Максим Леонидов: Моя задача – спрятаться, а не вылезать!

Максим Леонидов

График легендарного музыканта, певца и артиста Максима ЛЕОНИДОВА очень насыщенный. Свою активную концертную деятельность он успешно совмещает с работой в театре. Артист задействован во многих спектаклях, самыми известными из которых являются мюзиклы «Продюсеры», «Растратчики» и «Пола Негри». Специально для Издательского Дома «Новый Взгляд» Максим согласился дать эксклюзивное интервью, выдержки из которого мы приводим.

- Максим, в своей жизни вы давали интервью тысячи раз. Наверняка, есть вопросы, от которых вы устали, которые постоянно задаются. А существуют ли вопросы, которые могут вывести вас из себя, может даже разозлить?

- Нет. Меня выводит из себя, когда журналист не готов к интервью. Когда он приходит и не знает, с кем он встречается. Это меня действительно обижает, честно говоря! Обижает не столько моё самолюбие, сколько мне становится досадно, что я трачу время на это. У нас сейчас такое «время дилетантов», понимаете… У нас все могут заниматься всем! Врачи поют на «Евровидении», манекенщицы снимаются в кино – и такое ощущение, что все всё умеют. А на самом деле, никто ничего не умеет! (Смеётся). Поэтому, я очень ценю профессионализм и ненавижу дилетантизм.

- Любой артист или певец – это некая маска, имидж, который любит публика. А вот что бы сказал просто человек Максим Леонидов об артисте Максиме Леонидове? Это разные люди?

- Вы знаете, это тот редкий случай, когда у меня нет ни имиджа, ни маски, и, честно говоря, я этого не люблю и не понимаю. Бывает, я вижу на сцене какого-то идиота, а мне говорят: «Это маска у него такая, а на самом-то деле он умный и мудрый человек». Я не понимаю, зачем нужно нацеплять на себя маску идиота, поэтому я и не люблю маски.

- То есть, сейчас вы естественный?

- Да, я такой, какой я есть. Другое дело, что иногда артист начинает немного интересничать. Ну, скажем, таинственность Гребенщикова, безусловно – немножко наигранная, чуть искусственная, но это не значит, что он становится кем-то другим и примеряет на себя маску другого человека. Всё равно, самые любимые мною артисты никогда и никого из себя не корчат, потому что они сами по себе интересны. Имидж себе придумывает тот, кто ничего из себя не представляет: а давай ты будешь загадочной красавицей?! Ну, давай.

Максим Леонидов

- Что для вас сложнее в плане работоспособности и отдачи – с сольным концертом выступить или выйти на театральные подмостки и сыграть в мюзикле?

- На театральные подмостки мне выходить страшнее, я объясню почему. Потому что в концерте я сам себе хозяин. Если у меня что-то не получилось, забыл слова или что-то ещё, то я просто всё остановлю и скажу: «Ой, чего-то я слова забыл! Давайте пропустим или заново начнём, или вообще эту песню сегодня петь не будем – не пошла!». Но я не могу этого сделать в спектакле. Когда есть какой-то музыкальный номер, сидит оркестр из двадцати пяти человек, и если я с ним «разъехался» по какой-то причине – это катастрофа. Если вы видели спектакль, например – «Продюсеры», то там есть номер в тюрьме. Это такая филигрань! Шаг вправо, шаг влево, на одну секунду замешкался и всё – оркестр «убежал»! И ты его уже потом не догонишь, потому что это не ровная форма! Поэтому в театре я нервничаю, конечно, гораздо больше, чем перед собственным концертом.

- Кстати говоря, про этот номер в тюрьме в мюзикле «Продюсеры»… А кому пришла идея вставить в него фрагмент «Секретовской» песни «Я люблю буги-вуги»?

- Да кому-то из нас, я уже, честно говоря, и не помню. То ли мне, то ли Кортневу.

