Однажды Глюк, проходя по улице, уронил палку и разбил стекло в витрине лавки. Узнав, что стекло стоит полтора франка, он протянул владельцу лавки экю (три франка).
– Сдачи нет, – угрюмо сказал тот, – придется идти к соседям.
– Зачем зря терять время, – миролюбиво сказал Глюк, – забирайте экю, а я тем временем разобью еще одно стекло.
ТЯНУТЬ ЗА РУКАВ
Однажды в Вене к Берлиозу подбежал маленький живой человечек:
– Господин Берлиоз, я страстный поклонник вашего грандиозного таланта… Прошу позволения прикоснуться к руке, написавшей “Ромео и Юлию”! – с этими словами он вцепился в рукав композитора и блаженно застыл.
– Сударь, – осторожно тронул его за плечо Берлиоз. – Держитесь лучше за другой рукав: я имею обыкновение писать правой рукой.
ДЕБЮТ ШОПЕНА
Когда Фридерик Шопен, будучи еще ребенком, должен был впервые участвовать в публичном концерте, его долго и тщательно одевали, давали массу советов, как надо себя вести, чтобы не нарушить торжественной обстановки. После концерта, когда мальчика дома расспрашивали, что больше всего понравилось публике, он с гордостью ответил:
– Мой белый воротничок!
ПРЕДПОЧТЕНИЕ
Генриха Гейне спросили, кто, по его мнению, лучший пианист – Лист или Бальберг? Поэт не задумываясь ответил:
– Шопен!
УЧИТЕЛЯ КОМПОЗИТОРА
Шуман исполнял как-то в концерте собственные произведения. И вдруг сквозь раскрытые окна донеслось снаружи чудесное щебетание птиц.
Кто-то быстро закрыл все окна. Композитор заметил это и, когда закончил игру, встал со своего места и снова раскрыл настежь все окна.
– Господа, – обратился Шуман к публике, – до сих пор я мешал этим прелестным маленьким музыкантам. Послушаем теперь их внимательно – они этого стоят, это тоже мои учителя…
ГЛАВНОЕ – ТОЧНОСТЬ!
Перед одним из концертов Листа в Варшаве импресарио объявил, что в зале будут гореть пятьсот свечей.
Сидевший на галерке провинциал долго разглядывал маэстро, но еще дольше оглядывался вокруг.
Наконец, не выдержав, он встал и возмущенно сказал:
– Как вам не стыдно обманывать! В зале только четыреста девяносто восемь свечей, а не пятьсот.
Не понимая, что происходит, Лист прервал концерт. Тогда на сцену вышел администратор.
– А считал ли пан свечи на фортепьяно? – осведомился он.
– Нет, – смутился провинциал. – Ну, ладно, играйте дальше, господин Лист.
ТАЛАНТ ОТ БОГА
– Маэстро, – спросила как-то начинающая пианистка у Листа, – правда ли, что пианистом нужно родиться?
Лист улыбнулся:
– Сущая правда, сударыня, не родившись, невозможно играть на рояле.
В ГОСТЯХ НЕ ДОМА
Однажды Лист был приглашен на ужин к одному аристократу. Собралось большое общество, так как хозяин предупредил, что у него дома будет играть знаменитый композитор. Ужин, поданный гостям, был чрезвычайно скромным. И не успели присутствующие чего–либо поесть, как хозяин громко провозгласил:
– А сейчас наш глубокоуважаемый гость нам что-нибудь сыграет из своих произведений.
Композитор сел за рояль, взял несколько аккордов, потом встал, вежливо поклонился хозяину и сказал:
– Мне кажется, что я уже с лихвой отработал сегодняшний ужин.
ВАГНЕР – ДИПЛОМАТ
Одна танцовщица, с возрастом утратившая способность достаточно изящно двигаться по сцене, решила заняться вокальным искусством. Разучив несколько несложных арий, она явилась к Рихарду Вагнеру с просьбой прослушать ее. После того как вокальный репертуар посетительницы был исчерпан, Вагнер попросил ее продемонстрировать свое танцевальное искусство. Его просьба была исполнена, и в комнате воцарилось долгое молчание.
Наконец артистка не выдержала:
– Скажите же, маэстро, понравилось ли вам мое пение?
– Для танцовщицы неплохо. Кстати, для певицы вы неплохо танцуете, – последовал ответ.
ОТВЕРЖЕННЫЙ
К директору Миланской консерватории явился юноша и попросил проэкзаменовать его. На вступительном экзамене он играл на рояле, показывал свои сочинения. Через несколько дней он получил ответ: “Оставьте мысль о консерватории и найдите учителя среди городских музыкантов”. Это было в 1832 году, а через несколько десятков лет Миланская консерватория добивалась чести носить имя некогда отвергнутого ею музыканта. Это имя – Джузеппе Верди.
КОМПЛИМЕНТ
Когда Джузеппе Верди закончил оперу “Трубадур”, он пригласил одного из приятелей, видного критика, и ознакомил его с некоторыми важнейшими фрагментами оперы.
– Ну, как? – спросил композитор.
– Если быть откровенным, то мне все это кажется очень плоским и невыразительным.
