ИЛЬЯ ШАТУНОВСКИЙ
Осенью сорок третьего я лечился в госпитале в Ташкенте. В нашей палате было 14 раненых бойцов. Все лежали подолгу – с пустяковыми ранениями так далеко в тыл не увозили. Однажды после завтрака в палате освободилось место, а к обеду появился новенький. Опираясь на костыли, он перешагнул порог, из-под короткого госпитального халата торчал обрубок ноги. Новичок был плотный голубоглазый мужчина лет сорока, на щеках веснушки, нос крупный, волосы с рыжеватым отливом. Не подходя к свободной койке, он присел на табуретку у стола.
— Давайте знакомиться. Красноармеец Гаврилов Евсей Григорьевич. Бывший помощник районного прокурора. Ранен в мае, завезли аж в Новосибирск. Вот пробираюсь ближе к родным местам. Город Карши слышали? Я оттуда. Ждут меня дела, ох, дела! Назарова надо проводить на фронт, как полагается, с оркестром. Пока не провожу, не успокоюсь. Дал себе зарок.
Помощник прокурора добрался до своей койки и, не поднимая покрывала, уселся поперек.
— Знаете, кому я обязан своей прогулкой на фронт? – спросил он, обращаясь ко всей палате, хотя такой вопрос у нас не возникал.
— А кому мы все обязаны? – пожал плечами танкист Гетта, мой сосед.
— Вы – другая статья. Вы подлежали мобилизации. А у меня была бронь. Знаете, кто меня разбронировал?
— Наверное, Назаров, о котором вы тут говорили, – предположил стрелок с “пешки” Акимов.
— Точно, Назаров! – воскликнул Гаврилов. – Он самый! Получил я повестку в шесть вечера, а в восемь утра было приказано явиться с вещами в военкомат. Все учреждения закрыты, райком, райисполком, кому объяснишь, что у меня бронь? Как ловко спроворил это дельце Назаров!
— А этот Назаров кто будет? Военком? – спросил я.
— Берите выше! Назаров – кум королю и сват министру. Он управляющий конторой “Заготскот”.
— В вашем районе призывом ведает “Заготскот”? – засмеялся я.
— “Заготскот”, товарищи, всем ведает и все может, – вполне серьезно ответил Гаврилов. – Я в этой конторе проводил проверку, обнаружил фиктивные документы, добыл важные показания, одним словом, аферу вскрыл. Разворовали они мясца на миллионы. Тут Назаров разволновался: круги вокруг меня делает, чувствую, взятку сунуть норовит. Но не на такого напал, не вышло. Ну, и нашел руку в военкомате. Думал, спровадит меня на фронт, и все шито-крыто. А я, видите, возвращаюсь. Теперь он у меня в окопе посидит, по-пластунски поползает и в атаку сходит!
Гаврилов потер руки, мстительно захихикал, зажмурился. Должно быть, представил, как оглушенный взрывом Назаров карабкается из окопа за своей оторванной ногой.
— Ну, и как же вы думаете поступить? – спросил Акимов.
— У меня дружков-приятелей нигде нету, – ответил Гаврилов. – Все будет честно, по закону. Назаров, глупая голова, и не ведает, что все документики в целости и сохранности в надежном месте лежат, меня дожидаются. Осталось только обвинительное заключение составить – и в суд. А по законам военного времени, тюрьму ему наверняка заменят штрафной ротой. Так что будьте добры, рядовой Назаров, получайте подштанники на вещевом складе и на передовую – “Ать–два!” Конечно, я буду его провожать, помашу белым платочком: “Пишите нам письма, дорогой, в трехугольных конвертах. Да не вздумайте погибнуть. Возвращайтесь к своим баранам, они будут в полном порядке, ведь за время вашего отсутствия воровать их будет некому. И, конечно, оркестр из нашего клуба приглашу. Велю исполнить песенку Дженни из кинофильма “Остров сокровищ”: “Я на подвиг тебя провожала…”
Все дни, пока в ортопедической мастерской делали протез, Гаврилов торжествовал. Все прикидывал, как бы поинтереснее организовать первую встречу с Назаровым. Конечно, она должна быть внезапной. Можно, как бы невзначай, столкнуться с ним нос к носу на улице. Или послать повестку с нарочным, чтоб немедленно явился в прокуратуру. Или самому прийти в контору “Заготскот” и предъявить управляющему ордер на арест…
Наконец протез был готов, и Гаврилов стал собираться домой. На прощанье он крикнул нам:
— Ну, теперь держись, Назаров!
Удалось ли помощнику прокурора устроить Назарову прогулку на театр военных действий, мы так и не узнали. Во всяком случае, солдат с оторванной ногой по фамилии Назаров в нашей палате так и не появлялся.
