Едкий зеленоватый туман наползает из глубины сцены на проступающие сквозь сумрак полуразрушенные строения, торчащие из земли кресты, и словно мертвецы из могил, медленно вырастают в клубах тумана призрачные силуэты устало шагающих солдат. Их становится все больше и больше, они все ближе подступают к нам. Так начинается новый спектакль Театра имени Моссовета “Мамаша Кураж и ее дети” по драме Б.Брехта (перевод С.Апта, сценическая композиция С.Коковкина), премьера которого состоялась в дни празднования 55-летия Великой Победы.
Признаюсь честно: с недоверием шла на прогон. Казалось: кому сегодня нужен политический театр Брехта, когда всем уже давно осточертела политика в жизни? Да еще война католиков с протестантами четырехсотлетней давности, когда со своими экстремистами-террористами, размахивающими зеленым стягом ислама, не знаем, как справиться. И на что уповал Павел Хомский, взявшись за постановку “Мамаши Кураж” с Валентиной Талызиной в заглавной роли?
А оказалось, что Брехт и сегодня живой и нужный, и пьеса очень даже современная, и Хомский превзошел себя, поставив мощный, зрелищный, по-настоящему ярко театральный спектакль, глубокий по мысли, ансамблевый, с блестящим протагонистом в лице Талызиной – мамаши Кураж. И художник Март Китаев так изобретательно и искусно распорядился сценическим пространством в зеленовато-серой цветовой гамме, что самый малый поворот круга дает новую картину опустошенной войной земли, на которой могилы вплотную подступают к разоренному жилью, а маркитантский фургон Анны Фирлинг, прозванной “Кураж” (courage – по-французски – храбрость), бесстрашно разъезжает прямо по полям сражений.
Четко продумана каждая составляющая спектакля: цвет, свет, звук, музыка, пластика актеров, построение мизансцен, и все они вместе направлены на главную мысль постановки, озвученную в финале словами Брехта: “Эта война заняла свое место в длинном списке из 15 тысяч войн, унесших с земли 4,5 миллиарда людей – все нынешнее число жителей земного шара. Каждый из нас уже был когда-то убит”.
Да, войны, которых никто не хочет, тем не менее, как ползущий лишай, то там, то тут поражают страны и народы, затихают в одном месте и вспыхивают разом в другом. И будь это XVII или XXI век, они различаются только оружием уничтожения. А нравы, человеческие взаимоотношения, порожденные жестокостью и насилием, остаются неизменными. И это – самое страшное. Потому такими схожими оказываются в своем серо-зеленом обмундировании и грубых ботинках эти солдаты Тридцатилетней войны, втянувшей с 1618 по 1648 гг. в кровавое месиво всю тогдашнюю Европу, с современными коротко стриженными парнями в камуфляжной форме (костюмы В.Севрюковой). Они даже стремительно падают откуда-то сверху на веревках, точь-в-точь как нынешние десантники с вертолета. И чем, скажите на милость, отличается Анна Фирлинг, кормящаяся войной, от крупных и мелких бизнесменов наших дней, наживающих свои капиталы на торговле оружием и людьми?
Мамаша Кураж Валентины Талызиной, когда впервые появляется она перед нами, женщина, что называется, в самом соку: моложавая, привлекательная, энергичная, уверенная в себе. Четыре года войны научили ее изворотливости, хитрости, умению подладиться к любым обстоятельствам. Ее фургон полон товара и все трое детей при ней. А раз все хорошо, то почему бы не ответить на заигрывания Питера Ламба (А.Васильев), повара командующего, известного армейского Дон Жуана. А то, что вербовщик так-таки увел ее старшенького, Эйлифа (А.Бобровский), не столько огорчает, сколько злит Анну: ведь предостерегала дурака не слушать обманчивых посулов! Зато на пользу Анне, что Швейцеркас, ее младший (Е.Золиков), стал полковым кассиром. Одно огорчение – немая Катрин (очень трудная роль и прекрасная работа М.Кондратьевой): кому охота брать в жены убогую? А годы идут, и идет война.
