В тот момент, когда я готовился к встрече с Сергеем Мазаевым, раздался телефонный звонок. Это была оперная певица Марина Минина, уже пять лет содрогающая стены Большого Театра своим мощным сопрано. Услышав, что я еду брать интервью у певца, она пришла в восторг и рассказала примерно следующее: «Мазаев – единственный настоящий джентльмен в нашей рок-музыке. Когда лет семь назад, еще будучи никому не известной певицей, я подрабатывала в группе Crossroads в качестве бэк-вокалистки, мы были на гастролях вместе с «Моральным Кодексом». Я чувствовала себя очень неуверенно в чуждом мне жанре блюз-рока, и, не слыша в свой адрес ни одного доброго слова от коллег, была на грани депрессии и панического расстройства. Единственным, кто искренне похвалил мое пение, оказался Мазаев. Его слова я помню до сих пор, они придали мне силы не только на тех гастролях, но в дальнейшей оперной карьере. Большой ему привет, если, конечно, он меня помнит…»
Таков Мазаев в жизни. А какой он в работе? Его группа «Моральный Кодекс», одна из самых интересных в отечественной рок-музыке, уже десять лет пользуется неизменным успехом у своих поклонников, которых в стране немало. Разные стороны музыкального творчества и стали темой нашей беседы.
– «Моральный кодекс» является редким у нас примером группы, которая, делая музыку профессионально, стильно и не пошло, может при этом быть коммерчески успешной. Как вам это удается?
– Довольно просто. В нашей группе собрались опытные музыканты, прекрасно знающие, что такое исполнительское мастерство. Мы все были воспитаны на хорошей музыке, которую слушали с детства; многие из нас, еще выступая в своих прежних коллективах, участвовали в международных фестивалях и даже играли с мировыми звездами первой величины. Вкус и профессиональное отношение к делу всегда были очень важны для нашей группы. А музыка популярная никогда меня не отталкивала, и мы старались строить мелодии так, чтобы они нравились людям. На хорошем инструментальном фундаменте это звучит вполне привлекательно, и неудивительно, что затрагивает достаточно большую аудиторию.
– А чем объяснить то, что у нас в стране исполнитель тем популярнее, чем пошлее и примитивнее его репертуар?
– Я бы не стал утверждать так категорично, хотя тенденция такая есть. На мой взгляд, это связано с тем, что менеджменту проще руководить исполнителями не очень профессиональными, не очень талантливыми, они и обходятся дешевле. Если какая-то творческая единица стоит недорого, то больше денег достается обслуживающей части – продюсерам, менеджерам и т.д. Соответственно, они больше заинтересованы в прокате такого исполнителя, чем в прокате дорогостоящего коллектива, как, например, наша группа или ряд других. А чем еще объяснить попадание некачественного продукта в средства массовой информации и раскрутку?
– Многие объясняют вкусами публики.
– Нет, с этим я не согласен. Со вкусами публики это никак не связано. Слушатель потребляет то, что ему дают. Если пропадает хлеб в магазинах, начинают есть что-то другое, как всегда и было. Дело еще и в низком моральном и культурном уровне людей, которые руководят средствами массовой информации, пропагандирующими музыкальную продукцию. Они не понимают, что от этого во многом зависит настроение общества, его общий культурный уровень. Те, кто попали в руководство СМИ, особенно электронных, почему-то стали считать себя имеющими право решать за людей, что им нужно, а что нет. Их деятельность похожа на мошенничество, они обманывают слушателей, занимаются элементарной подтасовкой, выдавая за искусство откровенную халтуру. И все эти непотребные поделки становится популярным, ведь толпа такая – ей кидают кость, она и хватает ее. Потом, отбор материала для эфира – это очень сложная и кропотливая работа. Здесь нужно разбираться в музыке, иметь хороший вкус, подготовку и опыт, нужно работать активно, искать что-то, заинтересовывать людей каким-то интересным продуктом. А у нас музыкальные редакторы каналов только и успевают принимать толпы сомнительного качества исполнителей, для которых попадание на телеэкран стало самоцелью, как в советские времена поездка за рубеж. У них уже свои какие-то конкурсные принципы существуют, может быть, это коррупция, может быть, личные отношения – я не знаю, что это. Я знаком лично с очень многими директорами программ, и в плане их музыкальных пристрастий и последствий такого вещания я бы с ними, конечно, серьезно поспорил. В общем, пусть это все будет на их совести. А хорошая песня все равно найдет слушателя.
– Жеглов говорил Шарапову, что у него на лице читаются десять классов образования. На лице вашей музыки читаются как минимум четыре года музучилища, если не Гнесинский институт. Каково ваше образование?
– Я занимался в трех музыкальных училищах, но, к сожалению, ни одного не окончил. Сначала до армии, после нее я три года проучился на экономическом факультете МГУ, потом опять поступил в музыкальном училище (класс кларнета), затем еще по классу саксофона занимался пару лет. Но я не самый образованный музыкант в нашей группе. У нас все имеют завершенное музыкальное образование, а Александр Солич даже окончил институт им. Гнесиных.
– А нужно ли рокеру музыкальное образование?
– Все зависит от конкретного человека. С одной стороны, музыкальное образование не может помешать. С другой стороны, композитор Татьяна Лазаревна Островская, преподававшая у нас в училище, говорила в шутку: «Классическое образование мешает мне сочинить популярную песню». Может быть, это и так, но я думаю, что настоящее, хорошее образование еще никогда никому не вредило.
– В «Моральном кодексе» играют очень сильные музыканты: Николай Давлет-Кильдеев – блестящий гитарист и генератор идей; барабанщик Юрий Кистенев обладает безупречным ритмом и вкусом, позволяющим играть строго в меру; игра Солича и Смирнова также высоко профессиональна. Как вам удалось подобрать такой состав и удерживать его в течение десяти лет?
– Собрал этот состав поэт Павел Жагун, первый продюсер нашего коллектива, который и сейчас пишет для нас. После моего прихода поменялся только клавишник на Константина Смирнова, а когда наш первый барабанщик Игорь Ромашов ушел в монастырь (теперь он иеромонах отец Илья), мы пригласили Юрия Кистенева, который играл тогда в группе «Альянс». А удерживает музыкантов то, что именно в «Моральном Кодексе» они получают наибольшее творческое удовлетворение, хотя все параллельно работают со своими сольными проектами.
– Мне кажется, что у Смирнова хорошее образование, судя по тому, как он играет, как выстраивает гармонию?
– Костя окончил музыкальное училище им. Ипполитова-Иванова по классу хорового дирижирования, так что с гармонией у него все в порядке.
– Как вы сами можете определить стиль, в котором работает «Моральный Кодекс»?
– Пожалуй, как жестковатый хард-рок-диско, такой танцевальный рок. Мы взяли немного от новой волны, а гитару сохранили хард-роковую. Нас многие подхватили потом, очень многие группы сейчас работают в таком стиле.
Александр ОСИПОВ.
