Репортажи с передовой оставляю военным корреспондентам, а политические комментарии – тем, кто считает себя специалистом по этой части. Я всего-то и хочу рассказать, как провел 12 декабря – день, который президент повелел числить праздничным…
За неимением стаканов водку разлили по пустым футлярам из-под импортной фотопленки, “пожертвованным” на святое дело фотокорами из ИТАР-ТАСС, “Известий” и “Комсомолки”. Первые символические 30 граммов пропустили за благополучный взлет. Груженный ящиками с говяжьей тушенкой и мешками с горохом ИЛ-76 Министерства по чрезвычайным ситуациям России за пять минут до наступления полуночи взлетел с подмосковного аэродрома в Жуковском и взял курс на Северную Осетию. Приход новых суток наша немногочисленная группа столичных журналистов отметила вторым тостом: за российскую Конституцию, утверждение которой всеми доступными средствами (по выражению президента) мы и намеревались лицезреть на Северном Кавказе. Лететь до Моздока, первого пункта посадки, предстояло часа два с половиной – время достаточное, чтобы обсудить, почему ввод российских войск пришелся именно на 11 декабря. По понятным причинам особой популярностью пользовалась версия, согласно которой начало наступления на Чечню подгадали на дни невыхода газет. Ясно, что к этой версии была примешана немалая толика журналистской веры в собственную значимость, но ведь факт: первые номера ежедневных газет должны были выйти только в среду, на четвертые сутки после начала боевой операции. Возможно, стратеги из Генштаба планировали к этому моменту уже покончить с блицкригом, поставив на колени Грозный. Опыт проведения предыдущих акций по наведению конституционного порядка (московский октябрь прошлого года позабыть никто не успел) показывает, что наиболее нелояльно по отношению к властям ведет себя именно пресса, а не достаточно прирученное телевидение, всегда готовое крутить если не “Лебединое озеро”, то хотя бы “Печки-лавочки”. Газетчики могли и в этот раз поднять большой хай, если бы им дали волю. Не дали. Правда, и блицкрига не получилось. Но это выяснилось позже, а тогда, когда три танковые колонны только шли к Грозному, их командиры могли греть себя надеждой на то, что победителей не судят, а если все-таки судят, то по особым законам. Мы же в промерзлом и стылом ИЛе продолжали согревать себя “Столичной” и третий тост подняли за то, чтобы носовая перегородка президента окончательно не отгородила хозяина носа от вверенного ему народа…
В по-прифронтовому затемненном Моздоке наш самолет, похоже, не слишком ждали. Во всяком случае, машины с солдатами, которые должны были забрать груз гуманитарной помощи, появились не сразу. Чтобы ускорить процесс, в цепочку разгружавших стали все находившиеся на борту, включая заместителя министра МЧС генерал-лейтенанта Валерия Востротина. Кстати, именно этот военный в разговоре с журналистами особо напирал на то, что Министерство по чрезвычайным ситуациям не участвует в политических распрях, равно как и в боевых операциях. Задача МЧС в другом: оказывать помощь всем нуждающимся в ней вне зависимости от убеждений, вероисповедания и национальности пострадавших в конфликте. Вот, мол, консервы и крупы для мирного населения, вот специалисты службы безопасности министерства, которые должны встречать и размещать беженцев из Чечни.
Неуместный вопрос о том, можно ли десятью тоннами тушенки компенсировать последствия от взрыва даже одной пятисоткилограммовой бомбы, Востротину задавать не стали. Зачем ставить хорошего человека в неудобное положение? Он военный, а значит, подневольный, обязанный выполнить приказ. Генералу, к слову, герою афганской войны, велено было организовать доставку тушеного мяса, он и доставил. За пушечное мясо отвечают другие.
