Продолжая публиковать фрагменты дипломной работы, посвященной «НВ», замечу: печатаются они именно под этой рубрикой потому, что, невзирая на некоторые огрехи, экс-студентка все-таки точно проинтуичила: «НВ» – будущий фаворит отечественной прессы (в номинации таблоидов – уже сейчас, пожалуй); и поскольку автор данного исследования, помимо адекватного чутья, обладает еще и журналистскими способностями, то смею предположить, что она рискует когда-нибудь стать главным редактором.
Евгений Ю.Додолев.
Господин главный редактор.
ВЕРСИЯ ЖАНРА
Начать анализ жанровых особенностей «Нового Взгляда» целесообразнее всего с неизменно привлекающей первой полосы газеты. Общепринято считать, что жанр интервью предоставляет возможность комментировать события лицам, имеющим то или иное отношение к изучаемой ситуации. Полагается, что беседа – один из эффективнейших методов получения сведений. При умелом ее построении журналист узнает не только какие-то новые факты, но и одновременно может получить объяснение им, сделать прогнозы, с ними связанные, да и просто выяснить мнение специалиста.
Обозреватель «НВ» Андрей Ванденко придерживается имиджа непреклонно солидного, несущего стиль несомненного уважения к собеседнику. Предваряя свой сборник интервью, продублировавший в «Новом Взгляде» цикл публикаций, посвященных ГКЧП, отметил: “Конечно, интервью не допрос, а журналист не следователь. Я не могу заставить говорить правду и только правду. Собеседник имеет право и недосказать, и промолчать. Можно предположить, что в данном конкретном случае мои визави были, пожалуй, особенно пристрастны, скрытны и осторожны. Это, в общем-то, объяснимо, если помнить о специфике их статуса обвиняемых и стремлении предстать пред очи общественности в лучшем свете. Но и в том, как промолчал собеседник, как слукавил или попытался уйти от прямого ответа, тоже сокрыта определенная информация, позволяющая судить об уровне откровенности и честности человека”.
Нередко вопросы предлагаемых интервью выходят за рамки хроники ГКЧП, что так же легко объяснимо и стилем Андрея Ванденко и «НВ». Расспрашивая о тех августовских днях 91-го, он стремился не просто восстановить хронологию событий, выяснить мотивацию того или иного поступка, но и дать читателям возможность увидеть, что же собой в целом представляют главные действующие лица той драмы. Интервью практически лишены авторских оценок и выводов. Ванденко старался сохранить подчеркнуто-демонстративный нейтралитет, никак не комментировать слова интервьюируемых, будучи глубоко убежденным, что не дело журналиста брать на себя функции обвинителя, защитника или судьи. Донести без ремарок и искажений точку зрения собеседника кажется ему более важным, нежели изложить собственные суждения.
Всегда спокойный, доверительный тон беседы – стиль интервью Ванденко. Сохранить индивидуальность собеседника, но и не пускать разговор на самотек, четко направляя, и элегантно-ненавязчиво возвращаться к “потерянным” вопросам. И главное, на мой взгляд, любое его интервью – возможность высказаться для собеседника так, как он не мог это сделать ни с другими изданиями, ни с иными журналистами.
Бережно сохраняется любой характерный оборот речи, любая мелочь, которая может быть штрихом к портрету. Именно, Ванденко делает портреты! И не пытается “купить” читателя уже первым же вопросом. Нельзя сказать, что этот журналист исключительно потакает собеседнику, есть и довольно резкие вопросы, но все же они всегда очень выверены и оправданы всей канвой разговора.
Неизменные “нововзглядовские” вводки перед интервью особенно интересны. Интересны откровенностью человека, ищущего общения с другим человеком.
Нормальные человеческие вопросы, которых так стесняется отечественная пресса, заменяя их либо иронией, переходящей все грани приличия, либо попытками “забить” интеллектом и собеседника, и читателя. Из интервью Ванденко можно увидеть и почувствовать то, что каждый читатель ощутил бы на месте журналиста, в данном случае – просто собеседника. Выводы в состоянии сделать каждый читатель, но он уже не соглашается или соглашается не с автором, а с предлагаемым собеседником. Зачастую читателей и раздражает отсутствие готовых выводов и ярлыков.
Совершенно иные (и по структуре построения, и по манере подачи, включая и лексическое исполнение) интервью Отара Кушанашвили. Подчеркнутое отсутствие солидности, четко выверенный имидж “разбитного” парня, не в меру любопытного, но подкупающего раскрепощенностью, требующего всем тоном беседы исключительной откровенности во всех областях.
Беседа начинается сразу очень резко с надеждой (нескрываемой) “выбить-вышибить” эмоции. Заполнить, залить все интервью эмоциями, между которыми мелькают факты, цифры, ситуации в гостинице Х и городе У. Но прежде всего вкус. Надо отдать должное в неизменной подготовленности к беседе. Как правило, прочитано все, что сказано в прессе о данной персоне. Но прочитано по правилам «НВ», вытянуты способы подойти к той или иной “скользкой” теме.
А.Ванденко – явно политический журналист, О.Кушанашвили – “попсовый”. Оба самобытны. Крыло «НВ» дало им возможность быть ни на кого не похожими. С одной стороны – портрет человека, независимого от шума вокруг его имени; с другой – портрет легенды, созданной вокруг персоны, не обязательно развенчивание мифа.