Обрадованный Верди тотчас же бросился ему на шею:
– Как я вам благодарен, как счастлив! Ведь если произведение не понравилось вам, то оно несомненно понравится публике!
ПОДАРОК ФАУСТА
После первого же представления “Фауста” Гуно популярность оперы среди парижан росла с каждым днем. Издательство не успевало выпускать клавиры и попурри на темы этой оперы.
Однако материальное благополучие композитора не повышалось…
Однажды владелец музыкального издательства пригласил Гуно покататься на санях по Булонскому лесу. Создатель “Фауста” явился в своем старом, изрядно потертом зимнем пальтеце; издатель, ожидавший его в загородной вилле, был одет в новенькую, с иголочки, элегантную шубу. Гуно пощупал дорогостоящую вещь.
– Поздравляю, – сказал он, улыбаясь, – подарок “Фауста”, не так ли?
ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА
Как-то Жак Оффенбах, опасавшийся последствий своего дурного настроения, написал своим соавторам-либреттистам – А.Мельяку и Л.Галеви – записку следующего содержания: “Желая сохранить с вами наилучшие отношения, нижеподписавшийся Жак Оффенбах, проживающий в Париже на улице Лаффит, заранее просит прощения у своих сотрудников на тот случай, если он их обидит”.
ЭВОЛЮЦИЯ ВЗГЛЯДОВ
Шарль Гуно как-то раз разговаривал с молодым композитором. Автор “Фауста” задумчиво произнес:
– Чем дальше продвигаемся в нашем искусстве, тем больше ценим своих предшественников. Будучи в вашем возрасте, я говорил о себе: “Я”. Двадцати пяти лет говорил: “Я и Моцарт”. В сорок лет: “Моцарт и Я”. А теперь говорю тихонько: ”Моцарт”.
ШТРАФ
Знаменитый чешский композитор Бедржих Сметана пользовался большой любовью и уважением со стороны оркестрантов и как дирижер. Он относился к ним требовательно, но с отеческой заботой.
Впрочем, однажды оркестранты были столь же удивлены, сколь и расстроены, когда Сметана учинил разнос скрипачу, опоздавшему на репетицию, наложил на него денежный штраф и категорически отказывался допустить скрипача к работе.
Выручил концертмейстер, который шепнул композитору, что их коллега – отец большого семейства и вынужден прирабатывать на стороне. Однако Сметана продолжал бушевать.
На следующее утро оркестранты узнали, что штраф все–таки будет уплачен, но необходимую сумму выделил из своего кармана сам дирижер – Сметана!
ЛЮБОЗНАТЕЛЬНОСТЬ
Однажды Иоганн Штраус, будучи уже известным композитором, встретил в Вене старого товарища, с которым двадцать лет назад сидел за школьной партой.
– Ах, Иоганн, как я рад! А чем ты все эти годы, собственно говоря, занимался, а?
ЧУЖОЙ УСПЕХ
Один молодой композитор сыграл как-то Иоганну Штраусу свою новую балладу.
– Прекрасная вещь! – сказал Штраус. – Вот только некоторые места напоминают Моцарта.
– Ничего, это не помешает! – гордо ответил композитор. – Моцарта всегда слушают охотно…
ПОДАРОК К ЮБИЛЕЮ
В день шестидесятилетия Штрауса небольшой любительский оркестр сыграл ему вальс, написанный композитором. Музыканты играли из рук вон плохо, но с большим усердием. Юбиляр сердечно поблагодарил капельмейстера. Тот просиял:
– Я вам очень признателен, маэстро, за вашу лестную оценку. Ведь написать такой вальс – дело нехитрое, а вот сыграть с блеском может далеко не каждый…
ЭКЗАМЕН
Антон Рубинштейн возвращался из-за границы на родину. Ему не было еще 16 лет, когда мать увезла его из Петербурга, поэтому в столицу он приехал, не имея паспорта. Это навлекло на него подозрение властей. Тогдашний обер–полицмейстер Галахов категорически отказался поверить поручительствам многочисленных знакомых Рубинштейна, уверявших, что Антон Григорьевич – музыкант, и потребовал “наглядного удостоверения личности”: начальник канцелярии Чесноков должен был послушать игру Рубинштейна и сделать вывод – самозванец он или нет.
Вот как об этом вспоминает сам композитор в “Автобиографической записке”: “Привели меня к Чеснокову. Нашлось у него какое–то мизерное фортепиано. Сел он, сел и я, и все, что было у меня на сердце горького, всю злобу и негодование на все, что со мною происходит, я излил в том, что стал отбивать на клавишах этого инструмента! Я до того гремел, что фортепиано чуть не плясало под моими ударами, и казалось, что вот-вот развалится на двадцать четыре куска.
Инструмент был, впрочем, самый подлый, и бешенству моему не было пределов. Чесноков, однако, терпеливо прослушал – и отправился со мной к обер–полицмейстеру. “Точно так, ваше превосходительство, – доложил начальник канцелярии. – Рубинштейн действительно музыкант, потому – играет…”
ГОНОРАР
На гастролях в Вене Антону Рубинштейну пришлось иметь дело с невероятно скупым антрепренером. Переговоры об оплате концертов затянулись. Тогда Рубинштейн объявил: “Хорошо, я возьму вдвое меньше той суммы, которую получаю обычно, но и играть буду вдвое тише”.