Кипучая натура Анны вроде бы не меняется, но как-то блекнет лицо, усталыми становятся движения, пообтрепалась когда-то опрятная одежда, да и фургон обветшал, оскудело его содержимое. И где-то затерялся Питер. Правда, к Анне, а больше, пожалуй, к ее припасам, прибился полковой священник (А.Яцко), но разве сравнишь его постную физиономию с весельчаком поваром? А тут несчастье: одержавшие победу католики схватили Швейцеркаса, когда он пытался спрятать полковую кассу, схватили и привели на опознание к Анне. Признаться в том, что это ее сын, – погубить себя, Катрин, священника… Любовь, страх, ужас перед тем, что ей предстоит свершить, бушуют в героине Талызиной. А голос, как чужой, медленно выговаривает: нет, я его не знаю, заходил только пообедать. Когда же сына увели – лихорадочные поиски его спасения. Весь фургон со всем его содержимым готова Анна отдать армейской шлюшке Иветте (И.Климова) за выкуп Швейцеркаса. Мечется Анна, суматошно бегает с посреднической миссией Иветта, но все напрасно. Залп, где-то там, вдали, и тело мертвого сына, брошенное солдатами к ногам матери…
Будет у Анны еще одно испытание, последнее, – Катрин. С болью, но твердо в который уже раз оправдывая свое прозвище – Кураж, отвергнет она предложение невесть откуда взявшегося Питера бросить на произвол судьбы немую дочь и последовать за ним в мирную жизнь, подальше от войны. Откажется и уйдет за товаром в город, находящийся в руках протестантов. А тем временем сюда, ночью, нагрянет отряд католиков, чтобы застать врасплох спящего противника. Схватив барабан и забравшись на какую-то вышку, Катрин отчаянной дробью попробует подать сигнал тревоги. Она еще успеет услышать ответный набат с городской колокольни, прежде чем католическая пуля сразит ее насмерть. Мгновенно превратившаяся в старуху, Анна с покорностью загнанной лошади одна впряжется в свой ободранный фургон. Ее глаза сухи, в них уже давно иссякли слезы. А тело дочери за последние гроши она оставляет на погребение местным крестьянам.
И снова из клубящегося тумана, как мертвецы из могил, медленно вырастают фигуры солдат. В их первом ряду, вперемежку с живыми, шагают дети матушки Кураж. Вперемежку с пока еще живыми. Потому что каждый из ныне живущих уже был когда-то убит на одной из давно прошедших войн.
Не берусь пророчествовать, как будет воспринят спектакль широкой публикой. Бесспорно одно: у него будут как горячие сторонники, так и не менее ярые противники. Но кто бы и что бы там ни говорил, это очень большая, очень серьезная работа театра, поразительно созвучная сегодняшнему дню
П.Хомский последние годы пристрастился ставить мюзиклы. И хотя “Мамаша Кураж” не принадлежит этому жанру, я бы поставила ее в их ряд. Не только потому что, как всегда у Брехта, действие сопровождается зонгами (вот только бы смягчить металлическое звучание голосов). Музыка (композитор А.Чевский) определяет ритмы спектакля, его внутренний накал, степень его трагизма.
Премьеру театр подготовил к 55-й годовщине со Дня Великой Победы и первые спектакли сыграл в дни ее празднования – 7 и 9 мая. Это поступок, который дорогого стоит. Победный 1945 год уходит все дальше в историю, как ушла Тридцатилетняя война, три сотни лет спустя подвигнувшая Брехта на создание “Мамаши Кураж”. Но продолжают тлеть на земном шаре угли вселенских войн и никто не вправе забывать об этом. Их пепел должен стучать в сердца живых.
Фото Елены ЛАПИНОЙ.
На снимке: Анна – В.Талызина и Катрин – М.Кондратьева у тела расстрелянного Швейцеркаса.
