«Что посеешь, то и пожнёшь» или «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» – так гласит народная мудрость! 14 лет работы над одним фильмом у гениального режиссера – это путёвка в вечность. Правда, если режиссер Герман и фильм «Трудно быть богом». Трудно себе представить, но 14 лет Леонид Ярмольник снимался в эпосе в роли благородного Дона Руматы. Этот отечественный киношедевр уже вошёл в сокровищницу мирового кинематографа – то есть в ВЕЧНОСТЬ! В Центральном Доме Кино, перед премьерой нашумевшего «Тряпичного союза» мне удалось пообщаться с этим удивительным, не похожим на других, актером. Статный, характерный, с невероятной энергетикой – даже в жизни кажется, что перед тобой киногерой. А пока я мысленно радовалась встрече с одним из самых любимых моих актеров, Леонид Исаакович рассказал о главной роли в своей жизни, о том, почему «умного зрителя осталось совсем мало» и ещё о многом интересном и важном.
- У меня есть фото – его предоставил Александр Борисович Градский несколько лет назад для книги «The Голос». Расскажите об этом фото: где это и когда?
- Этой фотографии очень много лет. Женька Болдин (третий муж Аллы Пугачевой – Ред. «МП»), режиссер из Петербурга, это – сам Градский, понятно. А это Андрей Макаревич.
- С Андреем Макаревичем вы давно дружите?
- Много лет, примерно с конца 70-х.
- Как познакомились?
- Уже и не помню, не на сцене.
- Это правда, что был конфликт с Андреем из-за песен к фильму «Перекресток», записанных с другим исполнителем?
- Нет, это нарочно было сделано. По американскому принципу – чтоб был скандал.
- Это черный пиар?
- Рекламный трюк. Это была добавка к рекламе картины. Мы все это раздули. Я попросил помочь моего друга Пашу Гусева, «Московский Комсомолец» поддержал.
- Вы поддерживали Андрея Макаревича, когда его приписывали чуть ли не к «пятой колонне».
- Я думаю, что в этой стране в «пятую колонну» приписывают без желания и с желанием очень многих, я на это вообще очень мало обращаю внимание. И те, кто приписывают к пятой колонне – они «шестая колонна», «седьмая колонна» или «двадцать пятая».
И те, кто считают себя участниками или членами «пятой колонны» – это все ерунда. Это все социально-политические игры и этими играми руководят не столько люди, сколько средства массовой информации, которые выполняют определенные задания.
- То есть вы считаете, что это было нарочно раздуто или все-таки почва была?
- Каждый человек имеет право на собственное мнение. Это нормальное положение вещей. И у Андрея было мнение, отличное от большинства. Хотя он далеко не единственный, если речь идет о Крыме.
У него была своя точка зрения и если мы живем в свободной стране, он имеет на это право. Я, например, придерживаюсь другой точки зрения. Но это совершенно не значит, что мы с Андреем конфликтуем. Ему нравятся блондинки, мне брюнетки или наоборот. Или ему нравится BMW, а мне «Мерседес». Мы же из-за этого не ссоримся.
Я не хочу упрощать, но у каждого свой вкус. Кто-то ест хлеб, а кто-то нет, примеров можно массу приводить. Кто-то больше любит Достоевского, кто-то Толстого.
- Очень интересно узнать о вашей вражде с Рудинштейном.
- О вражде с Рудинштейном я говорить ничего не буду, потому что это ниже моего достоинства, пусть он доживает свой испорченный век без моего внимания и участия.
- А почему Рудинштейн написал эти мемуары, которые стали причиной конфликта?
- Это вы у него спросите. Я не могу отвечать за других людей. Могу только за себя. Он написал эти мемуары и мы больше никогда не общаемся и он больше нигде не появляется, потому что если он появится, я могу попасть в полицию за драку в общественном месте.
- В одном из интервью – еще в процессе работы над фильмом «Трудно быть Богом» – вы говорили, что надеетесь, что роль Руматы Эсторского станет главной ролью вашей жизни. Сейчас, когда работа завершена, вы может сказать, что это действительно главная роль в вашей жизни?
- Наверное, по значимости и гениальности мастера, который сделал этот фильм, Алексея Юрьевича Германа, – да, главная. Он – классик, у него не так много фильмов, и все они стали классикой при его жизни.
Я думаю, что эта картина войдет в историю мирового кинематографа, если не вошла уже. У нас отзывов не очень много. Но мы вообще в этом смысле – собаки на сене. А картину считают лучшей картиной XXI века и англичане, и французы, и американцы. Кстати, последнее потрясение Алехандро Иньярриту, который получил два «Оскара» в этом году, был фильм «Трудно быть Богом». Те, люди, которые в кино разбираются, если они видели фильм «Трудно быть Богом», а потом посмотрели «Выжившего», видели, что есть своеобразное влияние эстетики Германа и способы Германа. Но это не плагиат, у Иньяритту тоже длинные планы, очень мало монтажных склеек, большие длинноты. Это принцип работы Германа.
- А что касается проката фильма – правда, что затраченный бюджет составил 10 миллионов долларов против кассовых сборов в полтора?
- Про кассовые сборы похоже на правду. А фильм стоил намного дороже. Его снимали 15 лет. От срока производства цена зависит.
- Почему такое высокое соотношение между бюджетом и кассовыми сборами?
- На этой картине это сравнивать бессмысленно, потому что это не блокбастер. Это же не развлекалочка.
- Получается, что успешная в коммерческом смысле картина и ее вклад в искусство – это не всегда одно и тоже.
- Безусловно. Знаете, как в живописи бывает, когда работы художника при жизни ничего не стоят, а потом они стоят миллионы долларов, десятки и сотни миллионов!
- Да, Ван Гог, например.
- Я думаю, что здесь похожая ситуация.
- А почему так получается? Проблема в зрителе? Не каждый готов понять серьезный фильм?
- Потому что мы потеряли зрителя. Умного зрителя осталось очень мало. В основном, кино – это сегодня такая развлекалочка, энтертеймент. А кино, которое заставляет думать, хорошее кино смотреть как и хорошую книгу – это работа, это труд. А у нас сейчас зритель хочет только посмеяться, попкорн поесть. За редким исключением. Герман совсем не из этой истории.
- Леонид Исаакович, а трудно быть дедушкой?
- Нет, не трудно, замечательно, это счастье!
- А вы либеральный дедушка или строгий?
- Внук пока маленький еще, ему год и три месяца. Когда будет проявляться характер внука, тогда будет проявляться и характер дедушки. Но я уверен, мы договоримся! Он мой внук, я его дед.
Евгения ХОДОС.
Фото: из книги «Александр Градский. The Голос».