- В настоящее время вы задействованы сразу в двух мюзиклах – «Продюсеры» и «Растратчики». В обоих мюзиклах вы играете этаких обаятельных жуликов…

- Не согласен с вами. Мне кажется, что Прохоров (роль в мюзикле «Растратчики» – прим. автора) совсем не жулик. Вот Макс Бьялосток в «Продюсерах» – безусловно, жулик. И в этом разница между американской историей и русской историей. Американская история про то, как человек решил всех обмануть, присвоить деньги и уехать в Рио-де-Жанейро. А русская история о том, что человек украл деньги, чтобы осуществить мечту, и всё закончилось запоем. А оказалось, что и нечего осуществлять, мечта то здесь, за поворотом! Это твоя семья, твоя жена, твой дом, твоя работа – это просто твоя жизнь, которую нужно жить. История русской растраты – это погоня за несбыточной мечтой. Седина в бороду – бес в ребро. Мой товарищ и соавтор Саша Шаврин, с которым мы написали мюзикл «Растратчики», придумал хороший слоган для него: “Very Russian Story!” и это действительно так и есть.

- А вы сами когда в последний раз вы были на каком-нибудь концерте или спектакле в качестве простого зрителя? Что это было за мероприятие?

- Я был не так давно. Последний спектакль, который я видел в качестве зрителя, это был спектакль «Театральный роман» театра «Мастерская Петра Фоменко». Я получил большое удовольствие.

Максим Леонидов

- То есть, иногда вы всё-таки находите время и возможность посещать подобные мероприятия?

- Редко, к сожалению, но нахожу. Я на музыкальные концерты хожу редко, просто потому что артисты, как правило, выступают на огромных стадионах, а я там неуютно себя чувствую. Но если это какие-то камерные залы, то хожу. Конечно, если приезжает Том Джонс или, скажем, Ришар Бона, то я пойду. На самом деле, лучше концерта Ришара Бона за последнее время я не видел ничего. Это был невероятный концерт!

- Как вы решили «забить» себе первую татуировку и что это было?

- Это были имена моих детей, написанные на иврите, на фоне красного цветка. Как я решил?

- Да, откуда такая идея в голове появилась?

- Честно говоря, трудно сказать, откуда ноги растут. В этом, конечно же, есть немножко понтов, безусловно. Но кроме понтов тут есть ещё большая составляющая. В моём возрасте уже определились какие-то ценности, о которых ты не будешь кричать на каждом углу, но которые являются знаковыми и основополагающими в жизни. Поэтому, в некотором роде это признание самому себе, что есть какие-то незыблемые вещи. В частности, мои дети: Маша и Лёня. На иврите это написано потому, что по-русски это смотрелось бы глуповато. Маша и Лёня – какая-то тюремная татуировка! А так, вроде как загадочно, никто ничего не понимает.

- Максим, как вы относитесь к такому мега-популярному явлению в наши дни, как социальные сети? Присутствуете ли вы на какой-нибудь из них?

- Я нигде не присутствую, но мне кажется, что если разумно пользоваться, то ничего плохого в этом нет. Потому что сети – это источник информации. Например, через социальную сеть я в два счёта нашёл в Петербурге человека, который хорошо владеет чукотским языком, разговаривает на нём, может что-то перевести. Ну, вот где бы я ещё нашёл? Я перерыл весь Интернет, искал чукотские сообщества какие-то – ничего не нашёл. А только стоило моей жене на своей страничке в одной из таких сетей разместить клич: «Ребята, кто знает чукотский язык?», как буквально на следующий день нашёлся такой человек. Так что, это очень удобно.

- Тогда почему сами нигде не присутствуете?

- Вы знаете, я человек уже настолько давно публичный, что по мне, чем меньше публичности, тем лучше! Моя задача наоборот – спрятаться, а не вылезать.

- Вопрос соблюдения Авторского права и смежных прав в нашей стране всегда был особо острым и актуальным. Как вы относитесь к тому, что песни «Секрета» и ваши сольные, свободно выкладываются в Интернете, в тех же соцсетях? Люди бесплатно их слушают и скачивают…

- Мы пришли к такому уровню свободы доступности информации, причём любой, что это перестало быть контролируемым. Поэтому, надо уже просто успокоиться и всё!

- То есть, поступок Сергея Лазарева, который потребовал удалить все свои песни из «Контакта»…

- Ну, это глупости, мне кажется! Я и так-то не знаю, что поёт Сергей Лазарев, а если ещё удалиться из «Контакта», то никто эти песни и не будет знать!

Максим Леонидов и Василий Козлов (2013)

Максим Леонидов и Василий Козлов (2013)

- И как автора, вас это не беспокоит?

