Олег Скрипка чрезвычайно хорош на обложке и в буклете. И делов-то всего – усы нарисовали, а получилось точное попадание в образ украинского представителя малого бизнеса довоенных лет. Добавим немного аутентичной одежды, а остальное Скрипка сыграл лицом, благо артистическими талантами не обделен.
«Жоржина» – очередной арт-проект лидера группы «Вопли Видоплясова», на этот раз посвященный эстрадной музыке 30 – 40-х годов. У песен есть конкретный автор – Богдан Весоловский, про которого москали никогда не слышали по двум причинам. Жил композитор во Львове, и его произведения пользовались большой популярностью в Западной Украине. После второй мировой войны он не выдержал наступившего с присоединением к СССР интернационализма и эмигрировал в Канаду, после чего имя Весоловского старались не упоминать даже на территории Советской Украины, не говоря уж о других братских республиках. Между тем он был хорошо известен в украинских диаспорах за рубежом и среди «западенцев».
Уроженец таджикского Советабада Олег Скрипка сначала доказал, что на украинском языке можно исполнять энергичный рок-н-ролл, а затем полез в фольклорные дебри. Там он много чего накопал, а теперь взялся за еще один подзабытый пласт украинской культуры. Почему нам интересно смотреть на его изыскания, которые никоим образом не затрагивают российский музыкальный рынок, со стороны? В первую очередь потому, что личность Скрипки придает каждому предъявленному им пласту налет театрализованности. Как бы серьезно он сам ни относился к своей просветительской миссии, нам кажется, что Олег Юрьевич талантливо играет в это всё, а украинский язык – не более чем один из элементов его актерского инструментария.
Скажем, «Жоржина» получилась весьма кинематографичным альбомом: из звучащей музыки легко воссоздать некую атмосферу довоенного разгула, причем сразу с декорациями и героями. При этом я специально обхожусь без географической или национальной привязки означенного разгула: очень может быть, что фантазия слушателя воссоздает нечто, никогда в реальности не существовавшее. Нет ощущения реконструкции эпохи: где могли звучать такие песни? В буржуазных львовских кафешантанах? Или уже в ностальгически воссозданных в стиле кич эмигрантских заведениях? На фото в белом костюме Олег вообще напоминает начальника УГРО Петро Мусиевича Кривонощенко из фильма «Дежа вю», что вносит окончательную путаницу в попытки идентифицировать время и место уходящей натуры.
Зато благодаря «Жоржине» мы можем лишний раз убедиться в том, что «шлягери 30 – 40-х рокiв» (шлягеры 30 – 40-х годов) обладают некими общими наднациональными чертами. Довоенные немецкие песни, знакомые по составленному Олегом Нестеровым сборнику «Юбка», «Утомленное солнце» и другие советские романсы почти аналогичны произведениям Богдана Весоловского – используемый язык не оказывает решающего влияния на стилистику и даже настроение композиций: аранжировки везде кладутся густыми мазками, подо всё можно и нужно «танцевать барышню», а грань между порочностью и культурным отдыхом состоятельных людей крайне расплывчата. Ну, может быть, написанные во Львове времен польской юрисдикции песни Весоловского звучат более «нэпмански» – то есть богато, сыто и расслабленно. Впрочем, нельзя исключать и того, что таким прочтением мы обязаны современному интерпретатору.
Алексей МАЖАЕВ.
