Признаюсь вам, я к этой части мужского туалета – а именно к перчаткам – отношусь с некоторым предубеждением. И не потому, что сами по себе не нравятся – нет, ничего, хотя варежки больше по душе (жаль только, что нельзя соединить их, как в детстве, пропущенной сквозь рукава веревочкой), а потому, что с ними ассоциируется философия быстрых, легких и безответственных перемен. Что наш мудрый язык зафиксировал в пословице: меняет, как перчатки.
Правда, говоря так, подразумевают обычно любителей прекрасного пола, но быстро, легко и с жизнерадостной улыбкой на устах меняют ведь не только женщин, но и пристрастия, воззрения и уж, конечно, кумиров.
Само собой я, как истый консерватор, крутых перемен не люблю. Стыдно сказать, но у меня вот уж тридцать лет одна жена, первая и, надеюсь, последняя, хотя существование наше отнюдь не безоблачное. И знаете, из-за чего в основном вспыхивают конфликты? Из-за вещей. Всякий раз, когда моя благоверная пытается отнять у меня старую, штопаную-перештопаную рубашку и подсунуть вместо нее новую, я поднимаю крик. Не люблю – ох, не люблю! – перемен.
Последнее время, правда, конфликтов из-за новых вещей поубавилось, практически совсем нет, и не из-за того, конечно, что я столь радикально изменился – консерваторы, повторяю, радикально не меняются, – а из-за того, что новых вещей в доме давно уж не появляется.
Я рад этому. Я даже признателен за вдруг наступившие в семье мир и покой. Кому? Да нынешним властям нашим, кому же еще, – в особенности Егору Тимуровичу Гайдару, идеологу и непосредственному исполнителю наблюдаемого ныне русского экономического чуда.
Впрочем, Егору Тимуровичу я благодарен вдвойне. Во-первых, за гарантированное обеспечение моих консервативных пристрастий к старым шмоткам, а во-вторых, за то, что заменил собой человека, к которому я, как к варежкам, привязался с раннего детства и который ныне подвергается разного рода гонениям, вплоть до терактов. Поносят все, кому не лень, памятники взрывают и даже покушаются на последнюю его обитель, мраморную, на египетский манер пирамиду в центре Москвы, норовя выволочь его оттуда, а пирамиду снести.
Вы уже поняли, что я об Ильиче говорю. И говорю, как слышите, с ностальгической дрожью в голосе, ибо детство мое – это не только воспитавшая меня бабушка Лина, которая вязала мне варежки, но и дедушка Ленин, который варежки не вязал, но воспитывать воспитывал.
Подрастая, я мало-помалу узнавал, что это был не только добрый и ласковый хохотун (чужих детишек на колени сажал), но человек очень принципиальный, очень целеустремленный, очень грамотный – на иностранных языках шпарил, как на родном, – очень мобильный и очень контактный. Говорил без шпаргалок и говорил зажигательно – блестящий, словом, оратор. Главное же, понял я, поднаторев в книжной премудрости, что он был человеком ИДЕИ. (Пожалуйста, дизайнер полосы Шухрат А.Пардаев, выделите это слово – оно в нашем разговоре ключевое.) Он был человеком Идеи и ради воплощения этой самой Идеи готов был, не моргнув глазом, и сам умереть, и других уморить. Что, в общем-то, и осуществил, причем с особенным блеском и особенным размахом – последнее.
Егор Тимурович Гайдар умирать, слава Богу, не собирается, но во всем остальном они с Лениным, как говаривал поэт, “близнецы-братья”. Не знаю, сажает ли Егор Тимурович на колени чужих детишек, но чужие языки знает (живал, как и Ленин, за границами), великолепно говорит, хорошо, по-ленински, держит удар, контактен, улыбчив, широко эрудирован и даже, что вызывает особое умиление, кое в чем смахивает на почившего вождя внешне. Лысины нет, правда, но есть плешь, не картавит, но трогательно пришепелевывает.
