Наталья Сенчукова с детства была твердо убеждена, что станет известной эстрадной певицей. Когда ей было четырнадцать, она даже пари на эту тему со своим братом держала. «Спорим, – сказала она брату, пристально глядя ему в глаза, – что через четыре года я стану известной эстрадной певицей?» Брат – как и положено всем братьям-нигилистам – верить в светлое будущее сестры категорически отказывался…
– Наташ, с моей стороны было бы, конечно, невежливо спрашивать, кто выиграл этот спор…
– Фактически выиграла его я, а формально – мой брат. Потому как «известность» меня обманула: пришла не в восемнадцать (как мы с ней договаривались), а двумя годами позднее. Так что пришлось Вите (Виктор Рыбин – солист группы «Дюна», муж Натальи Сенчуковой – А.К.) японский магнитофон брату все-таки отдавать… Хотя все мое существо против этого яростно протестовало.
– Своей первыми успехами, я так понимаю, вы обязаны прежде всего «Доктору Петрову»? Это ваш главный шлягер эпохи смутного времени?
– Да, это был очень модный доктор в свое время, но у меня были и другие заметные песни в начале 90-х… И другие «доктора», скажем так, тогда у меня были.
– Наташ, а с какими ощущениями вы вспоминаете те времена? Ностальгия и все такое?
– Лично я вспоминаю это время с огромным удовольствием. Жили мы тогда трудно, бедно, как, впрочем, и вся страна, поели много всякого разного… И вместе с тем это было для нас счастливое время, абсолютно безденежное и абсолютно бескорыстное! Деньги нас тогда интересовали меньше всего…
– А что же интересовало – больше всего?
– Интересовало творчество, простите за нескромность. Хотелось сочинять и петь красивые песни, хотелось, чтобы эти песни нравились людям… Все это очень мало пересекалось с коммерческим расчетом, с пафосом, с борьбой за место под солнцем. Всеобщее «огламуривание», всеобщее помешательство на статусе и гонорарах пришло несколько позже.
– Как вам кажется, этот переход нашего шоу-бизнеса в новое качество был неизбежен?
– Не знаю… Все течет, все меняется, причем иногда не в лучшую сторону.
– Путь артиста, как известно, усыпан не только розами, но и мимозами. Насколько болезненно переживаете вы «периоды охлаждения», когда публика начинает терять к вам интерес?
– Я к этим перепадам температур научилась относиться философски, в панику по этому поводу не впадаю. Заметный спад популярности случился у меня, например, в 98-м году. Но заметным он был только для окружающих: я тогда готовилась стать мамой, была полностью на этом сосредоточена и почти ничего вокруг себя не замечала.
– Наташ, робко хочу заметить, что 98-й год остался далеко позади. У вас с тех пор уже и сын вырос, и вы с Витей – снова на вершине всех возможных и невозможных хит-парадов. В очередной раз стали лауреатами «Песни года», а ваш хит «Улыбнись! Мы же навсегда» – по-моему, вся страна распевает…
– И мы этим обстоятельством, поверьте, очень гордимся! Когда песня, что называется, ушла в народ и не вернулась, как-то сразу начинаешь понимать, что не зря занимаешься своим делом.
