплыла, – говорит девочка, – я домой вернулась и плакала, что литургию пропустила…
- А мы картошку с огорода когда жарим, знаете, как нефтью пахнет! – вступает в беседу ее подружка.
На погосте, что рядом с храмом, могилы ухоженные. Сразу заметно, что очень много лежит молодых.
- Редко кто из наших, выйдя на пенсию, долго живет, – продолжает Дьячкова. – Умирают почти сразу… У нас здесь, на освященной земле, лежат и христиане, и иноверцы. Перед Богом все едины, а мучились в этой жизни вместе…
Храм невысок, но заметен. Он отстраивался и погибал трижды. С 1938 года здесь, в доме Бога, поочередно были колбасный и резиновый цехи, пивная, туалеты… Два года назад храм освятили заново.
Система рабская, безысходная, и она тоже в генах: завод-магазин-дом. Это уже для семейных. Для трудовой смены вносятся коррективы: завод-магазин-к Таньке-завод. Для мелкой поросли, напрасно пытающейся стрельнуть у нас закурить – кино. И секция художественной гимнастики плюс курсы английского языка. Но это для этих, интеллигентов, а таких в Капотне немного…
В ДК идет крутой фильм под названием “Лох – повелитель воды”. Мелкая капотненская шпана путается под ногами, тискает одноклассниц, визжащих на всю улицу, но почему-то не спешащих уйти, и полушутя втирает друг другу в репу. До кино – час. А после кино?
“В среду и в субботу ждем мы вас, наша дискотека – просто класс!” – этот плакат расклеен в Капотне повсюду. Да, вчера была
дискотека, и несколько сот пар плясали на паркете, высоко вскидывая ноги и зады, и долго потом выясняли отношения по округе, и багровая, апоплексическая Луна тяжело нависала над Капотней, а звезд не было видно.
- Слушай, – сказал приятель, – смотри – все пьяные, а ни один магазин не работает…
Мы подошли к двум парням, считавшим деньги на ладони:
- Ребята, а где здесь вина достать?
- А вон в “красный” иди, там Дунька, постучишь, она даст, – охотно ответили ребята. – Или по тропинке, там мужики торгуют…
Чистый, солнечный воскресный день висел над Капотней. Капотня икала и ворочалась в сырой и животной своей жизни, “добавляла” и тосковала, что завтра понедельник. Знаете, почему понедельник считается в России тяжелым днем? Потому что нельзя опохмелиться с утра.
Игорь ВОЕВОДИН.
Фото Михаила ВОЛКОВА.