- Меня совершенно это не беспокоит. Конечно, я понимаю, что на сегодняшний момент запись альбома – это дело не прибыльное. Почти всегда. В очень редких случаях, когда артист мега-популярен, как, например, Земфира у нас, это может принести деньги. Во всех остальных случаях это денег не приносит. Или приносит какие-то копейки, которые не сравнимы с вложениями. На запись альбома «Дикая штучка» я истратил около 50 тысяч евро. Своих собственных, так как у меня нет никаких спонсоров. На запись альбома «Папины песни» я истратил примерно столько же. Я не вернул ничего из этого! Это просто мой подарок человечеству. Поэтому, знаете, когда 198 тысяч наследников Дунаевского мне не разрешали петь его песни… А у меня были вообще проблемы из-за этого, потому что там есть просто нездоровые люди среди этих наследников! И с одной стороны меня это веселило, а с другой стороны я досадовал. Потому что, ты действительно хочешь осчастливить человечество совершенно бесплатно, подарить ему хорошие песни, эмоции, а тебе говорят: «Нет, не надо, нельзя!». Жалко…Я как-то спросил у Бориса Гребенщикова, могу ли я для своей пластинки спеть его песню, не против ли он. И Боря мне правильную вещь сказал, я повторю: «Как я могу быть против? Я буду счастлив! Ведь песня – это же просто перчатка. Вот какую руку в неё просунешь, такая она и будет». То же самое можно сказать про ноты, про слова. Это всё огромное информационное поле. Поэтому я считаю, что кричит тот, кто слаб, а тот, кто силён – молчит.

Максим Леонидов

- В чём, по-вашему, секрет до сих пор феноменального успеха «Секрета»? Это ностальгия публики по ретро-песням? Или просто потому, что за всё это время до сих пор не возникло группы, которая сделала хоть что-то похожее?

- Мне трудно об этом говорить, потому что я никогда «Секрет» со стороны не видел. Я никогда не был поклонником группы «Секрет» в том смысле, что изнутри всё это иначе выглядит. Но думаю, во-первых, что в тот момент мы заняли какую-то незанятую нишу. Во-вторых, «Секрет» был естественно взращённым цветком – это же не искусственно созданный проект. А в-третьих, мы все разные очень. И в этой нашей разности появляется и энергия, и песни пишутся какие-то особенные. Не знаю, мне трудно сказать! Это как пазл сошёлся! А почему он сошёлся – непонятно…

- Вопрос, который наверняка интересует миллионы поклонников группы «Секрет». Ваши отношения с Фоменко можно назвать дружескими? Или это просто отношения двух коллег по работе, которые знают друг друга тысячу лет?

- Понимаете, тут всё дело в том, что и я, и Коля – мы ужасно ранимые люди! Наши отношения – это ходьба по минному полю. Шаг вправо, шаг влево – и где-то моментально что-то взрывается! И не было ещё случая, чтобы сначала всё хорошо начиналось, потом мы жутко друг на друга ни обижались, потом снова мирились… У меня есть такая песня: «Вместе невозможно, и врозь никак!». В случае песни, это про отношения мужчины и женщины, которые именно в этих жутких скандалах и драках видят смысл. Ведь есть люди, которые не могут без этого жить! Если они не подрались, то у них и секса не будет. У них любовь возможна только в случае чудовищного конфликта. Я, к счастью, к таким людям не принадлежу. Мне наоборот, нужны покой, мир и тишина в доме. Но наши отношения с Фомой, это как раз образец именно таких отношений, как в песне. То, что видят люди, это только вершина айсберга!

Беседовал Василий КОЗЛОВ.


Василий Козлов

Журналист, продюсер, режиссёр-постановщик концертных шоу-программ, поэт-песенник, член Союза Журналистов России и Международной Ассоциации Журналистов.

Оставьте комментарий

Также в этом номере:

Коротко
Цой на уровне ЖЗЛ
Трагедия Лолиты Милявской
Три знаковые песни
Александр Градский и его «Голос»
Это гнусное слово «богема»
«Исход: цари и боги»: Дело было в Египте
«Хоббит. Битва пяти воинств»: Особая изюминка фильма
Музыка вкуса Брайса Шумана


««« »»»