Конспект для чтения перед просмотром новостей
Крутой, один из самых симпатичных персонажей русского шоу-бизнеса (а для того, чтобы оценить его симпатишность, надо знать безмерность говнистости, которую олицетворяет оный ш/бизнес), назавтра уезжал в Штаты, на предмет умопомрачительного существенных переговорчиков; оттого с девяти утра офисы фирмы “АРС” были набиты людьми: надо о многом столковаться, сверить часы, обнюхать бумаги, чтобы в отсутствие И.К. не было накладок.
Беседа, которую мы записали, показательна в том смысле, что Крутой, при всей “пацифисткости”, что ему действительно присуща, очень многое определяет в сегодняшнем олимп-раскладе. Даром что сам это категорически отрицает.
Беседа, как всегда у меня, с моей стороны была бестолковой, но провокационной (это когда косишь под бестолочь, чтобы выудить поболее важного… хотя вот Вульф пишет, что мне, чтобы показаться “дауном”, особо стараться не приходится), хаотической, спонтанной, логики в ней, в смысле построения, не было ни капельки, зато живости!
Ее, беседу, я опубликую в самое ближнее время, коль скоро приведу в христианский вид. Сейчас – конспект: жанр летучий, но без – в этом его, пусть и спорный, плюс – многоточий.
1. Крутой верит в рывок Серова. Держится убеждения, что человека таких вокальных данностей нет в нашей местности; то есть очень крепкие люди есть, но такого – нет. Запись альбома в самом разгаре.
2. Крутой не верит в то, что второй альбом, “Декамерон”, будет для моего двойника Лени Агутина менее удачным, нежели про пацана голоногого, но вольницу. Материал мощный, он – гарант того, что над Л.А. пока не каплет. (Я сказал Крутому, что тут он расходится с Ее Высочеством Аллой, женщиной, как вы сами знаете, в высшей степени прозорливой: она поделилась со мной прогнозом, суть которого в том, что Леню хватит еще на два годика, а после он ограничится композиторством, но Крутой более оптимистичен: дольше, дескать, продержится Леня, дольше).
3. Крутой верит в новый, не менее, нежели прежние, мощный рывок госпожи Аллегровой, которой многие стали было отказывать в будущности. Крутой на этот счет ироничен и благожелателен: написал для И.А. цельный альбомчик! Сразу по возвращении сядут в студии кумекать, как из альбома сделать динамит. Крутой сообщил также, что маэстро Николаев (мой любимый мелодист) тоже сварганил несколько потрясных вещей для Ирины.
4. Очень занимательный пассаж про коллегу Николаева Крутой (а, забыл: и про тезку) отпустил в середине беседы (отпустил с очевидной любовью и восхищением). На мой дурацкий вопрос, сколько в музоне ажурного И.Н., так сказать, “компьютера” (я имел в виду фантастическую попадаемость николаевских сочинений в десятку), Крутой ответил, что “Николаев – сам как компьютер. Но это говорит о великом профессионализме”. И добавил, что у Николаева “компьютер совпадает с настроением – это триумф”.
5. Теперь – положение, вынесенное в анонс. Сколько можно распознать Крутого как гомо сапиенса, ясно, что на самом-то деле дружба для него – ценность номер раз. (Ну, например, Серов). Так что это момент спорный. Поскольку Крутой в тех случаях, когда чует, что “что-то не так”, дружбу не профанирует. Например, не пошел на поводу у Алексея Глызина, полагающего, что раз Крутой – его дружбан, участие в рейтинговых программах под эгидой “АРСа” ему обеспечено. Ан! Крутой считает, что “любой должен бороться”, и статус тут ни при чем, и тот же Глызин, при всей любви к нему, на халяву может не рассчитывать. (То, как это говорил Крутой, – доказательство того, что он любит Глызина, и ему больно за Глызина.)
6. Удивляющая многих цементностью связка Крутой – Демидов в нашей беседе получила фактически-сентиментальное подтверждение-объяснение. Это, конечно, потаенно-нежная привязанность. Крутой полагает Ивана Ивановича супердокой по части особенно ТВ, ну и всех прочих шоу-бизнесовых нюансов. “А потом – дружат наши жены”, – улыбнулся Крутой. Я засмеялся, Крутой не спросил, чего я заливаюсь, и засмеялся сам. (Справка: супруга Крутого – Ирина – темная лошадка, а все, что я знаю про блондинку Демидова, тоже заделывающуюся Большим ТВ-Боссом, укладывается в идиому: “себе на уме”, то есть диапазон – от умилительной улыбки, способной принудить спятить, до восьмиэтажного мата).
Крутой глядел на часы и виновато улыбался.
Расшифровку прочтете позже.
ОТАР.