Кстати, о пушечном мясе. В Моздоке мы взяли на борт двух чеченцев, которым бравые российские солдатушки проделали по две дополнительные, не запланированные матушкой-природой дырки в брюшной полости. Раненые летели до Беслана, откуда их отправили во владикавказский госпиталь. Толком выяснить, за что получили свои пули чеченцы, не удалось. Одного раненого все время рвало, второй был не слишком разговорчив, сказав только, что он был без оружия, когда по нему открыли огонь из проезжавшей по селу боевой машины пехоты. Сопровождавший чеченцев хирург из развернутого в Моздоке госпиталя МЧС посоветовал не слишком доверять словам о невиновности раненых: “Они все говорят, что безоружны, а стоит только спиной повернуться…”. Этот же врач Сергей рассказал, что, кроме чеченцев, в их госпиталь в первые часы боев доставили и троих российских военнослужащих: двух с самострелами (решили такой ценой уклониться от войны?) и одного, которому ногу прострелил командир за невыполнение приказа. Кстати, Сергей поведал и о том, что дата начала наступления была известна всем в войсках за сутки. Более того, первоначально планировалось провести акцию еще 7 декабря, но части не успели развернуться и занять исходные позиции. Подумалось: если о начале операции знал обычный врач, то неужели дудаевцы не пронюхали и не подготовились? И после этого кто-то еще говорит о малой крови и обстановке повышенной секретности?
Во Владикавказе коллега из Рейтера показал мне произведенную накануне под Назранью съемку: дорога блокирована женщинами и детьми, парнишка-ингуш лет пятнадцати от силы вытаскивает из БТРа российского солдата, а потом поджигает боевую машину… Для этого подростка мы везли гуманитарную помощь или для семьи его приятеля, который лежит рядом с простреленной головой? Знаете, это как-то очень по-русски: сначала проутюжить дом танком, провести вертолетную атаку мечети, а потом предложить оставшимся в живых по банке тушенки, а может, даже и по две – за счет погибших. Впрочем, гуманитарная помощь здесь, конечно, ни при чем. МЧС делает то, что ему и положено делать. А вот чем занимаются другие силовые министерства и ведомства? Верно говорят: сила есть, ума не надо. Неужели победителей и вправду не судят?
Во Владикавказе я стал свидетелем начала переговоров между российской и чеченской сторонами. Тех самых переговоров, которые могли, в принципе, бескровно решить конфликт, не заговори пушки накануне. Однако мирное развитие событий определенно не вписывалось в чьи-то планы, поэтому войскам и дали 11-го отмашку. Чьи-то планы… Спасибо пресс-секретарю президента Вячеславу Костикову, растолковал: оказывается, в президентских структурах нет сторонников партии Войны или партии Мира, а есть приверженцы одной партии – Конституции. Будем знать, как это теперь называется.
Так вот о переговорах. В первый день чеченскую сторону представляли две делегации – официального Грозного и так называемой антидудаевской оппозиции. Той, которая беспрепятственно пропустила российские войска через Надтеречный район, той, которая только и мечтала, чтобы втянуть русских солдат в драку с Дудаевым. Нужно ли удивляться, что за столом переговоров две стороны оказались чуть ли не единомышленниками, сплотившимися против третьей? Командующий войсками оппозиции Беслан Гантамиров прямо заявил, что верные ему подразделения готовы к штурму Грозного. О каких конструктивных переговорах можно было вести в такой ситуации речь? В моем понимании, по своему цинизму происходящее почти сравнялось с официальным сообщением российских информационных агентств о начале крупномасштабной экономической помощи Чечне, включающей пуск железнодорожной ветки Ростов – Баку через территорию Чечни и завоз зерновых для предстоящей посевной. Говорить о посевной, когда танки брали в кольцо Грозный?
Уж не это ли зерно везли военные самолеты, совершавшие до шестидесяти посадок в день на аэродроме в Моздоке? Не поэтому ли еще два МЧСовских борта с действительно гуманитарной помощью, которые должны были следовать за нами, сутки не выпускались из Жуковского? Впрочем, к чему лукавые вопросы? И дураку понятно, что в споре между мясом тушеным и мясом пушечным приоритет у последнего.
…Наш самолет вернулся в Москву в половине первого ночи 13-го. Выпить за успешную посадку было не с кем, мои коллеги остались в Моздоке. Война пьянит. Главное, чтобы похмелье не было слишком тяжелым.
Андрей ВАНДЕНКО.
Москва – Моздок – Владикавказ – Ставрополь – Москва.
