В газете “Новый Взгляд” напечатана статья “Я ищу 500 человек, дабы открыть свою тайну до того, как удалюсь на покой”. Я решила написать “мадам” письмо. Все в письме объяснить трудно, что мне пришлось пережить и еще продолжаю переживать. Но сейчас уже переживаю за внучек, сама я уже старая, 69 лет.
В 1951 году я выходила замуж, свекровь была против меня, но все это я узнала накануне свадьбы. На свадьбе она не была. После свадьбы мы поехали с мужем к ней в гости. Приняла она меня плохо, вместо вина угостила она меня стопкой воды, от которой мне стало плохо. Счастья у нас с мужем не было. Муж часто ездил к какой-то бабке. Скоро мы расстались. Оказалось, он был женат “понарошке” до меня. А я этого не знала. Детей у меня было уже двое. Девочка и мальчик. Муж нашел себе третью, и они уехали из города. У всех троих жен дети.
Прошло время, надо жить и детей растить, немного успокоилась. Мой оклад 85 рублей в месяц да алименты, начиная с 12 рублей и до 25 рублей в месяц на детей. И это вся зарплата на троих на месяц. Выросли дети, сыну нет и 18 лет, необходимо его женить. Мать снохи деловая женщина. Свадьбу провели в моей квартире, как было нужно ей. Сын всю свадьбу был как больной. Всю свадьбу ему мало давали кушать. Сваха и стопку на второй день подобрала себе, для какой-то цели, когда он по обычаю выпил вино и разбил. Сердцем я почувствовала: сын попал “во щи” как кур. Стала замечать: сын меняется. Сноха научилась делать пакости его руками. Один раз угостил меня сын ее обедом, от которого я испортила желудок на две недели и потеряла сознание. На свадьбу дочери мне пришлось ехать далеко. Поехала я, сын с женой да племянница с мужем. Свадьба была в деревне, но голодная, уговаривались, что мясо и что по-деревенскому будет достаточно. Встретили нас плохо, пришлось нам приехать накануне, в день свадьбы мы опаздывали. Родня жениха в день свадьбы кричали: мы хотим кушать, что у вас плохо на столах. Но мы молчали. Домой приехали, у дома на тропе лежит батон, низом вверх и кончик батона отрезан. Меня обожгло при виде такого. Поняла: и дочка будет страдать. Была я у двух бабушек, сказали: трудно, все переплелось, три свадьбы. Сделать мы ничего не можем. Надо искать сильнее бабушку. Но я уже стала часто болеть, мне стало только для себя.
Детей мне пришлось учить – учить трудно. Сама на неделю оставалась с одним рублем или три рубля. Они учились в других городах. А когда дети стали жить своими семьями, я стала лишняя всем. И дома жить нет силы, сноха или ее мать портили мои продукты какой-то водой. Все мои худые тряпки были связаны комом и положены и шифанер. В капусту налито той же воды. Постель засыпана голубой пылью, так просто смотришь пыль не видно, повернешь к свету, эта пыль как снежинки на елке блестят, а рукой не возьмешь. И в это время я очень разболелась. Себя обслужить не могла. Поступила с больницу с механической желтухой и ослаблением здоровья.
После выписки из больницы мне пришлось уехать к дочке, в Москву. Приезжала я нищая в Москву. Денег никогда я не выигрывала, от зарплаты нет и рубля накопленного. Да и без лишних денег я жила, растила и учила детей. А через год мне в Москве сделали операцию – удаление камней из желчного пузыря. Но и это я все перенесла. А меня сейчас беспокоит совсем не мое здоровье, а две внучки и мои дети. Конечно, всегда болеть плохо, но я уже старая. А внучкам жить надо. Пакости поступают, иногда варежки вязаные, шапочки, куклы, игрушки. Я замечаю – плохое отношение бывает перед праздниками, а особенно в большие праздники, всей семье. Сейчас редко стали встречаться.
Первые дни, когда я приехала в Москву, зять твердил всегда за столом, что теща ест много. А дочка сидит молчит, свою маму не защищает. И я сижу молчу, боюсь говорить. А ведь она знала, пока я работала, одного раза не была в столовой в обед. Брала, что было дома на обед. А домой ходить на обед было далеко. Мне было обидно такое слушать. Я горда, обидчива и честна. Такое отношение до сего дня. Но я привыкла, терплю. Возможно, и сама виновата, зачем поехала к дочке. В 1977 году мне сделали операцию – расширенная резекция щитовидной железы и получила курс глубокой рентгенотерапии. Два года я была на второй группе инвалидности. Оставалось почти один год до пенсии, получила третью группу с четырехчасовым рабочим днем. Вот где было мне трудно. Я еще и дочку доучивала. На пенсию вышла нищая, без рубля в кармане. Жила в гнилом щитовом доме без удобство. Из вещей нет холодильника, телевизора и пылесоса. И сейчас вещи еще ждут меня в магазине. А дом совсем развалился и сгнил. Получить квартиру трудно. Дорогая “мадам”, я не хочу разжалобить Вас. Это моя жизнь. Я многое не пишу, хватит и этого. Одного прошу: сможете мне сделать добро, буду счастлива под конец жизни. Прошу простить за ошибки и плохое изложение. Заранее благодарна Вам “мадам”.
Дочка участковый терапевт.
Сын рабочий механического завода.
Темкина Анна Ивановна.