ПЕРЕСТАРАЛСЯ
Однажды во время оркестровой репетиции Бюлов крикнул тромбонисту:
– Форте!
Музыкант сыграл громче, но дирижер снова крикнул: “Форте!”
На следующий раз – то же самое. В конце концов несчастный тромбонист, у которого от чрезмерного усилия чуть не лопнули щеки, признался, что громче играть он уже не сможет. В ответ ему Бюлов спокойно разъяснил:
– Видите ли, милейший, в этом нет необходимости. Дело в том, что вы с самого начала играли фортиссимо. Я же хотел заставить вас играть форте.
ВСЕ ДЕЛО В ГОЛОВЕ
– Какая разница между хорошим дирижером и плохим? – спросили как–то у Бюлова.
– Хороший дирижер держит партитуру в голове, а плохой – голову в партитуре, – последовал ответ.
В МОГИЛУ С ЮМОРОМ
– Что вы пишете только грустную, мрачную музыку? Слушатель хочет отдохнуть, повеселиться, уйти с концерта с радостным настроением. А вы? Напишите что–нибудь веселое, доброе. И… распродажа пойдет веселее, – говорил однажды издатель молодому Брамсу.
– Попробую, – ответил композитор.
Через несколько дней он пришел в издательство с большим свитком.
– Ну что, получилось? – встретил его издатель вопросом.
– Не знаю, – ответил, улыбаясь, Брамс и положил перед издателем ноты.
Новое произведение начиналось так: “Весело схожу я в могилу”.
ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА
Однажды Генрик Венявский, в то время начинающий скрипач, пришел вместе с товарищем к одному довольно известному музыканту с просьбой подарить им визитную карточку.
Знаменитость встретила молодых чванливо и неприветливо.
– А карточка Листа у вас есть?
– Нет, – ответил Венявский.
– А Рубинштейна?
– Тоже нет.
– Тогда и я не дам вам никакой карточки, – отрезал суровый хозяин и хотел было выйти из комнаты.
– Простите, – вежливо остановил его Венявский, – если бы у нас были карточки Листа и Рубинштейна, мы не стали бы обращаться в вам.
ОШИБКА БЕТХОВЕНА
Один дирижер Парижской оперы, отличавшийся удивительной самоуверенностью, разговаривая с Сен-Сансом, безапелляционно заявил, что использование тромбонов в симфониях неуместно. Когда Сен-Санс в ответ на это заметил, что даже великий Бетховен использовал тромбоны в симфониях, дирижер сказал, не задумываясь: “Это так, но Бетховен поступил бы лучше, если бы не делал этого”.
ГОСТЬ С ТОГО СВЕТА
1888 год. Премьера оперы Владислава Желеньского “Конрад Валленрод” по одноименной поэме Адама Мицкевича (1798 – 1855). Перед спектаклем к кассе подошел Желеньский и попросил бесплатный билет.
– Я автор “Конрада Валленрода”.
Услышав это, кассир вскакивает с места, отвешивает музыканту глубокий поклон и спрашивает:
– Я имею честь разговаривать с паном Мицкевичем?
ПУТЬ К СЛАВЕ
Однажды между Дворжаком, Бендлем и Фибихом зашла речь о том, как трудно чешскому композитору стать известным за границей. Фибих изрек что–то приблизительно в таком роде:
– Дворжаку хорошо: что бы он ни написал, все его вещи исполняют.
Дворжак ответил:
– Напишите так, чтобы понравилось мне, и вы увидите – это будет исполняться.
Ответом был взрыв смеха, к которому присоединился вполне искренне и сам Фибих.
САМАЯ ЛЕГКАЯ ПРОФЕССИЯ
– Нет ничего проще, – говорил Масне, закручивая ус, – чем давать уроки игры на фортепиано. Достаточно знать три предложения: “Здравствуйте, мадмуазель… Немного медленнее, прошу вас… Засвидетельствуйте мое почтение вашей бабушке…”
СИЛА ИСКУССТВА
Итальянская певица Аделина Патти, прежде чем достигла известности на артистическом поприще, претерпевала немалые финансовые трудности и должна была даже брать в долг у мясника.
На первом ее выступлении присутствовал и этот мясник. Видя энтузиазм, с которым публика приняла певицу, цветы, которые ей дарили, и желая со своей стороны внести свой вклад в чествование артистки, мясник крикнул:
– Патти, Патти, за мясо мы квиты!
ПРЕДОСТОРОЖНОСТЬ
Один банкир представил Патти свою четырнадцатилетнюю дочь и заверил, что в девочке дремлет настоящий талант.
– Тихо, ради Бога, не разбудите его! – попросила Патти.
ОБИДЕЛСЯ
Пабло Сарасате, узнав, что один критик назвал его гением, покачал головой и сказал:
– В течение тридцати лет я упражнялся в игре на скрипке не менее двенадцати часов в день. А теперь этот человек называет меня гением!
