В разливанном море шлягеров про строптивую зазнобушку или отпуск на Канарах, море, в котором мы плаваем без руля и ветрил, я определил для себя условный ориентир – Юрий ЛОЗА.
– Одни – из числа ярых ваших поклонников – утверждают, что прежде вы были среди самых гонимых исполнителей, противная сторона злорадно отзывается, что-де никто не умел так ловко использовать официальное недовольство, как Лоза, оборачивая безобидные подзатыльники, полученные от чинодралов и цензурных “канцелярских крыс”, в народный триумф. Кто ближе к правде?
– Вы знаете, как ни парадоксально, – вторые. Если подразумевать образ этакого страдальца, то никаким “гонимым” я не был. Были черные полосы в жизни, а у кого их не случалось? Встать в позу и выдать себя за того, кто горя нахлебался по милости коварных властей? Зачем? Ведь всегда была возможность заниматься любимым делом.
Я старался не высовываться, играл в “Зодчих” и с властью не пересекался.
Больше скажу, костери те времена – не костери, а было проще. Тому же музыканту. Тому же мне. Я сделал себе имя. На успех работала сама атмосфера запретности, подпольности. Сегодня, как ни бейся, такое невозможно.
– Зато теперь вы открыли свою студию, заделавшись и звукорежиссером, и импресарио, и продюсером.
– Эстрада – это бизнес, кропотливое добывание денег, а потому это делается и посредством студии. Но я очень избирателен: у меня никогда не будут писаться Титомир, Апина, все эти профнепригодные фифы и юные козлы. Потому что мне дорога репутация, и марку, все знают, я держу высоко и прочно. Я сотрудничаю не с людьми, просто “бряцающими на лире”, я сотрудничаю с профессионалами. Сейчас у меня в студии работают Андрюша Мисин, Ольга Кормухина, Таня Буланова.
– Это неожиданное предпочтение, бьющее в глаза: Титомир менее профессионален, нежели Буланова?
– Считаю, да… Тут много факторов. И не в Титомире дело, а в том, что за ним стоит. Стоят непрофессионализм и низкопробность того, что выдается за творчество.
– Юрий, а вы не боитесь нажить врагов?
– Боже мой, да мне все равно! Я никогда никому не позволю ущемить меня, унизить.
– Вы и сына в таком духе воспитываете?
– Ему скоро семь. Мне хотелось бы, чтобы он был личностью. Мужчиной. По-моему, в этом смысле я даю ему не худший пример.
– А чем занимается ваша супруга?
– Светлана занимается домом. И… песней.
– Она певица?
– Мы женаты уже десять лет, и все эти годы я знал, что она необыкновенно в музыкальном отношении одаренный человек. До поры всерьез этим заняться было и недосуг, и возможностей не было. Сейчас она записывается на моей студии, и я вам честно скажу: раскрутка этим песням не нужна. Это такой уровень, такая высота, которые покоряют сразу, с первого прослушивания.
– А песни или тексты пишете ей вы?
– Нет, все авторское. Я помогаю технически.
– Вы и себе-то не помогаете, практически не проталкивая свои работы в эфир.
– Мои песни не нуждаются в суетливой помощи. Хотя, если бы я этим занимался вплотную, я бы фигурировал во всех рейтингах. Ведь сама по себе “Стюардесса по имени Жанна” с точки зрения профессионала – средней руки, слабенькая. Но поскольку ей дают по сто эфиров на дню, поскольку ее навязали, крутя ежечасно налево-направо, она обрела статус хита. Мне было бы неловко. А чтобы избежать неловкости, я и не суечусь.
– Вы человек восприимчивый к критике?
– Знать бы, что это такое… Мне не повезло встретиться ни с одной стоящей критической статьей.
– Скажите, в кино работать – это прибыльно?
– Какое там! Но в кино я не за деньгами пошел. Мне просто скучно стало на одном месте… Пока это, так скажем, благотворительная деятельность. Я без иронии. Не буду же я брать деньги с людей, у которых ничего нет? Деньги можно другим путем заработать. Например, тот же “Плот” звучит на шести языках, и я не обделен авторскими.
– И все-то у вас ладно.
– Я честно живу, по-христиански…
Отар КУШАНАШВИЛИ.