Но основное сходство, конечно, не в этом. Основное сходство – в уникальной, беспредельной способности перешагнуть через благополучие, здоровье да и жизнь миллионов людей, дабы Идея его – стройная, красивая идея, чего уж там! – воплотилась в жизнь. У одного эта заветная Идея называлась коммунизмом, другой именует ее капитализмом, то бишь рыночной экономикой, но суть-то, как вы понимаете, не в названиях, суть в том, что оба – люди глубоко идейные.
Гайдар, воспользуемся опять-таки словами поэта, – это Ленин сегодня. С поправкой, разумеется, на время. Если один предпочитал с броневика толкать речуги, то другой – с телевизионного экрана. Но что тот, что другой взывали к массам. Что тот, что другой готовы были бросить эти самые массы в кровавую свистопляску, дабы отстоять Идею. Что тот, что другой безоглядно пускались в так называемую шоковую, даже сверхшоковую терапию, которая, конечно, никакая не терапия (та подразумевает постепенность и мудрое терпение), а варварское кромсание живого организма. Вот разве что Ленин размахивал своим политическим молотом (вкупе с серпом) ради того, чтобы власть захватили политические авантюристы, экономический же, экспортного исполнения топорик Гайдара щедро отсекает куски национального пирога в пользу выжиг экономических.
Почему – выжиг? А потому что – гляньте вокруг! – богатеют люди, ничего не производящие. Ничегошеньки… Скучно повторять, в зубах навязло, но родимое производство не просто падает, а катастрофически обрушивается, придавливая – зачастую насмерть – миллионы людей. А кто прораб на этой строительной – простите, “перестроечной” – площадочке? Кто инженер тут и архитектор?
Итак, большинство из нас оказалось под развалинами, но мародерам это на руку, пробил их звездный час – тащат, вдохновенные, кто что может.
Между прочим, вы видели все это воочию, на голубом экране, когда обстреливался Белый дом, а тем временем шустрые мальчики волокли, пыхтя, кто телевизор, кто стул, кто телефонный аппаратик.
То была, доложу я вам, картина символическая. И, как всякий символ, условна и почти гротескна. На самом-то деле тащат не жалкие телефоны да стулья из-под разогнанных депутатов, а кое-что посущественней.
Кто был стратегом штурма Белого дома – не совсем ясно, сие есть (и долго еще будет) тайна великая, но вот что у пульта экономического оружия, окончательно разрушившего и без того хворую страну, стоял верный ленинец Гайдар, тайной ни для кого не является. Это он, теоретик, вождь, подвижник Идеи, дал неслыханную с ленинских времен свободу рук разного рода мародерам. Это он своими действиями обеспечил триумф на выборах нашего “либерального демократа”. Народ-то не столько за Владимира Вольфовича голосовал, сколько против тотального обнищания и тотальной преступности. Жириновский – это как бы стрелочка на щитке приборов гайдаровского пульта, и разве не вина оператора, что стрелочку эту явно зашкаливает?
А Егору Тимуровичу все нипочем. Егор Тимурович приглашает с добродушной своей улыбкой: гляньте-ка на Украину, там еще хуже.
Я гляжу на Украину, гляжу на Крым, где вырос, и мне ничуть не легче от того, что там хуже. Наоборот…
Не знаю, какой пудрой пудрит мозги Кравчук своему народу, но почему бы ему не уподобиться российскому первопроходцу? Можно, к примеру, на Грузию кивнуть, где выдают нынче по триста граммов хлеба на душу, а можно и на Сомали, где, кажется, не выдают ничего.
Но я отвлекся. Бог с ними, с варежками на тесемке, проживу и без них, а вот без Ильича было б трудно. Привык…
Но тут, кажется, опасность не угрожает. Ленин (еще раз потревожу тень поэта) жил, Ленин жив, Ленин будет жить… До тех, во всяком случае, пор, пока облюбованная им страна – страна Идей – не превратится в страну Людей.
РУСЛАН КИРЕЕВ,
главный консерватор «НВ»
