Как мания величия шагает в ногу в комплексом неполноценности, так и безоговорочная вера вожаку сопровождается сомнениями во всем остальном.
Сомнение – исконно русская черта. “Человек я или тварь дрожащая?” – нервно спросил себя Раскольников и зарубил старушку. Способность сомневаться в очевидном делает человека неспособным совершить правильный выбор. Чему верить: своим глазам или авторитету? Это, повторю, чисто русская проблема.
В результате (при отсутствии авторитета) никто не верит никому. Визит, допустим, Руцкого к Караулову породил лишь сонм червей сомненья. Все-таки генерал-то симпатяга, а продажность репортерская уже стала притчей во языцех. Если в газете появляется разоблачительная статья, читатель зачастую остается совершенно равнодушен. Потому что, с одной стороны, вполне вероятно, что описанный персонаж – действительно подонок, с другой – не менее вероятно, что беспринципному журналисту дали весомую взятку, чтобы он, гад, опорочил честного и беззащитного. Нормальный человек готов поверить во все, потому что не верит ничему. В том числе и своей интуиции, даже, между прочим, если речь идет, допустим, о его знакомом.
Если бы не этот, свойственный русскому этносу, элемент сомнения (обратной стороной которого и является безоговорочная слепая вера), невозможен был бы тридцать седьмой год. Вот у человека забирают соседа. У него было какое-то мнение об этом человеке, но при этом доминирует вера в авторитет Сталина, помноженная на недоверие к собственной оценке. Плюс подсознательное желание ни за что не нести ответственность. В результате наш герой спит спокойно, считая, что “нет дыма без огня”.
Я уже заметил в колонке “Страна детей”, что русские чудовищно инфантильны. Но быть ребенком в конце концов не так уж плохо. С точки зрения вечности дети ближе к истине, чем взрослые, которые в процессе жизни утрачивают свою индивидуальность, разменяв ее на расхожие мнения.
Русский же человек существует в собственной системе координат. Он искренен. Душевен. Самоотвержен. За идею, в которую верит, готов жизнь отдать. Ну уж по лбу-то двинуть – во всяком случае. Он философ. И потому так терпеливо переносит трудности, что уровень его внутреннего покоя достаточно высок. Возможно, именно этакая детскость мировосприятия (ведь адаптативные возможности детей значительно выше, чем взрослых) позволяет нам выжить. Несмотря на чернобыли, революции, лагеря и реформы.
Единственное, о чем стоило бы помнить тем, кто берет на себя смелость руководить, – это то, что дети относятся к родителю зеркально. Коли дитятей любить и о них заботиться, они ответят тем же, даже если содержать их в спартанских условиях. Если же нет – будет бунт. Неконструктивный и разрушительный по своим последствиям. Русский.
Словом, пока нет вождя, не будет и порядка. Потенциальный вождь должен:
– доказать свою силу;
– быть аскетом;
– суметь сформулировать (хотя бы на уровне лозунгов) ценностную структуру русского человека;
– внушить подданным чувство любви и веры в себя.
Тогда придет избавление от хаоса, “ребятишки” начнут трудиться и, даст Бог, взрослеть.
Остается только один вопрос – откуда он, этот новый вождь, придет? Видимо, оттуда, где наши корни, с Востока. Уважение к авторитету, принцип недеяния и тому подобные “ориент”-черты значительно ближе русской душе, чем, допустим, лицемерная христианская культура, которой наш народ с такой легкостью пожертвовал в семнадцатом году. (Можно, пожалуй, и не напоминать о том, что, допустим, в Афганистане нам противостоял могучий Ислам, что еврейский народ пронес свою религию и культуру через тысячелетия жестоких гонений, что же касается русского этноса, он спокойно перенес разрушение храмов, вплоть до взрыва храма Христа Спасителя, и уничтожение религии; значит, не очень глубоко все это было).
Существование по принципу “быть”, в верности себе, чему-то глубинному и непереводимому в слова, свойственное русской душе, – также является элементом восточной традиции. Великолепной традиции.
“Вот как преподобный авва Дорофей поучает свою братию: “Каково бы ни было дело, малое или великое, не должно пренебрегать им или не радеть о нем, ибо пренебрежение вредно, но не должно также предпочитать исполнение дела своему усмотрению, чтобы исполнить дело, хотя бы оно было со вредом душе. Будьте уверены, что всякое дело, которое вы делаете, велико ли оно, как мы сказали, или мало, есть осьмая часть искомого, а сохранить свое усмотрение, если случится не исполнить дела, есть три осьмых с половиною” (конец VI – нач. VII в.). И так до самого святителя Феофана Затворника, жившего уже в XIX веке в России: “Дело – не главное в жизни, главное – настроение сердца, к богу обращенное”. Везде труду, а точнее, делу отводится явно подчиненное место” (К.Касьянова).
Итак, лидер придет с Востока. Он будет молод, сдержан, спокоен, сумеет внушить чувство уважения к себе до того, как завоюет его.
Как бы то ни было, его образ должен быть окутан тайной. Остается надеяться, что это будет сильный, просвещенный и гуманный правитель. Которого все будут любить. Он снова создаст империю, прекратит расползание наших соотечественников по земному шару, вернет сбежавших из дома (в поисках лучшей жизни) детишек.
“Наш эмигрант по собственному желанию – в высшей степени подозрительная фигура, ибо истинно русскому человеку и жить в России невмоготу, и одновременно он не может существовать помимо этого питательного бульона, то есть без русских прекрасных лиц, малиновой нашей речи, чарующих разговоров на темы отвлеченные, неземные, без этого московского электричества, которое витает в воздухе и подбивает на причудливо-возвышенные поступки, без пьяненького какого-нибудь мужичка, с каковым мужичком можно ни с того ни с сего даже и побрататься; но попробуй поинтересуйся у него: “Ты, мужик, за кого, за патриотов или за Белый дом?” – он на тебя посмотрит, как на иностранца, и с испугу попросит рубль” (В.Пьецух).
Так верно, что немного даже не по себе. Как бы. Как бы не по себе.
Ведь как все дети, мы любим амбивалентно-инцестуозным чувством свою Родину-мать. Которая без вождя-отца просто мать-одиночка. Поэтому, возможно, вымещает досаду по поводу своей неудавшейся личной жизни на детях. Ну, и материально, как всякая одинокая, плохо обеспечена. Может быть, если Родина-мать решит свои эротические проблемы и присовокупит к себе вождя-отца, жизнь российская похорошеет.
