Существует хлесткое изречение: “Аким ты был, Аким остался”. Это в полной мере относится к В.Бондаренко. Я мог бы назвать его, как и Андрей Яхонтов, просто Володей и обратиться к нему на “ты”, но не стану этого делать, потому что слово “ты” в моем понимании означает духовное родство – то, чего между мной и В.Бондаренко никогда не было и не могло быть, хотя в недалеком прошлом мы обращались друг к другу именно так.
Поводом для этого письма послужил пассаж В.Бондаренко о моем сверхблагоприятном финансовом положении, которым я был обязан Ю.В.Бондареву, что в свою очередь отразилось на финансовом благополучии главного редактора “Нового Взгляда”. По утверждению В.Бондаренко, автор этого письма был адъютантом и шутом Ю.В.Бондарева, то есть на меня перекладывается то, в чем обвинил заместителя главного редактора “Дня” Андрей Яхонтов. Ошибочка вышла. И большая ошибочка! Финансового благополучия у прозаика Юрия Додолева никогда не было. Иначе зачем бы он занимал деньги, к примеру, у известного писателя Владимира Маканина и много-много раз брал краткосрочные и долгосрочные ссуды в почти умершем ныне Литфонде? Однако финансовое благополучие у Ю.Додолева могло быть, если бы он, что называется, использовал на всю катушку благосклонность к нему Ю.В.Бондарева. А такие возможности были.
Я никогда не порывал с Ю.В.Бондаревым как писателем. Да, наши политические воззрения стали разными. Может, это его беда, может, моя. Время нас рассудит. Однако я всегда предостерегал его от заигрывания с Прохановым, Бондаренко, Личутиным, Рыбасом и многими другими из “той же оперы”, утверждал, что они его предадут и, если представится случай, “съедят”. Разве я ошибся? Первые звоночки уже прозвенели.
Судя по письму В.Бондаренко, он ни с кем никогда по-настоящему не дружил и не понимает, что отношения между людьми, стоящими на разных иерархических ступенях, могут быть бескорыстными. В застойные годы в писательской среде много толковали о миллионах Г.М.Маркова, Ю.В.Бондарева, Р.Г.Гамзатова и других “маститых”. Кто положил начало этим толкам, неизвестно. Прочитав письмо В.Бондаренко, я поймал себя на мысли, что не последнюю роль в этих толках сыграл он: уж слишком отчетливо проглядывает в его письме стремление заглянуть в чужой карман. Не повезло В.Бондаренко, не повезло. Игорь Золотусский, которого поначалу В.Бондаренко боготворил, оказался человеком без власти и, следовательно, материально никак не мог “подпитать” начинающего критика. У других выходили книги, а В.Бондаренко всюду давали “от ворот поворот”. Все это вызывало зависть, заставляло метаться. И эти метания продолжаются. Поэтому слова “Аким ты был, Аким остался” я возьму на себя смелость переиначить: “Совком ты был, совком остался”.
В.Бондаренко, видимо, так и не суждено понять, что покровительство покровительству рознь. Я пришел в литературу поздно, когда о войне, по свидетельству Ю.В.Бондарева, было сказано почти все. Но оказалось, сказано было еще не все. Это и отметил Ю.В.Бондарев в предисловии к моей первой книге. Он оценил и защитил ее. К сведению В.Бондаренко: Ю.В.Бондарев тогда еще не был всесильным литначальником. Кстати, об этой книге взволнованно и хорошо написали такие, несомненно, известные В.Бондаренко люди, как Василь Быков, Игорь Золотусский, Руслан Киреев, Георгий Баженов. Именно он, Георгий Баженов, открыл вереницу положительных публикаций о повести “Что было, то было”.
Но вернемся к тому, что не суждено понять В.Бондаренко. Дружба между Ю.В.Бондаревым и мной возникла потому, что последнему было близко, сопереживаемо то, о чем написал я. Добавлю: через это прошли многие из фронтового поколения. Я считал: шутовство – это попрание слабого сильным. Так вот, Ю.В.Бондарев ни разу не позволил себе “тыкнуть” мне, ни разу не назвал меня фамильярно Юрой. Я всегда был для него только Юрием Алексеевичем. А он для меня Юрием Васильевичем. Помимо сходного восприятия многих литературных произведений, нас связывали воспоминания. Оба мы жили до войны и в первые послевоенные годы в Замоскворечье, возможно, встречались на пыльных улочках и в переулках этого обширного района Москвы. Сближало нас и общее восприятие войны. “Что страшнее: сходить в атаку или совершить полет в космос?” – эта фраза Ю.В.Бондарева, обращенная ко мне, говорит сама за себя.
Если В.Бондаренко так угодно, то я сочту за честь называться бывшим адъютантом Ю.В.Бондарева, проложившего, кстати, в тернистой литературной куще путь не только мне. Известно, что шутами при владетельных особах были умнейшие люди. Короли и герцоги позволяли им говорить все, что вздумается, в том числе и горькую правду. Если в слово “шут” В. Бондаренко вложил это, то я действительно был не только адъютантом Ю.В. Бондарева, но и его шутом – всегда говорил ему все, что думал, о нем, его книгах, его окружении. Недаром же один очень известный критик назвал меня его любимой мозолью. А если всерьез, то за слово “шут” можно дать и по физиономии. Однако не сделаю этого из-за чувства жалости: от общих знакомых слышал, что у В.Бондаренко от злоупотребления спиртным нелады со здоровьем.
Юрий ДОДОЛЕВ.