Как и интервью Ванденко, беседы Кушанашвили дают несомненную возможность высказаться для собеседника так, как он не мог бы этого сделать в ином случае, где главенствуют правила и рамки общественного мнения, страха перед ним, перед злой иронией, которая обычно сквозит тут же в комментариях, которых никогда нет в «НВ».
Как утверждала В.Ученова, публицистика обязана поднимать общественно значимые и актуальные проблемы современной жизни. Форма, жанр выступления зависят от содержания, от характера и особенностей фактов и, конечно, от целевой установки автора.
Для традиционного публицистического рода литературы характерны интонации призыва и убеждения, совмещенные с деловой нацеленностью на совершение конкретных действий. “Практических выводов” и “конкретных деловых решений” в лучших традициях действенной советской журналистики на страницах «НВ» найти невозможно.
Мнений на сей счет столько, сколько публицистов, пытающихся определить назначение жанра. Л.Радышевский, например, считает так: “Прощай, рыдающая публицистика со штампованными риторическими вопросами в конце! Прощайте, памфлеты и эссе, лупящие кулаками по тесту! Здравствуй, факт, входящий в тесто как острый нож: будем “профи”! Здравствуй, вновь встающее на горизонте журналистики искусство! Вы должны “решительно размежеваться”! Хватит размазывать политические репортажи внутренними монологами и реминисценциями, с торчащим изо всех швов комплексом неудавшегося писателя. Не надо впихивать в заметку, как советский актер в эпизодическую роль, свое прошлое, будущее, семейную драму и наследственные комплексы. Не надо смешивать жанры, ибо красота – это мера”. По моему мнению, публицистика Л.Радзиховского является точной противоположностью той, за которую ратует Д.Радышевский. Либо Радзиховскому изменяет чувство меры, либо публицистика не поддается обобщениям и призывам в приказном порядке. Думается, что в данном случае и то, и другое имеет место.
В одном из своих материалов Л.Радзиховский сослался на формулу академика Арцимовича: “Как известно, этот физик определил науку так: способ удовлетворять частное любопытство за государственный счет. И вот политику (“левую” или “правую”, безразлично) тоже можно определить как способ решать свои материальные и моральные проблемы за счет общества”. Мне кажется, что под эту формулу “ложится” и журналистика. В частности, публицистика.
Все выступления Л.Радзиховского на страницах «НВ», а они многочисленны и регулярны, носят печать субъективизма, порой даже излишне навязчивую. Думается, что выступления Новодворской в одних номерах, а зачастую и на одной полосе с Радзиховским оставляют на читательском восприятии тяжелый груз. По моему мнению, практически неподъемный.
Возможно, чувство меры отказало и Додолеву, хотя главные принципы опять соблюдены. А именно – “культ личностей” и стремление раздражать. Более чем, судя по потоку писем, представленных в “Поле Чудес”.
Думается, что нет четких критериев для определения качества публицистики. Наличие искренности и посыла для дальнейших личных размышлений у Радзиховского неизменно, на этом и стоит закончить.
Хочется упомянуть материалы Игоря Воеводина, славящиеся своей скандальностью в кругах московской журналистики. Анализировать текст, испещренный бранью, боюсь, неуместно, но отметить глубину его материалов считаю необходимым. Это журналистика пугающая, тревожащая, но не своей формой, а содержанием. Лексически совпадая, но по глубине выпадая из материалов, представленных «НВ».
Заголовкам в «НВ» отводится далеко не последнее место. Каждый заголовок тщательно продумывается. И на то, чтобы придумать его, иной раз уходит времени ничуть не меньше, чем на написание небольшой заметки. В итоге: почти все заголовки «НВ» и броски, и содержательны, и интригующи. Они являются своеобразной рекламой, отражением основной мысли. Благодаря им материал быстрее находит своего читателя, расширяет его круг. Некоторые заголовки запоминаются даже больше, чем заметки, к которым они бывают придуманы, и что заголовки могут восприниматься как нечто отдельное, законченное – это тоже немаловажное достояние газеты.
Материалы делаются в большинстве своем в иронично-доверительном тоне. Этот тон проявляется, без всякого сомнения, и в заголовках. Не буду пускаться в рассуждения, хорошо это или плохо – обращаться к читателю в таком тоне. Но не могу не отметить, что попытка передать интонацию газеты, делая при этом акцент на заголовки, бесспорно удалась.
Смело можно сказать, что на сегодняшний день «НВ» является одним из самых популярных изданий. На мой взгляд, нет аналогов сохранения на страницах основных принципов, которыми журналисты руководствовались при написании любого материала.
Основы системности, с которой «НВ» сохраняет свое лицо:
1. Довольно узкий круг пишущих.
2. Привлечение различных мнений, вплоть до оппозиционных друг к другу.
3. Неизменно “кричащая” первая полоса.
4. Лексическая вседозволенность.
5. Необнародование политических убеждений.
Принципы “культа личностей” воплощаются каждым из сотрудников, вплоть до иллюстраций Шухрата Пардаева. Исповедально-доверительный тон, граничащий с хулиганством. Полное отсутствие агитации (в любом смысле).
Стиль сохраняется не только тоном, но и особым отношением к читателю.
Анна ШАРИК,
выпускница МГУ.
